Любовь, река и море! Дню Рыбака

ЛЮБОВЬ И ЗИМА!http://stihi.ru/2012/12/20/5438

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ НА ЛЬДИНЕ! рисунок автора
ПОСТОЯННОЕ МЕСТО ПУБЛИКАЦИИ: http://stihi.ru/2012/08/10/4


  Владимир только прошлой весной  демобилизовался  со срочной службы из армии. Познакомился с соседом, который был  значительно старше его по возрасту, где- то сорок- какого-то  года рождения, короче в отцы ему годился, тем более, что его отец давно трагически погиб. Мужик был слегка полноватый, но очень активный, как он  сам про себя говорил – молодой пенсионер! Его хватало и на дачу,  и на рыбалку и на охоту. Однажды зимой в феврале он говорит:
-Хочу поехать на подлёдный лов на Цимлу (это значит на Цимлянское море). Чего моя «Нива» зря в гараже простаивает. Мне рассказали рыбаки где, как и что. Короче километров 80 от нас! ( а жили в самой южной точке г.Волгограда-Заканальи, т.е. за Волгодонским судоходным каналом).У тебя в субботу выходной. Не хочешь составить компанию? У меня всё для тебя есть необходимое: удочки, валенки, только одевайся, как можно теплее. А потом вечерком вернёмся, да со свежей рыбкой мой день рождения отметим. Как ты на это смотришь?
-Весьма положительно!- ответил Владимир, потому что имел авантюрную жилку.
 - Тем более, родина моя казачья на дне Цимлянского моря! Надо родным местам поклониться!-говорит сосед,- Когда канал и Цимлянскую ГЭС построили, Дон запрудили плотиной и станицу мою морем затопили!
-Так и мои предки казачьих кровей! Наверно полезно с донской водой пообщаться! Может быть Дон признает во мне казака!- ответил Владимир.
  Приехали на место, проехав   казачью станицу Нижний Чир, спустились на берег. Были там следы машин и на лёд, но Петрович (так звали соседа) не стал рисковать, а оставил машину на берегу . Тем более, что были сомнения в прочности льда – зима была какая-то «круженная»: сначала морозы, потом оттепели. Отошли они от машины по льду метров пятьсот. Рыбаки были на льду, но не слишком много и разбросаны были  на большом расстоянии друг от друга. Рыбаков было мало видимо потому, что им  с погодой довольно таки не повезло. С берега дул пронизывающий ветер, хотя мороз был незначительный или даже около нуля. Спустя где-то час, Петрович поймал леща около килограмма весом, потом сазанчика килограмма на два. Хорошо, что он предварительно, после бура расширил свою лунку, а Владимир не стал, потому что не очень надеялся на успех, но вдруг  поплавок в его  лунке безжизненно лёг на воде. Он  потянул, леска свободна. Он  сказал об этом Петровичу. Он подумал и сказал:
-А, ну, вытаскивай!
Владимир стал выбирать леску из воды и почувствовал какое-то сопротивление, а потом, вроде как,   и рывок почувствовал  и сказал Петровичу об этом. Тот взял пешню и подошёл.
-Есть!-закричал Владимир,-Точно, есть!
-Подтаскивай и хватай за жабры, а то об лёд упрётся и рванёт!-сказал Петрович.
Из лунки показалась морда леща и Владимир успел схватить его одной рукой за жабры, а Петрович стал расширять лунку. Лещ попался удачный.
-Как хорошая сковородка!- сказал Петрович, - Вот это твоё боевое крещение! На жарёху и на уху у нас с тобой уже есть! Хоть бензин оправдали! Ещё часок посидим и будем трогаться, чтоб засветло на   трассу  выехать. Одни мы с тобой остались. Неудачный день сегодня. Это конечно не улов. Мне рассказывали: по десятку лещей и сазанчиков привозили рыбаки и народу было-море. А вон видишь, сколько лунок старых?
