бабочки и коршуны

Летают коршуны и бабочки,
растут малина и крапива.
Все эти мостики и балочки,
и потемневшие стропила,
все эти тропочки и меточки,
песок, пока ещё мельчайший...
Внезапно выросшие деточки.
Внезапно слезы стали чаще.
Они хотят  губить по-своему
едва начавшиеся жизни.
Они считают, что усвоили
давно премудрости чужие.
Считают дятлами и клушами,
лишь вечером встают с постели...
Увы, мы не владеем душами
своих кумиров с колыбели.
Тех, кого нянчили и нежили,
учили их читать и плавать:
ведь мы и сами будто не жили -
всё ради них, всё им во славу.
Пока словечки юных гениев
мы повторяли с обожаньем -
они сломали ограждения,
и в жизнь ужасную сбежали.
Теперь вот маемся всё горше мы
от страхов и непониманья:
что, как птенца ухватят  коршуны,
а бабочку сачком поймают?
Что, как отбитые, безумные,
невыносимые, родные,
уйдут как поколенье зумеров
в свои владенья цифровые?
Владенья темные, бездвижные,
где мир живой зарыт, похерен.
А мы, с пластинками и книжками,
все бьёмся в запертые двери.
Мы тоже никого не слушали,
глядели свысока на старших,
а стали дятлами и клушами -
таков закон, и мы на марше.
Ведь понимаешь только к старости,
что на круги свои вернулись.
Обереги их там, пожалуйста.
Подсвечивай, чтоб не споткнулись.
Чтобы не думали, что брошены,
или что мы на них в обиде.
Летают бабочки и коршуны,
и облака плывут в рапиде.