Бить девушку - свинство. Но не в данной ситуации

Излишняя самоуверенность еще никому не помогала. Видимо, сочтя меня грудой неуправляемого мяса, Наталья кинулась к телефону. В прорезь расколотого табурета я без труда фиксировал все ее телодвижения в прихожей.
– Привет, это я. – Голос, абсолютно лишенный эмоций, докладывал о проделанной работе. – Он расколол меня, пришлось успокоить... Я понимаю... Сколько нужно, столько и продержу... Шпалер скоро будет на чердаке доминошки, а что?.. Ну, если только это... Хорошо, жду! Адрес...
Кто бы мог подумать, что моя Натали владеет приемами рукопашного боя не хуже Ван Дамма и меньше чем за пять минут упакует меня не хуже итальянской технологической линии, производящей спагетти!
Когда в глазах у меня перестали скакать огненные чертики, я потихоньку стал осматривать кухню, стараясь найти хоть какое-нибудь орудие. Видимо, от моего падения раскрылась дверца духовки. Меня привлекла чугунная форма для выпечки орешков. У моей мамы, помнится, была такая же. Весьма, кстати, тяжелая.
Наталья тем временем колдовала в прихожей, шаркая обувью. Мне была видна лишь половина ее спины.
Потянувшись, я ухватился за пластмассовые рукоятки формы и, стараясь не издать ни единого звука, перетащил ее себе под живот. В форме угадывалось не меньше четырех килограммов.
Подумать только: я прятал увесистый кастет, чтобы ударить девушку, с которой связывал планы на будущее! Однако предаваться сантиментам времени не было. Наталья, по-видимому, обладала слухом рыси. В прорезь табуретки я увидел, как она на цыпочках побежала на кухню.
Хладнокровно перешагнув через меня, словно через свернутый ковер, она хлопнула дверцей шкафчика. Много бы я дал, чтобы проследить за ее действиями. Но, к сожалению, я лежал ничком, моля бога, чтобы она не обнаружила спрятанное у меня под брюхом орудие.
В следующую секунду Наталья присела на корточки и, не церемонясь, рванула мою левую руку назад, профессионально заломив ее. Я театрально застонал, мгновенно раскусив ее замысел: она достала веревку, чтобы связать меня. Этого допустить было нельзя!
Наталья рванула за локоть. Лучшего момента для контратаки могло не представиться. Я покатился влево, переваливаясь и освобождая свой «кастет». Еще мгновение, и рука разогнулась...
Наталья, выгнувшись, словно кошка, хотела уклониться от моего удара и нанести ответный. Но предвидеть, что рука моя окажется длинней сантиметров на сорок, а на конце ее будет чугунный слиток, она не могла.
Тупой удар по ребрам смешался с ее гортанным «у-й-я-а!!» Резко согнув колени, я выпрямил что есть силы правую ногу в сторону Наташкиной головы. И этот удар также достиг цели.
Она откинулась на мойку, ударилась затылком о кафель и медленно сползла на линолеум. Я вскочил, пощупал пульс на ее шее и веревкой туго стянул ее щиколотки и запястья двойным морским узлом.
Скрип тормозов за окном заставил меня осторожно отодвинуть шторку и выглянуть на улицу. Фиолетовый «Лэнд Ровер», припарковавшись у детской песочницы, распахивал дверцы. Пятеро «людей в черном», один из которых с бородкой и лысиной поразительно напоминал вождя мирового пролетариата, быстро направились в подъезд. «Вождь» задержался и бросил взгляд на окна. Показалось, он даже мне подмигнул.
Я метнулся в прихожую. На тумбочке возле телефона стояла раскрытая Наташкина сумочка. Я схватил ее, затем свои туфли, куртку и бросился в гостиную, к балконной двери.
Вспомнив, что балкон сдвоен с соседним, я обрадовался: у меня появлялся пусть теоретический, но шанс на спасение.
В отчаянии я рванул раму соседнего балкона, но она даже не шелохнулась. Плюнув с досады, я побежал обратно. Голова работала на редкость быстро: схватив табурет, подвернувшийся мне под руку, я запустил им в окно. Звон стекла слился с боем настенных часов: 21.00. Бросив взгляд на свои наручные, я метнулся в прихожую и прислушался: лифт гудел, норовя остановить кабинку на моем этаже. Я выскочил из квартиры, захлопнул за собой дверь и помчался наверх.
Бежать в носках через три ступеньки оказалось легко: вспомнилась спортивная молодость.
