Мой отец, так пей же до конца...

Представим: Амрита. Африка. Сушь.
Солнце высасывает пот из кожи, как из фляги.
В колодце -  пыль. В глазах – жгучий тушь,
Капля надежд, как слепая блага.
Она бредет, как тень в песке,
Губы – кора, потрескавшийся кракелюр.
Вода – призрак, мираж в том кругу,
Который вокруг, в котором лишь хмур.
Амрита шепчет: “Мама, еще чуть-чуть,
Я дотянусь, найду, смогу…”
Но небо безжалостно плещет в грудь
Опустошением. Ветер, как шепот смерти, сух.
Несёт лишь зной, только пыль и муть.
Кажись всё. Предел. Точка невозврата.
Вот он – конец, вот он – тихий ужас, рык.
Истерзанный голос почти невнятный,
И солнце – нож. Острей, чем дикий крик.
Но даже в этой безнадёжной рвани,
Где высосана жизнь до последней капли,
Горит огонь. Что-то держит ее внутри.
Не жажда граненного стакана, а что-то,
Что дальше и что может быть ещё...
Что больше, чем жажда, чем боль, и страх.
Что-то, что сделает её не прахом?
Новым семенем, живой?
И вот, словно гром. Умертвили пустошь?
Мать, отец и торг. Жажда выжить высока.
Амри, девочка – товар, отданный за цену,
За горстку зёрен, за каплю молока?
За право дышать ещё на день?
И взгляд ее – в спины уходящих.
Продана. И кто теперь она?
Заразилась ли земля?
Или приняла… как дочь свою?
Слово «Продана» она ль одна?
Заразилась. Умерла.
Приняла её земля - и лишь она одна.
Закопанная за горстку зёрен,
За каплю молока…
-Мой отец,
        ….так пей же до конца….

Валерий Терехов, 13-14 июля 2025