Да лунок было – одна на другой. Вдруг,  какой-то шум непонятный прошёл, как будто пролетел самолёт с заглушенным двигателем. Петрович внимательно посмотрел по сторонам, потом как-то растерянно сказал:
-Вовка! А мне это не нравится… Что-то подозрительно! Слушай , давай собираться, а?
Владимир посмотрел по сторонам. Первая удача его заинтриговала, появился азарт.
- Да, ну, Петрович! Сказал часик, значит посидим часик!
-Вовик! Нехорошо у меня на душе! Звук этот подозрительный! А ну-ка, сбегай трусцой в сторону берега! Давай успокоим душу! Сбегай – разогрейся, а я за удочкой посмотрю.
Владимир  попробовал трусцой, но в валенках "трусца" получалась плохо,  и он пошёл быстрым шагом.  Пройдя метров пятьдесят, он вдруг остановился, как заворожённый, потом побежал вперёд, потом, круто развернувшись,  побежал назад и заорал:
-Петрович! Беда! Нас оторвало, уносит!  Мы не успеем собраться! Уже не перепрыгнем! Метра три уже!
Петрович всё бросил и помчался к Владимиру. Оба подбежали к трещине… Замерли! Петрович окинул взглядом неблизкий берег. Правее в сторону посёлка удалялась тёмная фигура последнего рыбака.
-Помогите! – заорал Петрович,- А ну, давай вместе. Три, четыре: По-мо-ги-те!- заорали уже вместе.
Удаляющийся мужик, кажется,  обернулся и посмотрел в их сторону, но продолжил путь, отвернувшись. Может быть,  зрение было плохое, а может  быть душа гнилая. А,  вообще-то, ветер относил их вопли обратно, а трещина уже была метров пять.
-Вовка! – сказал Петрович,- Беда! Надо прыгать в воду! Быстро, по-солдатски раздеваемся , бросаем одежду на ту сторону и плывём!
  Они стали быстро раздеваться. Владимир  разделся первым, бросил валенки, связал ремнём одежду, изо всех сил бросил на ту сторону, сел на край льдины, опустил в воду ноги, но край обломился и он,  вскрикнув, оказался в  воде  обратив полные ужаса глаза  к Петровичу.
-Плыви!- заорал тот. И Владимир, через силу оторвавшись от края льдины, быстро брассом поплыл. Петрович связал одежду, размахнулся изо всех сил бросил, но она шлёпнулась позади Владимира, достигшего  того края льда.
-Вовка! Подбрось одежду на льдину!- крикнул он.
Владимир, со взглядом полным ужаса,  обернулся, схватил и подтащил к льдине  ком одежды Петровича, вытолкнул его на льдину, подтянулся о край льдины и хотел выбросить на неё одну ногу,  но край обломился и Владимир ударившись о льдину лицом, оказался в воде. Схватившись вновь за край льдины, он опять попытался подтянуться, но уже осторожно,  а льдина тут же открошилась вертикально. Лёд  от  плюсовой  температуры принял иглистую структуру. Он мог держать в массе, а край крошился. Владимир обернулся к Петровичу:
-Я не могу! –сказал он, прерывисто дыша.
  Петрович потоптался на месте и сказал:
-Плыви сюда! Я вытащу!
Владимир поплыл, уже не брассом, а скорее всего  по-собачьи, потому что силы оставляли его. Едва коснувшись края льдины возле Петровича и захлёбываясь,  он сказал:
-Я уже не вылезу…
-Куда ты денешься! –сказал Петрович, лёг на живот и протянул ему руку. Тот подал бессильную руку , Петрович схватил её  мёртвой хваткой  и  потащил  бы, но он тащил себя к краю льдины, а  Владимир оставался на месте. Вдруг край льдины под Петровичем затрещал и стал отваливаться. Он бросил руку Владимира, отскочил назад и Владимир скрылся под водой. Петрович растерянно смотрел на воду,  но  вот Владимир вынырнул.
