Разбой

Вилы взяв, наточив топоры,
Прихватив к ним большие дубины,
Уходили созвав все дворы,
На разбой из деревни мужчины,
Недалече другое село,
Да и брод, что в кустах  недалече,
В крае нашем уж так повелось,
Воровать и соседей калечить.

Там ещё мирно спят петухи,
И дома тонут в клочьях тумана,
У сарая остатки сохи,
Щиплют травку два белых барана,
Но уже ветер гонит грозу,
Чует тать чутким носом добычу,
Зубы семечки нервно грызут,
И глаза воспалённые бычьи.

«Жги, Макар, красного петуха!»,
Головешкой горящей по крышам,
Так пошли под раздел потроха,
Облетели цветущие вишни,
Знамо дело,  ведь неурожай,
Знамо дело, есть просят ребята,
Заблестело обличье ножа,
Да кистень воздух взрезал горбато.

С петель двери летят во дворах,
Сундуки вереницей выносят,
Эх, их жизни - лихая пора,
Эх, их души - промозглая осень,
Спящих резать пошли мужиков,
И насиловать девок дородных,
Загорелой и грубой рукой,
Горло схвачено - сучья порода.

Припасённый найдя самогон,
Ощетинив немытые холки,
Рушниками утёрлись с икон,
Веселились позорные волки,
Покуражились, выпили всласть,
Льна и хлеба награбили много,
Показав свою рабскую власть,
Покрыв чистые грязью пороги.

Шли домой у зелёных осин,
Чёрный ворон на ветке - смотритель,
Тут Демьян замолчать попросил,
Руку вздёрнул и крикнул: «Смотрите!»,
Полыхало огнём их село,
Хаты, риги, сараи, овины,
Дым стелился в овраг, как поклон,
И на месте застыли мужчины.

Подошли - все дома сожжены,
Да убиты их жёны и дети,
Только кто-то мешок обронил,
С наворованной снедью в буфете,
Видно, то из села за рекой,
Приходили незваные гости,
Пров прочёл быстро за упокой,
Да взглянул с безнадёжною злостью.

Вот такой наш безрадостный край,
Всё убийства, грабёж да погромы,
Если воля бы им выбирать,
То, конечно, остались бы дома.