Вечный опоздатель

 
               
В торговом техникуме студента по кличке Стрекал прозвали «кирпичный мальчик». Но не потому что кирпич – любимая игрушка детства, без которой он отказывался засыпать. Нет! И не был он каратистом, который крушил их ребром ладони направо и налево, а потом, «на десерт», пару штук разбивал головой, чтобы всякая хрень лучше укладывалась в голове. Больше того, он не был тем дебилом, который запускал кирпичики с балкона, напевая: «Летите голуби, летите…» И поверьте, не тем типом из подворотни лицо которого срочно ищет встречи с этим предметом. Нет, нет и нет! Все проще: его папа был директором кирпичного завода.
 
В семидесятых-восьмидесятых качественный кирпич был в дефиците. Нуждающиеся даже устраивались на кирпичный завод, чтобы, отработав непродолжительное время, выписать себе партию кирпича без переплаты на строительство дачи, гаража или какой-нибудь усыпальницы. Многие строящиеся преподаватели часто передавали «папику» привет. Справлялись о его «кирпичном» здоровье.

Стрекал не был обременен интеллектом и не стремился к знаниям как Гагарин в космические дали. Он имел на все предметы одну общую тетрадь, которая на половину была разрисована по Фрейду, остальное по фигу.

Наблюдая со стороны как Стрекал идет на занятия, можно было прослезиться. Впечатление, что он идет на именины. На какой-то очередной праздник жизни. Не торопясь. Вальяжно. Веселый от балды!  В белой как снег рубашке (мамаша следила) отутюженных модных брючках и фирменных «колёсах» на ногах. Весь прикид венчал на шее тонкий шелковый шарф с замысловатым рисунком под питона. Шарф был всегда. Круглогодично.  Можно было забыть дома ключи, шарф – никогда. Шарф выполнял команды: «лежать», «фу!» (когда один конец лезет в кружку с пивом) и «веди домой!».   Шарф, как и положено всем шарфам, имел свое имя. Его звали Платон. Поэтому, когда кто-то интересовался, почему сегодня нет Стрекала на занятиях? Следовал дежурный ответ: «У него Платоша приболел».
.
Но про Платона - это отдельная история, как и отдельный том в Большой психиатрии.
.
Жгучий брюнет с прической «а-ля Мирей Матье», Стрекал относился к классу «среднерослых прямоходящих студентообразных». Всегда мурлыкающий под нос какую-нибудь мелодию. Услышав, например, песню Мирей «Чао, бамбино, сорри», в свободном переводе звучавшая как «Чай попили сами», в его исполнении, сразу хотелось застрелиться.  У него был дар, превращать любую популярную мелодию в полную галиматью. И если бы был песенный конкурс типа: «Зашифруй мелодию и исковеркай текст до абсурда», то он бы сутками не слазил с пьедестала.
.
Так о чём я? Ах, да, - идёт на занятия как на именины. Никуда не торопясь. С лёгкой блажью на лице. Иногда останавливаясь, он, задирая голову, улыбался солнышку. И боялся только одного…
Вообще, чего чаще боится человек идущий на именины или юбилей? Забыть взять подарок? Не выучить поздравительный тост? Чушь!!! Больше всего он боится прийти первым! Пришел раньше всех и куда себя девать? Томиться и скучать? Слоняться по периметру, листая от не хрен делать, пыльный семейный альбом вурдалаков, ожидая пока сойдутся остальные пленники Бахуса? Ожидание – вот адская пытка!
.
Поэтому он никогда не торопился не только «поперёд батьки в пекло», но и вежливо пропускал туда остальных. Ему намекали не раз, что своей «пунктуальностью» он всех задрал. Стрекал только лыбился. Мол, сама гадалка ему предсказала, что он опоздает и на собственные похороны.
.
У Стрекала на этот счёт была одна притча. Его собственный сон. Рассказывая его он каждый раз «вспоминал» новые подробности. А снилось ему давно, что какой-то папуас, из тропических островов, приезжавший в СССР за кирпичами, пригласил его к себе домой в Океанию или где-то рядом, на день рождения.
Ну, сон есть сон: Стрекал не уточняя подробностей того сновидения, оказался на острове.
.