-Вовочка!- запричитал Петрович,- Подержись за край льдины, я за пешнёй сбегаю.
Владимир кашляя, бессильно  положил ладони на край льдины, а Петрович  галопом помчался к месту рыбалки,  сияя своими семейными  трусами с розочками на синем фоне. Вернулся быстро, воткнул одним ударом пешню в рыхлый лёд в метре от края, взявшись за неё левой рукой, правой схватил немощную руку Владимира и потащил.
-Не могу…- промычал Владимир.
-Ногами!- заорал Петрович, - Бултыхай ногами сильнее! Поднимайся! – и потащил Владимира изо всей дури, выпучив от натуги глаза и обдирая об край льдины голый живот Владимира, который тоже изо всех сил молотил по воде ногами, приподнимая тело в горизонт. Владимир оказался на льдине, но Петрович продолжал оттаскивать его от края,  ещё не веря  в успех…
Они оба, хрипло дыша,  лежали на льду, как два тюленя. На  одном «тюлене» были  трусы типа плавок, на другом  - синие семейные в красивых розочках. Петрович опомнился первым:
-Вставай! Выжми трусы! Растирайся!- командовал он.
- Не могу!... – простонал Владимир.
-Надо! Надо шевелиться! У нас другого выхода нет! Давай ещё попробуем поорать! Давай хором!
-По-мо-ги- те! По-мо-ги-те!- и так кричали, пока не посадили глотки. Ветер относил их голоса назад от берега. Ветер был противный, хотя мороза не было. Владимира колотило крупной дрожью.
-Шевелись! Отжимайся!И молись!Вовка!Молись! -хрипел, приказывая Петрович.
-Бесполезно!- хрипел в ответ Владимир блуждая ошалелым взглядом вокруг.
-Я сказал!Молись!Понял?
Петрович подошёл хлестнул его открытой ладонью по спине. Владимир ещё больше ошалел и отскочил от Петровича, а тот,  наступая на него, хлопал и хлопал куда попало, догоняя и опять хлопая по всем частям тела.
-Понял? - опять спросил Петрович.
-Понял!- простонал Владимир.
-А теперь ты меня, да посильнее, по всей спине! Только я от тебя убегать не собираюсь! Давай! Работай! – приказал Петрович.
И Владимир начал «работать» изо всех сил обхлопывая Петровича со всех сторон.
-И надолго нас вот так хватит?- спросил Владимир с сомнением, подпрыгивая на месте.
- Так что мы не казаки что ли? Это нам проверка на вшивость! Только не прыгай, а то льдина треснет!
  Владимир  вздрогнул, как будто его током ударило.
-Приседай, отжимайся! Но не прыгай!-сказал Петрович.
-У меня пальцы ног смертельно замёрзли! Как же не прыгать?
-Иди сюда!- сказал Петрович, садясь задницей на  детские санки, которые были взяты, как сиденье для Владимира, - А ты садись на мой «рундук»! – это ящик с рыболовными принадлежностями на котором сидел Петрович.
Владимир сел напротив Петровича на «рундук».
-Давай сюда ноги!- скомандовал Петрович и сняв с его ног носки бельевые с шерстяными, взяв  босые  ноги  Владимира прижал их к своему  выпуклому животу, - Ну как, грелка? Хорошо, что я свои валенки не успел перебросить через трещину. Будем по очереди греться в них.
   Между прочим,  начинало темнеть и на том, удаляющемся берегу появились огоньки. Скрылся вдали железнодорожный мост через Цимлянское море,  определяющий его начало, а впереди было открытое море.
  – Километров сто до Цимлянской ГЭС!- сказал Петрович,- Надо Богу молиться, чтобы льдину в сторону снесло. Если вдоль пойдёт, сто километров не выдержать.
