Глобус

На столе карандашный след,
Промеж книжек и хлебных крошек.
Я мечтала попасть в Тибет,
Пока грела компот в ладошках.

Папа в зале читал прогноз,
Мама мыла посуду. Вечер.
А в углу очень милый пёс,
И на стенке жираф замечен

На балконе висел глобус,
Я крутила его до хруста.
“Я поеду в Париж, Европу”, —
Записала в дневник искусства.

Мне казалось  весь этот мир
Разрисован под меня кистью.
А потом, как тугой пунктир —
Мир стал маленьким, как поместье.

В старой чашке засохший мед.
На диване пятно от сока.
Я не плачу уже вот год,
Просто тянет под левым боком.

Я боялась смотреть в глаза
Тем, кто будто бы очень близко.
Их касания как гроза,
Их вопросы — каторжный список.

Я не знаю, как быть живой,
Где смеяться, когда неловко.
В этом мире холодный вой
Под ногой опять мышеловка.

Я сбивалась на каждый звук,
Удержаться пыталась в теле.
А за окнами — детский стук,
И весна, что давно истлела.

На подушке не мой узор,
На ладонях не те обиды.
Я живу между фраз “позор”
И молчанием в середине.

Я хотела в Торонто, Рим,
Величаво пройти по склонам.
А теперь обхожу свой дым,
Чтоб не видеть, как чайник стонет.

Мне казалось, что всё пройдёт —
Папа выспится, мама скажет.
Но растёт между строк расчёт,
И внутри — тишина и сажа.

На ладонях следы от книг,
На губах недочитанный вечер.
Я запомню, как каждый миг
Пахнет пылью и белой свечкой.

Глобус треснул, висит криво,
Как и всё, что казалось важным.
Я мечтала — почти красиво,
А проснулась — и стало страшно.

В этом доме не ищут сны.
Здесь лишь ставят замки на чувства.
И я знаю, что все страны
Были ближе, чем эта пустошь.

Если спросят: «Куда идти?» —
Я не в силах чертить маршруты.
Я храню этот хрупкий стиль
Где мечты как забытые блюда.

Если что, не ищи меня
Там, где хвастают чистым небом.
Я всегда предпочту огням
Тот карниз, где звенит нелепость.