Без ледяной приметы слёз

За долгой патокой — из снов

Мы выбирались в той — красе,

Откуда в будущем — звать просто

И были тонкой гладью — все

Твои — не названные притчи,

Как эхо в полный рост — ума,

Внутри которым — тишина

Так близко думает — о личном.

Ты мне сегодня говоришь,

Что во слезах — ещё был мужем,

А завтра призраком — манишь

По льду пустого гнёта — мудро

Внутри затоптанных — имён,

Где гладкий фарс — роняет мысли,

А гром намедни — обнажён,

Что будто скульптор — поражён

Насколько могут лгать — те мысли.

Ещё в недельной прозе — лет

Ты смог летать по ветру — к крыше,

Но вот сегодня стал — ко мне

Ещё нежнее лесть — ко сну,

То прикасаясь смертью — ближе,

То редкой каторгой — меняя

Особый свод — под бледной крышей

Куда и сам ты звал — меня.

Властитель пустоши безбрежной,

Как слепо слово — вновь твоё,

Что здесь ты умер в миг, а прежде

Ты был искусством в небе — тонко

И падал вечностью — под волю,

Когда в сердцах — особой тяжбой

Мы там ласкались — мерно выше

Венецианской птицей — дважды.

Ей нет терпения быть — лучше,

Но снова нам молчать — об этом,

Ей строго думаем мы — только

Одно в себе — не замечая,

Что холод вновь по крыше — льётся

И редкий свет тебе — даётся,

Чтоб ждать особенную — к лицам

Примету чёрной формы — лично.

Там я была над замком — или

Скатилась формой нервно — ближе,

Куда-то вдаль иллюзий — тише

Иль понарошку в том, где слышим

Мы эти тихие к нам — скорби

И сам священник плавно — льётся

В давно заветной прозе — к людям,

Чтоб думать истину — о судьбах.

Но вот рассказ о той — дилемме,

Лежу одна в квартире — ленно

И тускло падает мне — в плечи

Мой сладкий формы тон — из речи.

Он стал мне песней — одиноко

И шаль скатилась — нервно к людям

Туда, где призраком — не будем

Мы жить от пришлой — этой речи.

Давно забыла к чувствам — мужа,

Давно уж дети подросли — мне,

Но всё кошмар там мучит — утром,

Что сам он входит в двери — прежней,

Своей улыбкой в форме — солнца

И тучи движут слой — простора,

Когда в любви одной — найдутся

Нам тихо проповеди — мудро.

Но я вновь стала там — приметой

И будто солнце мне — несётся,

Что формой зла любви — ответа

За этой древней нормой — тона,

Когда в ночи я — просыпаюсь

И тише прежней маски — людям

Всё говорю о чём — не знаю,

Но страх пронизывает — судьбы.

Он мне сегодня говорил — бы,

Что я осталась снам — небрежно,

Давно таинственна и нежна,

Что чутко бурю в свой — укромный

Манер искусства — постигаю,

Где летней формой — бребезжащей

За мной всё льётся — эта нравом

Культура мира — вслед за правом.

Но муж мой против — он смеётся

И не даёт мне жить — как прежде,

Он там остался в смерти — только,

Чтоб будоражить душу — в сердце

И ждать обыденные — ливни,

Когда по римской власти — мира

Мне будет тошно и — обидно,

Что я в себе — искала вид им.

Томилась властью — безраздельно

И сон всё мучил — постоянно,

Когда не страхом — от безделья

Я не могла над ней — подняться

И в жилах личности — сурово

Там смертью блажи — мне не видно

Давно забытой формы — мира,

Откуда сам ты был — безвинно.

Искал себе портной — на смену,

Ещё старейший шик — от пряжи

И сам не видел, где не глаже

Ты остаёшься мне — невидим,

А только форма — от ботинков

Сама устало встретит — ласку

И станем мы играть — обидно

Не в ту заимствования — сказку.

Не в этом веке — постоянно

Я жду твой рой фамильных — сплетен,

Не в этом сумраке — за ночью

Я выхожу, чтоб ветром — встретить

Одну любовь — в твоей обиде

На жизнь не конченную — смертью,

А только болью нам, где видел

Ты этим свой предел — на жизни.

Без ледяной приметы — в холке

Ты жив сегодня в мысли — рядом,

Но словно прячу я — иголки

И будто ветер мне — на ладан

Снуёт за этим миром — в точке,

Как самозванный вихрь — природы,

Откуда личностью — я только

Сама всё этим сжалась — в воду.

