Хроники Нелюдей. Альт для бога

День третий. Альт для бога.


Глава 1 здесь: http://stihi.ru/2024/10/29/5955
Глава 2 здесь: http://stihi.ru/2024/09/13/5722

Зверь набирался мощи. Зверь открывал в себе Бесконечность. Зверь чувствовал радость познания и острое любопытство – так подмастерье, видя работу Мастера, меняет свою природу.

Бог наблюдал с ухмылочкой метаморфозы и тревоги Зверя. Как существо Всевидящее и Всемогущее, он знал, что не каждый Ученик доходит в этой рискованной игре до следующего Уровня…

Но Зверь имел все шансы… И уже имел кое-какие права…

 - Слушай, - Бог против обыкновения заговорил первым, после очередной  рабочей вахты Зверя на Чердаке, - есть одна божественная традиция  - посещать иногда созданные миры. Вживую. Интересно? Я как раз собираюсь…

 - Да они меня живьем зажарят! И сожрут всем кагалом! Они от твоих экспериментов совсем с ума посходили… Ну, и я приложил некоторое их количество… Покарал, так сказать, чтоб неповадно было…. Не, я пас! Может, позже… Ты ж сам мне велел блюсти сдержанность и держать контроль… Сорвусь – натворю бед – придется закрыть тему… Жалко будет… Вообще-то они прикольные…

- Нет, не к новоделам… К этим – не пора. Распнут, чего доброго, от высоких чувств… Пусть еще эончик - другой поварятся в собственном соку. Нет, не к ним. К землянам… Планета номер 6… Проблемный мир, головоломный, но… вдохновение им не чуждо… И там как раз есть одно место… Короче, тебе для перезагрузки будет полезно… Ну , и я разомнусь на предмет сотворить что-нибудь стоящее… Как ты насчет хорошего музыкального джема?

 Зверь почесал за ухом. Сладко потянулся. Прищурил глаза.
 - А жратва?
 - Пища будет. Но в основном -  духовная…
 - Нну… Я не против. Только не надолго, - проворчал Зверь, заранее сожалея о будущих лишениях. Однако сменить обстановку Зверю хотелось. И его любопытство уже царапалось в будущее, предчувствуя белый рассвет над свинцовой рекой…

День начинался ХОРОШО.

Город утопал в сиренях и черёмухах, суровая северная природа улыбалась майскому солнцу. Балтийский ветер пророчил скорые перемены, которых веками ждал Великий Город. И они наступали, взрывая реальность, освещая лица, одаривая жителей не просто жизнью, но - судьбой…
Литейный проспект просыпался ранним утром.  Дворники уже мели свои куски Земли, булочники раскладывали на лотки горячие городские булки, а ремонтник музыкальных инструментов, старый, но ещё вполне деятельный  и крепкий, Иегуда Лейбович Шор гремел замком, открывая дверь конторы по ремонту музыкальных инструментов в цокольном этаже старинного дома.
Иегуда Лейбович был не только  мастер – золотые руки, но человек со связями, с правильными понятиями о жизни. Его манера жить уходила корнями в Талмуд. Дома ждала его верная Сара с заливной щукой, сын его, закончивший юридический в прошлом году, через месяц играет Хатуну! Мазлтоф! Так что все хорошо, все хорошо…. Иегуда Лейбович привычно проверил бумаги в конторке, проверил подсчет вчерашней выручки, которую бухгалтерша унесет сегодня в сберкассу, смахнул пыль со стола для приемки инструментов и открыл тетрадь, которую принес с собой в шикарном кожаном портфеле. Адреса, фамилия… телефоны – связи, люди, у каждого свой интерес...

Ой – вей, всё хорошо и даже ещё лучше…

..Вдруг на верхней ступеньке заведения образовался  странноватый  человечек - такие обычно крутятся где-нибудь в людном месте, а потом у граждан пропадают бумажники из карманов брюк.. Маленький, толстенький с безразличным выражением. В зеленом, сильно потертом , когда-то модном коротком пальтишке. И в такой же парадоксальной шляпочке. С улыбочкой, означающей все что угодно, но ничего конкретно. Зелёный с трудом втиснулся в проём входной двери и втащил до ужаса потёртый чехол с инструментом.

- Что там у Вас внутри, уважаемый? Велика ли проблема? Сейчас такое время - столько клиентов, столько желающих, я бы и рад побыстрее угодить, но ой-вей... не хватает рук, не поверите - работаю без выходных второй месяц!