    Так, проявляя чудеса изобретательности они добывали температуру из собственных тел, то качая пресс через детские санки, то толкаясь плечами, то,  безжалостно хлестая друг друга по всем частям тела. Петрович даже разрешил Владимиру использовать его выпуклый живот в качестве боксёрской груши, демонстрируя ещё сохранившийся пресс. Потом в том же качестве разрешил использовать его ягодицы.  Даже поели, прихваченные из дома бутерброды и,  как-будто,  силы появились ещё немного. Стемнело совсем, но впереди показался огонёк и через час он стал довольно таки близко. Появилась хоть какая-то надежда. Они продолжали «качаться» из последних сил, но голова всё время была повёрнута к этому огоньку, а где-то ещё через час  впереди стало казаться что-то чёрное, наподобие берега…  Да! Это был обрывистый берег. Чуть проглянувшая на мутном небе луна убедила в этом. Спустя ещё час увидели при прояснившейся луне, что под этим  берегом громоздятся страшные торосы – ледяной «бурелом» . Дело в том, что упрятать под лёд такую волнующуюся площадь для мороза задача очень не простая. Волнующаяся вода ломала лёд и сгоняла его к берегам нагромождая и нагромождая ледяные дворцы и горы и ледостав длился чуть ли не до нового года.
  Послышался треск, значит,  их льдина коснулась и трётся о прибрежную льдину. Это может кончиться чем угодно! Может треснуть их льдина. Они взяли санки и рюкзаки  и поползли в сторону берега.
-Не забывай!- сказал Петрович, - Бойся края льдины! Он крошится!
-Да,  уж  не забуду!- прошипел Владимир, - Давай, по-пластунски ползти, чтобы вес распределить.
  Трещину они преодолели, хотя льдина шла,  ломаясь и ломая ту, прибрежную льдину. В темноте это было просто чудо! Но они всё-таки оказались на прибрежной льдине, за которой были страшные торосы, а сил  оставалось чуть-чуть. Казалось,  эти торосы не кончатся никогда. Преодолевать их даже в одежде невероятно тяжело, а голым… Рюкзаки и санки пришлось бросить. Наконец они оказались на земле! Они готовы были её целовать! Но зря радовались… Берег был высокий и обрывистый. Земля была слегка оттаявшая, потому что  этот обрыв видимо был развёрнут к югу, а солнышко иногда  появлялось, а морозов давно не было. Грязь оползала под ногами и они скатывались назад, сами превращаясь в куски грязи. Вот тебе и февраль месяц! Однако в ночь стало подмораживать, покрывая грязь опасной коркой льда, режущей руки и ноги.
Может быть,  где-то рядом есть пологий подъём, но ведь темно же. Ничего не видно ни вправо, ни влево.
-Эх! Рюкзаки не взяли! Там нож у меня хороший! А назад через торосы невозможно даже представить!  -  простонал Петрович.
- Так!- сказал Владимир, - Снимай валенки! Я полезу через торосы назад! Другого выхода нет! Мои носки шерстяные уже расползлись!
Владимир, уже имея опыт,  слазил туда и обратно довольно быстро – за полчаса  и принёс нож, одев на спину рюкзак.
-Рюкзак хоть мокрый, но от ветра прикрывает. – объяснил он Петровичу.
Стали копать ступеньки в обрыве, по очереди, меняясь и наконец,  выбрались  наверх.   Огонёк, оказывается,  был совсем не близко и почему-то один – одинёшенек.  Петрович попросил похлестать его по замерзшей спине.
-Да я тоже не прочь! – сказал Владимир, - Но руки-то в грязи!
-А что делать?- сказал Петрович, -  Иначе за нас никакие врачи не возьмутся! Давай!
Отхлестали друг друга безжалостно по всем возможным частям тела и запыхавшиеся пошли.
-Сейчас отдышимся и трусцой! Да Петрович?
-Я не могу!- еле шевеля ногами,   ответил тот.
  Между прочим,  прибрежная целина кончилась и началось перепаханное поле. Может быть рядом шла нормальная дорога, но в темноте не видно…  Спотыкаясь, падая, поднимаясь,  они шли на огонёк, который уже по горизонту стал расплываться в строчку…вместе со слезой.