Когда лифт остановился, а на площадке, на которой не так давно мы с Наташкой целовались, зашаркали подошвы, я был уже двумя этажами выше и старался изо всех сил бесшумно увеличить отрыв. На что я рассчитывал – не знаю. Ведь люк на крышу, как во всех солидных «высотках», был наверняка задраен. Инстинкт самосохранения гнал меня наверх, не давая опомниться.
Вместо люка оказалась металлическая решетка, запертая на небольшой «почтовый» замок. Как нельзя кстати я вспомнил о Наташкиной сумочке. В ней должен быть маникюрный прибор со всевозможными пилками и ножничками... Раскрыв миниатюрный саквояжик, я присел от удивления: первый американский президент равнодушно взглянул на меня с зеленых купюр.
На какое-то время я отключился от всего происходящего. Обида перла из груди, как тесто на Пасху. Слезы душили. Ведь я доверял Наташке как самому себе! А ей просто... заплатили за меня! Как можно в одночасье перечеркнуть вечера и ночи, проведенные на одном дыхании – дыхании любви!
Не испытывая никаких угрызений совести, я быстро затолкал доллары себе в нагрудный карман, выудил из дебрей сумочки пилку для ногтей и собрался уже приступить к вскрытию решетки, как вдруг на колени мне выпал чудный перстень с голубым бриллиантом.
«Я не вор!» – сказал я себе и затолкал драгоценность обратно в сумочку.
Через несколько секунд кропотливого труда раздался щелчок – замок «раскололся». Я чуть не вскрикнул от радости. Но в этот момент заработал лифт. В один миг я очутился по ту сторону решетки, не забыв при этом защелкнуть обратно замок.
Выскочив на крышу, я услышал внизу голоса:
– Слинял он, жопой чую! Не с балкона ж спланировал... Карлсон, бля! Внизу асфальт, да и Кляча за рулем сечет...
– Не должен успеть, – возражал другой. – Карен звонила полчаса назад. Чтобы ухайдакать ее за это время и слинять...
– А вдруг у него другая квартира!
– Вдруг бывает только пук, да и то – когда испуг! Че гадать-то? Прочесать подъезд, как на Зареченской, и все дела!
– Ща, Утя выйдет – будет базар. Че без толку хавальник разевать! К тому же ты в курсах: за Карен Утя с нас по три скальпа сдерет!
– Один хрен, ждать велено...

Итак, путь назад отрезан. Оставалось сидеть на крыше и ждать, когда «слиняют» эти отморозки. Стало быть, Наташку (мою Натаху!) они кличут Карен... Интересно, интересно... Зачем я им понадобился? Узловой вопрос, за ответ на который я бы многое отдал. Если меня хотели убить, возможностей было предостаточно. Однако они этого делать не стали. Отвезли в Тмутаракань и затолкали в мусорный бак. Прекрасно зная, что после возвращения в город я первым делом свяжусь с Наташкой, не стали препятствовать нашей встрече.
Но Натка хороша! Стерва! Сучка! Столько времени прикидываться пай-девочкой... Не прощу!
Я взглянул на часы: половина десятого. Завтра к восьми мне – на работу. Но тот, кто за мной охотится, конечно, знает, где я работаю. Отследить меня в клинике проще простого.
У меня были деньги – достаточная сумма, чтобы автономно существовать длительное время, не появляясь в местах, где меня могли поджидать.
Размышляя над своим незавидным положением, я не заметил, как начал накрапывать дождь. Скромно так начал, но потом захлестал от души.
Вы когда-нибудь бегали по крыше, утыканной антеннами, во время проливного дождя? Ни с чем не сравнимое, скажу я вам, ощущение.
По закону подлости дождь кончился в тот момент, когда я добежал почти до самого края здания – до шестого чердачного окна, соответствующего шестому подъезду. Металлическая решетка оказалась точно такой же, как и в моем подъезде, но замок... С первого же взгляда я понял, что без десяти граммов тротила мне с ним не справиться.
Выскочив на сырую после дождя крышу, я выругался так, что воробышек, сидевший на карнизе, предпочел камнем свалиться вниз. «Может, и мне последовать его примеру?» – мелькнула мыслишка.
Вновь подойдя к решетке, я пнул ее, рискуя привлечь внимание жильцов. Гигантский замок тотчас раскрылся.
Вот он, российский «авось»! Да здравствует отечественный пофигизм, спасающий нас в самых безнадежных ситуациях!!!
Мне повезло еще раз: из квартиры на первом этаже высыпала толпа подростков,
затерявшись в которой я без осложнений покинул подъезд и в сумерках почти побежал к тополиной аллее.