Зеленый человечек сочуственно улыбнулся и безликим, не запоминающимся голосом промямлил, глядя в угол:

-  Извольте взглянуть, вещь редкая…

Иегуда  Лейбович раскрыл футляр. Внутри был новенький сакс  - необычной формы альт.

Настройщик коснулся клавиш. Ой-вей! Так не бывает!  Клавиши мягко, послушно пошли вниз.  Никакого люфта! Патина и отсутствие лака выдавали высочайший уровень ручной работы. Иегуда Лейбович и сам славился тем, что мог «состарить» латунь, придать ей винтажный вид и углубить звук до дыхания вечности в горле инструмента… 

- Совершенство! - прошептал умилённо настройщик, - я извиняюсь, никогда не видел такого чуда! А сколько Вы хоти…?  - тут старичок осекся - так откровенно не полагалось разговаривать с клиентом.  Но Иегуда Лейбович был таки удивлён!  Этот альт с гравировкой на раструбе «52 St Eastman» -  орэах ме-олам ахэр! — гость из иного мира...

  - Да как же это, что я должен думать о такой вещи, Ханену Элохим! -  прошелестел бедный еврей, касаясь тонкими пальцами искусной гравюры и скользя ладонью по благородной, теплой, мерцающей тусклым золотом латуни вниз, к колену… и здесь он разглядел длинный серийный номер, а ниже… маркировку - 2014.

Земля качнулась под ногами Иегуды Лейбовича…

-  А ты не думай, уважаемый, - засуетился зелёный, - ты припрячь, припрячь пока. Придут за ним.... А деньги - ну... какие деньги... я ж так, по доброте, исключительно угодить хорошему человеку... я ж всегда готов пожертвовать личным интересом... Тут такое дело, Вы уж сами, Вы ведь человек опытный, сам Виктор Петрович Вас рекомендовал, понимаете, я же...исключительно услужить...

С этими словами зелёный смялся на пороге в незаметное ничто и вывалился из лавки в людской поток на Литейном - как его и не было...

Иегуда Лейбович, хоть он был напуган до самых своих ветхозаветных глубин, не растерялся. В мгновение ока стянул покрывало с контрабаса и укутал странный артефакт. Сердце его бешено билось, худое тело ходило ходуном, руки тряслись. Он заметил, что часы остановились, лампочки в складском отсеке погасли и касса выдала сплошные нули...

Ой-вей, что означает всё это, что означает?

Он покинул ненадолго лавку, закрыв ее на амбарный замок. Прошелся по Литейному. Вернулся. Собрался с мыслями, насколько смог.... Бережно взял завёрнутый в черное бархатное покрывало драгоценный артефакт с из будущего, унес его на склад, пристроил на верхнюю полку. И присел на стул у входа в мастерскую, совершенно обессилев....

На третий День от этого весьма примечательного события на Литейном ближе к вечеру материализовалась весьма примечательная пара – хипповатый мэн под тридцать, с небритой недельной щетиной и светлыми патлами, в понтовых джинсах от Levi и свободной белой рубахе с длиннами рукавами .  С ним рядом, прижавшись к ноге, шествовал здоровенный рыжий котяра – по виду наглый, но умный. 

Они естественно вписались в толпу и потекли вместе с нею от Невы к Невскому…
 
Разговор их не был слышен прохожим, он происходил в привычной обоим манере обмена мыслями.

 - И где это мы? Куда забурились, а?

 - Это город Ленинград, Зверь. Мы в историческом моменте… У них тут бродит сейчас первородная сила - творчество скоро взорвет эту реальность, но пока жители об этом не знают… люблю такое… Погоди, дай газетку почитать…

Они остановились у витринного щита со свежей утренней «Ленинградской Правдой» от 15-го мая 1985 года.

 - Что у нас тут за передовики пятилетки? Так, так, интересно… О! визит Михаила Сергеевича в город на Неве! Смотри–ка ты, как мы удачно вписались, - улыбнулся Бог.

В цоколе дореволюционного дома на Литейном располагалась Музыкальная Мастерская. Вывеска была старая и облупленная, но – была.  Под нею – железная надёжная дверь со сломанным дверным звонком и с надписью под ним шариковой ручкой: «СТУЧАТЬ».
 Лестница из пяти бетонных ступеней вела в темную прохладу мастерской, оттуда тянуло пахло пылью, медью и варёным клеем. Здесь чинили всё — от баянов до саксофонов, и каждый владелец музыкальных инструментов в Городе знал: если инструмент умер, то за воскрешением – только сюда, к  Иегуде Шору.