Ходит по острову, мать их папуасную, и ни хрена понять не может. Где именинник? Где стол? Где, бля, комитет по встрече? В голове одни вопросы. Никого вокруг нет. Ментально чувствуешь себя выкидышем. Выкинули. Спихнули на остров. А праздника как-то не наблюдается. Сзади плещется океан. Под ногами горячий песок. А впереди пальмы, на которых, как котовы яйца, свисают кокосы.
.
Ни папуасов… ни жратвы… ни оркестра народных инструментов. Одни бакланы летают над головой и по темечку клюнуть норовят. Да что же за хрень такая? Наконец, под одной из пальм Стрекал увидал сидящую местную «матрону» по цвету сгоревшего в духовке коржа и губой, будто она поцеловала пчелу. 
.
 Судя по количеству цветных висячек на теле, она была заведующей этого пансиона.  Как и положено, она играла на арфе в три струны и развлекала публику. Визуально публики видно не было и Стрекал, закинув голову, посмотрел вверх. Может гости где-то раскачиваются на пальмах? Бред! Чуть не получив вывих на всю голову, но так никого не увидев, он всё же отметил про себя, что наши здесь всё-таки были.
.
Это удивительное открытие было сделано после того, как «матрона», заметив Стрекала, заиграла «семь сорок». Неудивительно для сновидения, что она ещё и запела по-русски характерным пропитым голосом.
Прервав выступление звезды постукиванием ногой по пальме, Стрекал живо поинтересовался, а где сам именинник, где местный бомонд и вообще, что за фигня происходит?
.
Очаровательная как сушёный финик, арфистка, тут же прервала исполнение знакомого до боли хита. Отложив инструмент, она, не сильно избегая матерных оборотов, объяснила, что он, чувырло чухонское, сын гулящей собаки и повелитель блох, наверное, первый раз спустился с пальмы, если не врубается, что прибыл на именины на несколько лун раньше назначенного.
.
Но всё равно, она очень рада, что у неё теперь появился гость-помощник, который поможет ей «собирать на стол»». Стрекал был в ступоре. Что собирать? На какой стол? «Матрона» объяснила, что собирать на стол надо всё, что найдешь вдоль берега. Конкретно, - всё что движется или шевелится и складывать здесь. Под большой пальмой. А гости и сам именинник через пару лун подтянуться.
.
    Ну дела! Новоприбывший плюнул и пошёл собирать вдоль берега всякую хрень.
    Долго собирать не пришлось. Он погнался за каким-то крабом или рачком, а тот недолго думая, залез в большую раковину, валявшуюся на берегу. При попытке его достать эта тварь цапнула гостя за палец. «Капец пальцу», - подумал Стрекал, глядя на распухшее чудо. Теперь даже фигу не скрутишь.
.
   Категорически отказавшись от роли сборщика, он тут же получил другое задание – смотаться за мясом. Стрекал обрадовался и побежал за ближайшую сопку в поисках магазина. Брошенные в спину слова «матроны», типа, какой на хрен магазин, найдешь ящерку – тащи к столу, дошли до него слишком поздно.
.
   Ящерка уже сидела за сопкой и ждала когда за ней придут. Одна неувязка. Ящерка была размером с гиппопотама и её липкий язык, словно гигантская плеть щелкал по сторонам в знак приветствия появившемуся обеду.
.
    Ступор от встречи с «мясом» у Стрекала длился недолго. За секунду развернувшись, он помчался обратно. «Мясо» на четырёх лапах мчалось за ним. Бежали, казалось, целую вечность. Когда пробегали мимо пальмы с «матроной» Стрекал крикнул: «Примите мясо, мадам!» В несколько прыжков, преодолев прибрежную полосу, он сиганул в набегавшую морскую волну.
.
    От этого он проснулся совершенно мокрым и, как ему показалось, соленым. Разобравшись, что это был только сон, Стрекал со словами: «Ни хрена себе за мясцом смотался», тут же дал себе слово «в жизни никуда не торопиться, если нечем поживиться».
.
Такая вот история. А если кто-то из знакомых говорил, что он пришел куда-то после Стрекала, то скорее всего он пришел туда в следующем году.
.
(отрывок из романа «Западлёныши»)
.
Жижа Череповский Харьков (фото инета)