Кино

В старых джинсах, где дыра на дыре,
И в глазах — отблеск уличных фонарей.
Герои играют, не знают сюжет,
Им сцена — подвал, а награда — рассвет.
На старых скамейках, под небом чужим,
Мы тихо танцуем под собственный гимн.
Тот гимн, что не слышен, лишь в сердце поёт,
Как рваный аккорд, что в грудь бьёт.


Припев
А мы — просто нищие, с душой нараспашку,
Нам нечего терять, кроме последней рубашки.
И каждый из нас — это целая повесть,
Написана ветром, без чести, без совести.
Мы тени на стенах, заблудшие души,
Нам звёзды не светят, нам небо не сушит.
И всё, что осталось — лишь горький глоток,
Да рваный ботинок, да старый свисток.


Мы пьём из горла, что осталось от дня,
Сквозь зубы смеёмся, прокляв себя.
Нам снятся дороги, что ведут в никуда,
Где светят огни, где течёт вода.
Мы прячемся в тени, чтоб нас не нашли,
Забытые Богом, потерянные в пыли.
И каждый закат — это новый обман,
Что завтра проснёмся, и кончится туман.

Припев
А мы — просто нищие, с душой нараспашку,
Нам нечего терять, кроме последней рубашки.
И каждый из нас — это целая повесть,
Написана ветром, без чести, без совести.
Мы тени на стенах, заблудшие души,
Нам звёзды не светят, нам небо не сушит.
И всё, что осталось — лишь горький глоток,
Да рваный ботинок, да старый свисток.


Под мостом, где ветер гоняет листву,
Мы ищем надежду, не веря в молву.
Что кто-то придёт, что подаст нам ладонь,
Что вытащит нас из забытых сторон.
Но каждый рассвет лишь приносит одно —
Опять это солнце, да в дырках окно.

Припев
А мы — просто нищие, с душой нараспашку,
Нам нечего терять, кроме последней рубашки.
И каждый из нас — это целая повесть,
Написана ветром, без чести, без совести.
Мы тени на стенах, заблудшие души,
Нам звёзды не светят, нам небо не сушит.
И всё, что осталось — лишь горький глоток,
Да рваный ботинок, да старый свисток.