Лежу и думаю, как слышно

Те стены смерти мне — взывают

И ждут по участи — за пришлый

Свой тон тоски, откуда знают,

Где рок костей сегодня — в ладан

Ты мне обяжешь — между нищей,

Искусством ближе — колкой взглядом

И точной повести — быть ниже.

Но в этом такте — нет потери,

Нет воли тщательней — о судьбах,

А ты горишь ещё — прелюдней

И волю ждёшь на мне — постигнув,

Что завтра будем мы — играться

В твоём аду безбрежных — лилий

И словно ласковые — сдаться

Нам не дадут упрямо — ливни.

За ними шёл себе — от рамки

Тот свежий оползень — прощаться,

Но я лежу в одной — обманке

И мне нечётный формы — рамки

Ещё скупой опричник — снится,

Что жив ты снова — на свободе

И подлой смертью — не окован,

Как меч презрений, словно в моде

Ты ощущаешь смирный — воздух

И прячешь сладкий гул — томимый,

Откуда стал ты мне — уловкой

И прозой вечности — за мнимой

Свободой тщетности — от притчи

Тащить тот камень — от безверья

На склон манеры — неприличной

За этим выходом — из нерва.

Мы были там внутри — Венеции,

Как вольной птицы — оперения

И жили долго, но у смерти

Свой план прощания — над этой

Оценкой счастья, что прошла бы

Одна природа в такт — печальный

И холод звонкий, но немилый

Тебе подсказывал — быть калькой.

На мире этом — вдоль приметы

Над сложной каторгой — безумия,

Где ты считал себя — не ведая

Одной лишь формой слов — у муки,

А сам попал в ловушку — боли

И между страхом в целой — маске

Ты лихо выдернул — нам холку

По преисподней в том — отчаянии.

Ты умер сам в больнице — казни,

На том и верой — согрешив ей,

Набравшись смелостью — играться

Внутри со психикой — неверной,

Но болен ты был — этой мукой,

Как шизофреник — без могилы,

Как нервный купол — без кофейни,

Куда бы чаще звали — первой

Твой день истории — на званой

Проблеме юмора — стать сильным

И мельче мухи быть — программой,

Что отражает верность — скукам,

Но там течёт в фамильной — казни

За обоюдной смертью — лишней,

Когда ты жил ещё лишь — ранний

И мне являлся в солнце — личном.

Так в этот мир, осунув щели

Я сном вздыхаю в смерти — права,

Что мы уже — не постарели,

Не ждали солнце в личной — казни,

И вот по берегу — от пищи

Теперь блуждаем — в метре славном,

Что ты поодаль мне — в обличии

Шута — являешься программой.

Ты ждёшь мой признак — от укора,

Ты формой мельче, чем простуда,

Но жалость выше — этой скуки,

Когда ты стал, увы, — наутро,

Как бледный саван — в преисподней,

Давно затронутой в — могиле

Ещё случайности — жить только,

Что краше воли мне — посильно

Ты был мужчиной — от проклятья,

От сонной влажности — без ветра,

Когда струился слой — пространно

И нервы в вечности — без склепа

Мне будоражил смертный — воин,

Что сам зашёл в одну — конурку

И тычет форменной — расправой

Мне выше гнёта, что за травмой

Моя душа — там будет легче

Играться в свете шумной — казни,

Искать твой юмор — и беспечно

Тащить на дно презренно — завтра.

Ведь был влюблён ты — безоружно

В меня, касаясь слов — ладони,

На том уложено, где мутно

Все прошлым им, как козни — далее

Мне веют сном прохлады — мира

И слёзы льют над правом — или

Ты сам ложишься спать — на этом,

А утром будишь — словно светом

Ты оперился в страхе — вечно,

Застав формальных черт — потерю,

Чтоб дать от жизни этой — форму,

В которой я в судьбу — не верю.

Ты каждый день мне — снишься рано

И твой мотив — ещё не встреча,

Но будоражит — словно травма

Твой день беспечности — о нежность,

Как бледный пепел — расставанья

Над сном о саван — по прохладе,

Когда мы были в тон, что рядом

И тесный мир — казался сводом

Ещё беспечности — по крышам

Скакать и звать — одну примету

О тонких крыльях ветра — ближе,

Чем ты сегодня знаешь — ветру

Ту сказку вольности — пронёсшись

Так одиноко в дар — презреньем,

Но тише входом — к безразличью

Нам обладать — одним умением.

