Цветы запоздалые. Глава 22 Дорога сквозь туман

См папку глав романа Цветы запоздалые

Картинка по моему запросу:

Мари сидела на деревянном сундуке у причала, кутаясь в шаль — даже июльское солнце не могло прогнать ледяную дрожь в её костях. В кармане её платья лежал засохший цветок цикламена, сорванный у ворот усадьбы в последнее утро перед бегством. — Три дня до Египта, оттуда караван до Бомбея, — бросила Элиза, садясь рядом и поправляя помятый воротник Мари с привычной строгостью горничной. — Капитан требует двойную плату за каюту.

----

Поезд набирал скорость, унося двух беглянок все дальше от родового поместья князя Владимира. Мари сидела у окна, наблюдая за мелькающими за стеклом деревьями и телеграфными столбами, и не могла поверить в происходящее.
Элиза, напротив, казалась спокойной. Она смотрела на свою спутницу с легкой улыбкой и думала о том, что теперь их жизнь изменится навсегда.
— Ты уверена, что это правильное решение? — наконец нарушила молчание Мари.
— Другого выхода нет, — ответила Элиза. — Здесь нас ждет только несчастье.
— Но что будет дальше? Как мы будем жить?
— Найдем работу, снизим жилье. У меня есть деньги на первое время, а потом… потом разберемся.
Мари вздохнула. Она не могла не думать о том, что оставила позади. О своем доме, о привычном укладе жизни, о людях, которых знала с детства.
— Может быть, стоит вернуться? — неуверенно спросила она.
— Нет, — резко ответила Элиза. — Назад пути нет. Князь не простит нам этого побега.
Внезапно поезд замедлил ход и остановился на маленькой станции. Женщины вышли на платформу, чтобы размять ноги.
— Куда мы едем? — снова спросила Мари, глядя на табличку с названием станции.
— Пока не знаю, — честно призналась Элиза. — Но уверена, что там, где нас никто не знает, мы сможем начать новую жизнь.
Она говорила уверенно, но в глубине души и сама не была уверена в правильности своего решения. Однако пути назад действительно не было. Князь Владимир не простит им ни побега, ни украденных драгоценностей.
Поезд тронулся, унося их все дальше в неизвестность.


Утро застало их в портовой гостинице Марселя, где запах рыбы и смолы смешивался с криками чаек. Элиза, прикрыв лицо кружевной накидкой, торговалась с капитаном грузового судна «Ласточка», направлявшегося в Александрию. Мари сидела на деревянном сундуке у причала, кутаясь в шаль — даже июльское солнце не могло прогнать ледяную дрожь в её костях. В кармане её платья лежал засохший цветок цикламена, сорванный у ворот усадьбы в последнее утро перед бегством.
— Три дня до Египта, оттуда караван до Бомбея, — бросила Элиза, садясь рядом и поправляя помятый воротник Мари с привычной строгостью горничной. — Капитан требует двойную плату за каюту. Говорит, женщины на борту — к беде.
Мари кивнула, глядя на воду, где солнечные блики дрожали, как её собственные руки. Она уже не слышала хрипов в груди — лишь глухой звон, будто кто-то бил в колокол под водой.
— Верни ему камни, — прошептала она. — Верни князю.
Элиза резко обернулась, и в её глазах мелькнуло то самое выражение, какое бывает у загнанного зверя, когда загонщики подходят слишком близко.
— Ты с ума сошла от лихорадки? Без этих денег мы…
— Умрём через месяц или через год — какая разница? — Мари коснулась руки подруги, и Элиза вздрогнула, будто от ожога. — Ты же видишь, я не доеду.
Внезапный порыв ветра сорвал с Элизы шляпку, унеся её в море. Они молча смотрели, как кружевной комок исчезает в волнах, словно символ всего, что осталось от прежней жизни.
— В трюме «Ласточки» везут хину, — неожиданно сказала Элиза, глотая слёзы. — Капитан обещал отсыпать порошок. Три раза в день, с розовым сиропом.
Она говорила быстро, как когда-то в детстве, уговаривая барышню съесть хоть ложку бульона. Мари хотелось улыбнуться, но вместо этого она закашлялась — на платок упали алые лепестки. Элиза резко встала, будто кровь на льняной ткани могла смыть решительным жестом.
— Сейчас договорю о каюте.
Когда её шаги затихли, Мари вынула из кармана цикламен. Лепестки, ещё вчера сохранявшие лиловый оттенок, почернели, словно их опалило невидимое пламя. Где-то за спиной раздался знакомый скрип кожаных сапог — тот самый, что слышался в коридорах усадьбы по ночам. Она не обернулась. Пусть это будет галлюцинация, как те голоса, что зовут её по имени сквозь шум прибоя.
— Машенька… — шёпот был таким реальным, что мурашки побежали по спине. — Голубка ты моя…
Она зажмурилась, вжавшись в сундук. Когда смелость наконец позволила открыть глаза, на мокрых досках причала лежала засохшая ромашка — любимый цветок князя.
В каюте, пахнущей смолой и селёдкой, Элиза разворачивала свёрток с хиной. Её пальцы дрожали, рассыпая горький порошок. За стеной слышались шаги матросов, смех на странном диалекте. Вдруг дверь распахнулась — в проёме стоял юнга, лет двенадцати, с лицом, обветренным как старый парус.
— Для мадам, — пробормотал он, протягивая письмо с знакомой печатью: двуглавый орёл в вензеле княжеского герба.
Конверт был вскрыт. Элиза, не дыша, развернула лист:
«Ваше превосходительство, согласно Вашему запросу, сообщаем: целитель Раджарам Свами покинул этот мир 15 мая сего года. Его ученики продолжают практики, однако…»
Остальное утонуло в зыбком свете масляной лампы. Элиза медленно опустилась на скрипучую койку. За иллюминатором завывал ветер, предвещая шторм.


14.07.2025 08:53


14.07.2025 19:12



http://stihi.ru/2025/07/13/3187
Авто экранизация романа. Фото фильм. Мари

Остальные главы в папке.