Сказка, в которую нельзя верить

В одной маленькой немецкой деревушке, что стояла на опушке леса, жила-была девочка по имени Эльза.

Она всегда старалась быть послушной, но, как и все дети, любила бегать, смеяться и играть в прятки.

Вот только беда — для игр почти совсем не оставалось места: лес подступал к домам сплошной стеной.

Он был зловещим и мрачным.

Деревенские жители обходили его стороной, многие верили, что в глубине чащи таится нечто по-настоящему ужасное.

Ходили слухи: если человек заблудится в этом лесу или, упаси Бог, заночует в нём, — нечистая сила набросится на него, вцепится в горло и будет душить до последнего вздоха.

Но Эльза была любопытной девочкой. Каждый раз, проходя мимо опушки, она останавливалась и с замиранием сердца вглядывалась в чащу, словно ждала, что лес откроет ей свои тайны.

В один из пасмурных дней, когда солнце скрылось за тёмной вуалью облаков, а деревня дышала сыростью и дымом из печей, она вновь оказалась у кромки леса. Эльза не собиралась входить, просто стояла и смотрела.

И вдруг меж деревьев мелькнул силуэт: скользкий, почти неуловимый. Слишком маленький для взрослого, слишком ловкий для зверя. И всё же — звери не носят красных шапочек… А она увидела крошечное алое пятнышко, вынырнувшее из зелени — и тут же исчезнувшее.

— Эй! — вырвалось у неё, прежде чем она успела себя остановить.

Ответа не последовало. Лишь лёгкий хруст — будто кто-то наступил на сухую ветку.

Эльза застыла от страха.  Её сердце забилось с невероятной скоростью.

«Кто это был?..  Ребёнок?.. Но почему он один?.. И почему — здесь, в глухой чаще?..»

Мысли метались, словно птицы, запутавшиеся в ветвях. Она оглянулась — ни души.

«Показалось?» — пронеслось в голове. Но внутри что-то ныло — тревожное и упрямое: нет, не показалось.

Прикусив губу, она сжала кулачки и молча побрела домой.

С той минуты лес перестал быть просто лесом. Он стал тайной.

А тайны не отпускают просто так.

В один из вечеров, когда за окном разбушевалась гроза, Эльза устроилась на полу у печи, закутавшись в тёплый плед. Пламя потрескивало, играя на её лице золотистыми бликами, а капли дождя барабанили по оконным стёклам, словно кто-то тихо стучался в дом. Рядом с ней, в кресле-качалке, сидела бабушка Герлинда. Она, медленно перебирая спицами, вязала свитер для внучки.

Эльза наблюдала за движениями её пальцев — за тем, как из клубка мягкой пряжи рождалась вещь, в которой уже чувствовалось что-то волшебное.

Но вдруг бабушка остановилась, убрала спицы в сторону и, чуть наклонившись вперёд, положила ладонь на её руку.

— Я вплетаю в каждую петлю тепло и заботу, милая, чтобы ты всегда чувствовала рядом мою любовь — даже в самые холодные дни, — сказала она.

— Хочешь, я поведаю тебе одну старую, почти забытую историю?

Эльза кивнула. В глазах её вспыхнул огонёк любопытства. В тот же миг молния осветила комнату — и спустя несколько секунд грянул гром. Пламя в печи дрогнуло, будто в ожидании слов.

— Давным-давно из нашей деревни пропали двое стариков, — начала рассказ бабушка. — Ушли они в лес хворост на зиму заготовить — и как в землю канули. Ни крика, ни следа, ни косточки... Искали тогда их всем селом — да так никого и не нашли.

— Ходили слухи, что леший погубил их. А может, и не леший вовсе… Может, что-то пострашнее. С тех пор — в лес ни ногой.

Эльза прижала плед крепче к себе. От страха у неё задрожали коленки.

— А ты их знала? — шёпотом спросила она.

— Знала, —  ответила бабушка. — Старик Вилли и его брат Фридрих. Хорошие были люди. Только вот в тот день что-то было не так. С самого утра по всей деревне выли собаки — протяжно, жалобно, словно предчувствовали беду.

— Этот лес не просто тёмный — он будто мёртвый. Ни одна птица не вьёт гнёзда на его деревьях. Даже вороны — и те облетают чащу стороной. В нём нет ни щебета, ни шелеста крыльев. Только тишина — холодная и тоскливая, как если бы сама смерть обосновалась среди деревьев.

Бабушка говорила почти одними губами, а за окном вновь сверкнула молния — на этот раз сильнее прежнего. Тень от высокого шкафа дёрнулась по стене, словно зашевелилась.

Эльза чувствовала, как откуда-то из глубины живота поднимается холодок, пробирая до самых кончиков пальцев.

— Но почему он мёртвый? — спросила она дрожащим от страха голосом. — Кто сделал его таким?

Герлинда слегка склонила голову вперёд, будто раздумывая, с чего бы начать, — и только затем ответила:

— Потому что корни деревьев этого леса проросли сквозь кости мертвецов. Когда-то давно на его месте стояло кладбище. До сих пор души усопших не находят покоя...

На том кладбище были похоронены злые люди, Эльза. В сгнивших гробах спят разбойники, колдуны и повешенники — те, кто покончил с собой.