Оно вонзилось мне — на душу,

Оно снуёт и прячет — оземь

Твою пробитую, как сушу

Потребность выжить — между нами,

Но тень играет — в занавеске,

А ты ещё не рядом — в поле,

Но жалость ближе нам, что дальше

Искать судьбу — в своей неволе.

Ты сам нашёл её, что дышишь

Мне в самый краешек — презренья,

Когда ты ходишь — за углами

И тень спадает — с подозренья,

Чтоб отвести проворно — частый

Манер создания — быть чище,

Чем этот воздух нам — проклятый,

Откуда водит он — надежду.

Ты был мне дорог, но не вынесу

Я пытки этой через — грани

Давно забытой формы — маски,

Что живы все — на расстоянии,

А ты ложишься в гроб — признанием

И восстаёшь мне снова — в лицах,

Как каждый сон — на расстоянии

Астральной области — быть ближе.

Но ближе мне всего лишь — мука,

Что ты меня заводишь — гулко

И дух внутри меня — обидой

Всё ходит по краям — не видно,

Но я лечить не смею — душу

И там я также вижу — смертный

Один предел — внутри признаний,

Что ты остался в том, кто рано

Уходит в почесть — от соблазна

Объять морские стены — в мире

И сам ты движешь форму — раны,

Когда зовёшь свой парус — мило.

Ты мне осточертел — быть ветром

И также словом — от забвения,

Где я не скрою, словно — грёзы

Мне стали личной формой — зрения.

Иду я церковь — в тон не ранний,

Иду и думать в этом — больно,

Что за свечой от — подаяния

Мне встретит этот скромный — воин

Ещё желания ряд, где пища

Была к нему нетленной — пятой,

Когда спасал ты небо — выше

И скромный сам стоял — покатый.

Но мне внутри не страшно — подле,

Не зреют духи в сон — смертельный,

А я иду простить — разлуки

От сердца боязно и в — верной

Своей прохладе — безоружной,

Склоняясь в вечности — быть миром,

Где ты опять поставил — радость

К могилам прошлого — за ритмом.

А в ледяной примете — слёз

Я вижу только лишь — молчание

И отпечаток в склепе — видный,

Что мне пожухло это — чаяние

За перепутьем в странной — маске,

Откуда жил ты в сером — цвете

Ещё заблудший к этой — сказке

И ветром к памяти ты — помнил,

Как жуткий свист потери — близких

За разной формой — не предвидит

Тот мрак особенности — в листьях.

Вот так ты жил и самый — старый

Твой пепел мне нужнее — к истине,

Что вдоль по схожести — играл ты

И был над каплей слёз — поветрием

Над многим ужасом — привычек,

Когда из стёртой формы — мира

Ты сам страдал и жил — приметой

За горкой слёз внутри — портрета.

Не в этом сумраке ли — личном,

Но к счастью страха жить — беспечно

И больше не являться — мне ли

На этом свете жизни — близко,

Как ты садился — на кровати

И пересказывал там — благом,

Что жив ты в мире этой — притчи

И сам входил под — гордым флагом,

Чтоб обессудить в старом — мире

Над мёртвой областью — привычек,

Чтоб жить искусственно — понурой

Ступенью фатума — за личной

Вечерней мглой фортуны — к людям

И не сказав ни слова — в лицах

Ты стал там бледностью — фигуры,

Где мы таим тот воздух — завтра.

За прежним призраком — порока,

За волей душ внутри — суровых,

Как ты обжил ту суть — от Бога

И мне приходишь видеть — лично

За каждой каторгой — прелюдий

Одну фантома встречу — к миру,

Что сам ты в гордой форме — знаешь,

Как ждать вампирский день — пожара.

А после встречи — между пользой

Ты льёшь мне слёзы — безразлично,

Что стал ты мёртвый — от укора

И весь лежишь, достав приличие

От боли спаянной, где тесно

Ты стал, как схожий мне — подельник,

Но ты на том — откуда мёртвым

Мне не приходят больше — тени.

Не слышу я твой звук — позора,

Не знаю вольности, что рано

Я буду видеть — это утро

И смелый ветер мне — награда

За самость тонкого — испуга,

За древней маской, что почила

В печи искусства звать — причуду

И жалкий вой любви — привычки.