- Нам сюда, пришли - подумал Бог.

Иегуда Лейбович, увидев гостей, нарушил свой обычный ритуал. Вместо того, что напустить на себя строгий вид и с достоинством осведомиться, что угодно товарищу с Котом, он опрометью метнулся на склад и возник через секунду с завернутым в бархат альтом. Бог молча улыбнулся, протянул потрясённому Иегуде Лейбовичу три толстых пачки, которые тот с трепетом принял и немедленно спрятал в ящик стола.
Рассматривать инструмент и проверять его качество у покупателя явно не было нужды…

Кот клиента пялил зелёные глазищи на выстроенные вдоль стены лютни, кларнеты, гитары. Потянулся, поскреб когтями доски пола.

Выдрал длинные стружки, за что Бог незаметно прихватил его за хвост:

– Не смей сеять хаос, зверюга.

Зверюга присел и затих под ладонью Бога.

Иегуда Лейбович не произнес ни слова, ровно так же, как и его странные гости.

Но вот – они ушли, унесли волшебный сакс, а деньги, деньги! -  завёрнуты в газету и спрятаны в тайных недрах портфеля!

Ой – вей! Это было хорошо! Мазлтоф! Можно будет внести остаток суммы за домик у Финского залива- подарок на свадьбу сына! И еще половина останется! Не забыть купить у метро букет сирени для Сары….

 - Если это была милость — да будет благословен день сей… Если же испытание — то я прошёл, - пробормотал старик, - Барух ха-Шем… Эмэт…

Они пересекли Невский, повернули налево, к площади Восстания. Серый нелепый монумент на площади искажал перспективу Невского. Бог поморщился.

- Здесь, – подумал Бог, - Ленинградский Рок – клуб. Смотри и слушай. И не лезь вперёд батьки в пекло, как говорят местные аборигены.

Кот поднял голову и выразительно посмотрел в голубые прекрасные глаза своего спутника.
 - Что, так бы и выцарапал, да? 
 И Котище смирил свой естественный порыв  - с некоторых пор это получалось у него намного лучше.
 - Прогресс – констатировал Бог.

 И они вошли в старинный доходный дом с высокими потолками, поднялись по широкой парадной лестнице на второй этаж. Стены покрыты были казённой облезлой краской, из под нее виднелась серая штукатурка. Зверю в нос ударил крепкий сигаретный дух. Он чихнул и поморщился.

 - Переживёшь, - подумал Бог.

На лестничной площадке второго этажа  - просто стол и просто дверь, над которой надпись «Лениградский Рок - Клуб». За столом – парень в свитере, с сигаретой.

- А вы в списке, извините?

- Да, - ответил Бог и они со Зверем прошли в помещение.

Далее был узкий темный коридор со скамейками вдоль стен.   На мгновение Зверь отпрянул, шесть встала дыбом у него на загривке: он почуял  ОПАСНОСТЬ, близость горизонта событий, притяжение Будущего, безумное, такое сильное, что осознание превращается в одну бесконечно длинную тосклаивую ноту -у- у- у – у… Зверь припал к полу, тихо завыл. Парни, курившие у входа в следующий отсек, на секунду замерли и замолчали – смотрели на вновь прибывших.

Бог снисходительно погладил Зверя по спине:
 - Ничего, ребята. Просто молодой еще. Нервничает в новых местах. Нормально всё.

И он засмотрелся на расписание концертов на стенах, сделав вид, что пристально что – то изучает.

Тем временем Зверь пришел в себя.  Отклеился от пола, встряхнулся и начал понемногу наглеть, осваиваясь с видимым и пахнущим.

Длинный складной парень с акустикой наперевес, с глазами  - маслинами и копной взбунтовавшихся черных волос улыбнулся гостям:
- А мы Вас ждали. Гребень сказал – будут удивительные двое, и Артемий предупредил. Кот, ты не бойся. У нас тут равенство и свобода слова. И еду делим на всех.

Кот ткнулся носом складному в колено, приободрился и пошел в зал с гордо задранным распушенным хвостярой. Бог шел за ним следом, неся драгоценный сакс в драном чехле.