— Всё это козни дьявола, моя девочка. А может, в чаще и вправду прячется людоед…
Никто его не видел, но поговаривают — по ночам щёлкают его зубы в самой гуще леса.
А ещё шепчут, будто он чует страх… и тёплый запах крови.

— Так что, милая, — бабушка вернулась к вязанию, словно и не говорила ничего ужасного, — в наш лес не ходи.

Эльза судорожно сглотнула комок страха, сжав плед так крепко, что побелели костяшки пальцев. Глаза её, наполнившись тревогой и растерянностью, смотрели в пустоту.

Но верили в это не все. Мама Эльзы, Ингрид, считала такие слухи выдумкой и, несмотря на страхи деревенских, часто ходила в лес за ягодами и грибами.

— Всё это чушь, — как-то сказала она, готовя завтрак на кухне. — Иногда лес пугает нас своим могуществом, но на самом деле он не так уж опасен, как порой кажется.

— Да не может быть! — с удивлением подумала Эльза. — В лесу ведь обычно водятся дикие звери: медведи, кабаны, волки... Все они на вид страшные, с длинными острыми клыками и хищным взглядом. Она хорошо помнила это из цветных картинок в своих детских книжках. Но с мамой спорить не стала.

Увидев недоверчивый взгляд дочери, Ингрид добавила:

— Посмотри на меня, девочка. Я много раз ходила в наш лес — и, как видишь, — цела и невредима!

— Мам, а что… что такое нечистая сила? — дрожащим голосом спросила Эльза. — Правда ли, что она вцепляется в горло и не отпускает?

— Не выдумывай! Всё это — сказки. У меня сейчас куча дел, — отмахнулась Ингрид. — Не до твоих страхов.

Эльза молча кивнула, но в душе всё равно остался лёгкий холодок сомнений.

На кухне повис густой серый пар, наполняя воздух запахом жареного лука и мяса. Мама, склонившись над плитой, медленно помешивала рисовый суп в кастрюле.

Эльза обожала этот суп — особенно в холодные дни он казался невероятно вкусным. У неё предательски потекли слюнки, и вся тревога, словно по команде, рассеялась.

Однако иногда её всё же одолевали мысли о нечести. Но стоило вспомнить слова матери — и страх отступал, растворяясь в тихой уверенности: «В лесу нет ничего такого, чего стоило бы бояться, если идти днём и не шуметь — никто не тронет.»

...

Однажды вечером, когда солнце уже клонилось к закату, Ингрид попросила дочку сходить в лес за земляникой для варенья. А кто из детей откажется от земляничного варенья?

Преодолев страх, Эльза согласилась. Она взяла маленькую плетёную корзинку и осторожно вошла в лес, окутанный седым туманом.

Чем глубже она заходила в чащу, тем холоднее становился воздух. Ветви деревьев хлестали её по лицу, оставляя жгучие царапины. Колючие кустарники цеплялись за подол платья — рвали ткань, словно живые ловушки.

Эльза со страхом оглядывалась назад и по сторонам. Она чувствовала, что за ней кто-то наблюдает. 

Лесные шорохи невольно заставляли её вздрагивать. Отовсюду ей мерещились тени, которые двигались вместе с ней. Они казались живыми, будто следили за каждым её движением.

Набрав немного земляники в корзину, она уже хотела идти домой, как вдруг у подножия старого дуба заметила одинокую хижину. Деревянная дверь была приоткрыта, и изнутри лился тусклый, мерцающий свет.

Любопытство взяло верх над страхом. Эльза, затаив дыхание, медленно подкралась к двери.

В тот же миг она распахнулась — с резким скрипом и ледяным порывом воздуха. На пороге стояла ведьма — седая, лохматая, с глазами, пылающими кроваво-красным огнём.

— Я знала, что ты придёшь, Эльза, — зашипела она голосом, похожим на шорох сухих листьев. — Маленькая… глупенькая… сладкая…

Её рука, скрюченная, как выжженная ветка, медленно потянулась к горлу очередной жертвы.

«Нет!» — хотела закричать Эльза в ужасе, но крик застрял где-то внутри. Она бросилась бежать, но лес ожил: ветви сомкнулись, преграждая путь, а земля под ногами стала вязкой — будто сама тянула вниз.

Ведьма метнулась вперёд и одним прыжком настигла девочку. Её тонкие пальцы, словно когти хищника, вцепились в волосы.

— Вот и попалась! — завопила она.

Голос её эхом разнёсся сквозь деревья, затихая между стволами и сливаясь в единый хор — будто тысячи незримых губ шептали: — Попалась… попалась… попалась…

Эльза пронзительно вскрикнула от боли, но не сдалась. Собрав все силы воедино, она дёрнулась вперёд, пытаясь освободиться. Однако старуха и не думала отпускать.

Тогда она вывернулась и вцепилась зубами в её запястье — с надеждой, что та ослабит хватку. Но и это не помогло!

— Ах ты, подлая девчонка! — зашипела ведьма. Её красные глаза вспыхнули яростью. — За это ты мне заплатишь сполна!

Она резко развернула Эльзу к себе и с такой силой влепила пощёчину, что корзинка вылетела из её рук, а алые ягоды рассыпались по земле.