Типология предательства

Среди книг писателей-фронтовиков одна из наиболее глубоких – повесть Василя Быкова (1924-2003) «Сотников».

Впервые она была опубликована в «Новом мире» в 1970 году, 55 лет назад. В 1976 Лариса Шепитько сняла по мотивам этой повести фильм «Восхождение».

Сюжет повести довольно прост. Партизаны Сотников и Рыбак уходят ночью с заданием добыть провиант для отряда. Но в избе, куда они заходят погреться, их захватывают полицаи. Они же находят овцу, которую до этого Сотников и Рыбак берут у деревенского старосты. Старосты, который принял должность по просьбе земляков и рекомендации партизанского руководства. В результате к смерти приговариваются Рыбак с Сотниковым, хозяйка избы, в которой их захватили, староста и еврейская девочка, которую нашли при обыске у старосты. Сотников готов к смерти и остается верным до конца. Рыбак пытается спасти жизнь любой ценой, в итоге принимает участие в казни Сотникова и дает согласие стать полицаем.

«Сотников» – одно из самых обстоятельных произведений отечественной литературы на тему верности и предательства. В этой повести автор изображает предельную ситуацию как порой единственно верный способ определения людей по принципу «свой – чужой». И через ряд типовых портретов показывает весь спектр переходов от одного к другому.

Предатели откровенные. В повести это полицаи. Многие из них и до прихода немцев занимались уголовщиной – воровали, грабили, убивали. Своими были только сами себе. Они это знали. И все вокруг это знали.

Предатели откровенно замаскированные. Это не пассивные в своей примитивности себялюбцы из предыдущей категории. А себялюбцы активные. В том числе, активно использующие исторический момент. Таков в «Сотникове» советский агитатор, позже следователь гестапо Плотников. Хотя Плотников – единственное, что интересует Плотникова, он понимает, что существует не вакууме. И оптимально вписывается в систему действующей власти. Советской, нацистской, демократической, авторитарной... – вопросы для таких, как Плотников, второстепенные, технические, потому они и меняют «хозяев» сколько угодно раз. Среди наиболее известных литературных персонажей такого рода – Кротов из «Противостояния» Юлиана Семенова. В романе приводятся весьма характерные рассуждения Кротова о себе: «нет Бога, никого нет, кроме тебя».

Особенно опасны такого рода предатели потому, что они как правило не лентяи, часто совсем не трусы и при этом люди исключительно верные – себе и до конца.

Предатели, замаскированные даже от самих себя. Самая трудно выявляемая категория предателей. Все вокруг считают их своими, да и сами они совершенно искренне придерживаются того же мнения. Что в определенной степени справедливо – до первой крайности они свои. Если по-настоящему серьезного испытания так и не случается, они свои до самой смерти. В книге Быкова это «неплохой партизан» и добрый товарищ Рыбак, который, попав к полицаям, решает, что главное – выжить, а там видно будет.

То, что, честно сражаясь, такие «рыбаки» беспокоятся, в первую очередь, о себе, становится ясно только когда уже нельзя на первом месте поместить рядом с собой, например, Родину, необходимо выбрать что-то одно. Только так выясняется, что на первом месте у человека все-таки он сам.

Повесть В. Быкова раскрывает тему предательства во всей ее сложности. А насколько эта тема непроста, особенно хорошо понимают люди не только умные, но и видевшие такую очень протяженную по времени крайнюю ситуацию, как война. Александр Твардовский, например, в одном из последних опубликованных стихотворений («На сеновале»), вспоминая предвоенные годы, пишет: «Любить родную землю-мать,/ Чтоб за нее – в огонь и в воду,/ А надо – так и жизнь отдать./ Что проще?/ В целости оставим/ Завет первоначальных дней./ Лишь от себя теперь добавим:/ Что проще – да./ Но что – сложней?».

На этом галерея типовых портретов предателей в повести Быкова заканчивается. И начинается другая – от мнимого предательства к героической стойкости.

Свой, замаскированный под предателя. У Быкова это староста, который принял должность по настоянию земляков и руководства партизан. Полицаи уличают его в неискренности когда находят овцу, которую он отдал Рыбаку и Сотникову, притом, что староста о визите к нему партизан не доложил. В результате он принимает смерть вместе с Сотниковым.

Тема «свой среди чужих» в литературе и кинематографе разработана весьма широко. И не только за счет таких известных персонажей как профессионал экстра-класса Макс Отто фон Штирлиц в романах Юлиана Семенова. Например, в повести Виктора Курочкина «На войне как на войне» есть примечательный эпизод – письмо от матери, которое получает главный герой. По сути, это описание судьбы военных поколений после победы. Есть там пример любительского, непрофессионального и относительно благополучного псевдопредательства. «А председателем у нас опять бывший староста Василий Архипыч. Его потаскали, потаскали и опять в председатели определили. При немцах-то он за своих стоял горой...».

Свой сочувствующий. Местная жительница, у которой полицаи обнаруживают Рыбака и Сотникова. Она хочет выжить, но предложить полицаям (как Рыбак – службу) ей нечего, и она погибает. До конца, таким образом, оставаясь своей. Просто это выявляет именно крайняя ситуация. А настоящим героем в такой ситуации оказывается Сотников.

Свой до конца. Его характер автор показывает во всей его сложности. Сотников идет на задание больным, кашляет. (Именно этот кашель выдает потом его и Рыбака полицаям). Рыбаку непонятно – зачем отправляться по сложному поручению, если ты нездоров. Для Сотникова ничего непонятного в этом нет: до него двое уже отказались идти – по уважительной причине. И выбор между тем, что на задание не пойдет никто, раз у всех уважительная причина или идешь ты, несмотря на уважительную причину, для Сотникова очевиден. Такие, как Сотников, вообще выстраивают свою жизнь, именно повседневную, с позиции окончательного предела. И потому весьма неудобны: не намеренно, но определенно они ускоряют главный выбор – и свой, и окружающих, подталкивают к нему. Их высота слишком явно указывает на положение остальных, положение очень неоднозначное по сравнению с героизмом, жертвенностью, мученической смертью. Поэтому в последние мгновения жизни Сотников «неожиданно утратил свою уверенность в праве требовать от других наравне с собой».

Но определяющим в любом случае оказывается отношение к себе. Самого ли себя определяет человек (вольно или невольно) высшей целью или нечто другое. Что и показано в «Сотникове» через плавный переход от явного предательства к предательству замаскированному, от него – к непредательству, замаскированному под предательство, и так далее, вплоть до высшей героической стойкости.

Стругацкие в «Хромой судьбе» потому и называют Василя Быкова «горьким мастером», что в его книгах видны не только светлые стороны человека, которые обнажает война. Но и темные. Причем Быков показывает их очень точно – и в положительных героях, и в отрицательных. Когда разница между ними не в том, что в одних есть зло, а в других нет. А в том, насколько твердо они ему сопротивляются. Здесь все определяется не сиюминутным, а вечным. Кто-то живет вечно. Кто-то собирается жить вечно. Как Рыбак с Сотниковым в вечность устремлены все, но с неодинаковым результатом.

(«Независимая газета», 10 июля 2025 г., под заголовком «В вечность устремлены все, но с неодинаковым результатом»)