В гримерке тоже сидели люди – кто-то наигрывал на гитаре, кто-то пил кислое самодельное вино, заедая бутером, делённым на четверых.  Все говорили со всеми, не громко, но живо. Концертный зал был маленький, и уже  почти заполнился народом. Отовсюду на них смотрели человеческие глаза – с интересном, с теплом,а иные – наряженно, с опаской… 

Все задвигались, пропуская невысого парня с новеньким   фано  в руках.
 - Кур фанину притащил! Джоанна  - звезда!  Давайте распишем фано на гастроли – кому на сколько дней под честное слово?

Зверь принюхался: носитель фано заинтриговал  его – пахло детской молочной смесью, безумием высшей пробы и чем-то таким, чего точно не может быть никогда… Зверь восхитился и пошел знакомиться. И был высоко оценен и нежно поглажен по искристому ярко рыжему меху.

Тем временем на сцену входили ребята, впереди встал тот, высокий, складной, с глазами  - маслинами степного волка. Концерт начался. Зверь застыл, Бог расслаблялся в уголке, беседуя с  пареньком с 12–струнной. Парень,  как водится, был в свитере, с сигаретой, и связкой колокольчиков на груди… Парень был… Зверь немного испугался, когда поймал его суть –  суть была взрывом, сгустком боли, криком, и суть эта была не здесь, не сейчас, а в будущем. Бог передавал ему нечто, нашептывал секреты, пытался объяснить… Парень несогласно морщился, но внимал.

Зверь не стал подслушивать, что именно вещал Всемогущий.
 
Зверь расположился в самой середине арт-пространства и очень удачно в него вписался. Можно даже сказать, стал центром. Большим диким солнцем в середине разлетающейся вселенной. Он вальяжно развалился на маленьком диване, заняв его целиком. Каждый проходивший мимо считал за честь погладить такое Чудо и сказать ласковое Слово.

А Бог, не отвлекаясь, тихо говорил со своим нервным собеседником, сидевшим перед ним на корточках… Видимо, разговор был интересен обоим…

 Тем временем, на сцену вышел тот, кого все называли Шаман.   Ударник… Явный полубог – судя по числу инструментов и приспособ перед ним, включая консервные банка и крышки от кастрюль… Черный ударил по струнам: « Мама, мы все сошли с ума»

 … Зверь сделал стойку. Он почуял вибрации черноглазого – всесилен! …

 - Тоже бог , - подумал Зверь, - но еще не знает об этом…

И Зверь  нырнул в нирвану будущего, чтобы угадать, понять и проверить… И да, он услышал на следующем витке времени «Звезда по имени Солнце» и  глаза Зверя засияли.

Шаман подкинул огня – его магическое камлание ударило в небо, и в этом небе зазвенели совершенно сумасшедшие алюминиевые огурцы на брезентовом поле. Сердце Зверя забилось с такт с барабанами…. Чуть не выпрыгнуло, но всё же удержалось в груди…

Зал аплодировал, смеялся, ликовал… Черный пел, нервно вибрируя вместе с миром, который он создавал… 

Бог прислушался …  И ОКО его налилось гневом… Знакомое выражение! В голубой бездне Зверь видел грозу, видел решение.

Неодолимая безрассудная ярость ударила Зверю в голову. Опять Он закрывает дверь перед Созданием, кроит мир по своему, крушит все на своём пути!  Зверь мысленно зарычал:
  - Так ты тут за ЭТИМ? За ЭТИМ, да?  С чего ты решил, что это правильно? Дай ему петь, пусть сделает предназначенное! Не смей!

Рука Бога прижала Зверя к Земле. Опять! 

 - Молчи! Я потом объясню!

Зверь приготовился прыгнуть, но… сила покинула его. Зверь сник, сжался, спрятал свою сущность под мягкой котовой шубой.  Против неотвратимого не пропрёшь, уже всё предопределено…
- Я не желаю тебя слушать! Дай им петь! Они живые, они лучше тебя, Игрок в одни ворота,  Манипулятор!

 Бог усмехнулся. Зверь обессиленно затих у его ног.   Последняя нота выступавшей группы еще звенела трагически и гордо…

 - Он просто есть хочет, поэтому бушует  - тихо сказал  Бог, - Кота надо покормить. Пора уже.

И тут на входе в зал возник симпатичный, косящий под битла парень с крупными чертами лица, на котором сильно не хватало бороды.  С авоськой, из которой торчали три по три топора, колбаса и желтый манящий кусок пахучего сыра.... Под мышкой был зажат чехол с гитарой. Он радостно приветствовал присутствующих, отдавая съестное в заботливые руки. Взгляд его остановился на огромном рыжем котище, расположившемся посередине Всего... 
-  Красавец, правильный человек! -  подумал Зверь, смакуя запах жратвы, старой кожаной куртки, и благородного бергамота.  Достали стаканы, нарезали колбасу. Похожий то ли на битла, то ли на молодого Элвиса музыкант отрезал шмат колбасы и приличный кус истекающего жиром восхительного сыра и лично принес Зверю – кормить, так уж кормить!
Бог внимательно посмотрел на граненые стаканы с портвеном 'три семерки'. Не то чтобы нахмурился, не то, чтобы поморщился....скорее, на долю секунды сконцентрировался, и... 

…запахло винтажным Порто из погребов Лиссабона.

Брови вновь пришедшего битломана взлетели в удивлении, 
 - Ах ты, Господи! Это ж чудо, братья! Чтоб три семёрки - и такого разлива! Надо бежать, взять ящик срочно!

- Не надо никуда бежать,- усмехнулся Бог,-  причастимся, дети мои... И начнём уже менять мир к лучшему...

  И они причастились.  И начали менять мир ....

Бог неспешно раздел свой альт, поднялся на сцену. Ударник сник за своим пультом, устало провожая глазами чернявого парня, который так разбередил Зверя. Было ясно – Шаман остается у руля… А чернявый  слез со сцены, присел к столику у стены, заставленному бутылками с самодельным вином и остатками еды и нашел среди этого беспорядка свой стакан с винтажным порто….

 - Джем, давайте джем, - зашумел зал, - Кур, давай фано проверим!
И пухнущий детством и космической пылью человек вылез на сцену и встал рядом с Богом…
Парень с контрабасом, увидев сакс, немедленно полез на сцену с блаженной улыбкой
 - А где Горка? Флейту надо - нельзя без неё! На выход, Горка!
 На сцену запрыгнул рыжий длинноволосый красавец с флейтой, на ходу передавший кому-то свою гитару…
 Все в сборе. Давешний собеседник Бога стоял перед самой сценой, беззвучно гладя гитарные струны.

Бог коснулся поцелуем инструмента…. Альт запел о звёздах летней ночи, открывая портал в страну бесконечного блаженства… Тут интуитивно и гениально вступило фано….. Дрожь пробежала по душам, телам и смыслам. Сакс догнал фано и повёл его за собой от отчаяния к сотворению… Фано рассыпалось сумасшедшим фокстротом, но  влился контрабас, налаживая пульс нарождающегося мира…. Флейта заплакала о невозвратном, приближаясь к отчаянию, которое усилил многократно чуткий барабан вдохновенного Шамана…

Плотный дым, стоящий в зале, казалось, сложился в  спираль новой галактики…

Саксофон срывал покровы с мировых тайн и вел этих людей к тому, чего они так хотели, чему были посвящены и принесены в жертву…

И было им дано.

И это нельзя было повторить…

Город замер, предчувствуя судьбу. Майская светлая ночь пахла первыми ландышами и соловьиным пением… И миры множились и умирали, контрабас поднимал волну зла из темных глубин преисподней, но флейта небесной молнией выводила мир из тупика… опять расцветала глубокая гармония альта и гибла вновь в диких ритмах клавиш… Так боролось Будущее с Прошлым, рождая Настоящее…

Потом вдруг тот, кто говорил с Богом, молчавший и гладивший гитарные струны, он вдруг сорвался и выдал человеческую боль в миллион вольт – это был крик, поэтический поток такой силы, что все музыканты опустили инструменты, включая Бога.
Зверь встал, вздыбил шерсть на спине и завыл.
Поэт зарыдал, продолжая сквозь плач читать свои пророческие страшные слова, как оракул, как тот, кто вне и выше самого Создателя. Потом он, взорвав сотворенное, не оставив камня на камне от созданного, выскочил за дверь опрометью, как раненый зверь…
Бог опустил голову, поднес рукав к глазам. Он плакал – да!  – совсем просто, как плачут обиженные дети – неудержимо, горько, так, словно ничего не вернуть и никогда не наступят добрые перемены.

И так же, как дитя, он вдруг внезапно перестал плакать и просиял. И тихо сказал:

-  Ну что же. Теперь время сыграть тишину…

И это тоже было весьма хорошо.