Наконец,  услышали лай собаки. Этот злобный лай им показался ласковой песней. Они опустились на четвереньки и поползли к какому то строению… Откуда-то пахло скотным двором  и печным дымком. Наверное,  овцеточка.  Собака лаяла, но отступала от каких-то непонятных  четвероногих существ… голых и грязных, не похожих на людей. Скрипнула дверь, кто-то вышел на порог.
-Дункан! Ты чего лаешь? Не волки?- спросил девичий голос.
-Помогите!- прохрипел Петрович, но лай собаки заглушал его хрип.
-Помогите!- прохрипел Владимир и был услышан в промежутке между лаем.
-Ой! Кто там? У меня ружьё!- сказала девчонка.   
-Помогите!- хрипели оба, подползая к порогу, а собака при хозяйке пыталась зайти сзади и тяпнуть кого-нибудь исподтишка.
  Девчонка  поймала собаку, зажала ей  пасть.
-Кто такие? – и вдруг,  рассмотрев при свете из окна,  шарахнулась назад к ступенькам.
-Мы с моря! Со льдины!- прохрипел Петрович.
-Бо - же мой! – воскликнула в ужасе девчонка,- Мама! Сюда!
   Девчонка в ужасе забежала в хату:
-Мамка! Там мужики голые! С моря!
 Мать с задрожавшей в руках кастрюлей, с  сомнением глядя на дочь, спросила:
-Да ты в своём уме? Какие мужики голые с моря?
-Поди глянь, мамочка!- взмолилась девчонка.
  Их затащили в дом, но они увидев печку, глядя на неё дурными глазами поползли к ней…
-Тихо! Стойте! Она раскалённая! Не подходите!- кричали женщины, но  эти два грязных существа,  были невменяемые. Их избитые руки не чувствовали боли… Их оттащили от печки положили на полу, накрыли  бараньим тулупом. Они, лёжа на половике из бараньих  шкур, под тулупом, корчились, дрожали , стонали, прижимаясь друг к другу спинами. Сквозь угасающее сознание,  они слышали наставление матери, даваемое девчонке:
-Евдокия! Беги на хутор! Там есть один телефон! Позвони  участковому расскажи, что  рыбаки  с той стороны на льдине приплыли! Скажи: голые в одних трусах! Пусть фельдшера прихватит! Пусть для сугрева чего возьмут,да какую-то одежду, а то они кончатся тут! Я буду воду греть! Надо же их обмыть!
-Не надо мыть! Не трогайте! Дайте согреться!- хрипели два чудища из под тулупа.
Через час девчонка приехала на мотоцикле с участковым и фельдшером. Растолкать спящих было почти невозможно, но фельдшер сунул им под нос нашатырь и они, осоловело оглядывая окружающих,  стали  приходить в себя. Фельдшер сделал им уколы антибиотиков, дал таблетки, но сказал, чтобы утром выпили.
  Их прямо грязных усадили за стол, дали в руки по алюминиевой кружке  самогона:
Участковый тоже взял в руки стакан :
-Давайте вздрогнем! Будем считать,  что сегодня  у вас  день рождения! – и хотел опрокинуть стакан в рот, но Владимир, криво улыбаясь распухшим от удара о льдину лицом, прохрипел:
-Стойте! Петрович! А ты слово сдержал! Вот мы и празднуем твой день рождения! Поздравляю!
Губы у Петровича задрожали,  и он прохрипел в ответ:
-Прости меня Вовка! Спасибо за поздравление! Это нам казачье крещение!С Богом!- простонал он,  слёзы покатились у него по лицу и он,  стуча зубами об алюминиевую кружку, выпил .
  У Владимира тоже слёзы навернулись на глаза, но он,  глянув на девчонку, опустил голову,   тяжело засопел, хрипло сказал:
-С Богом!- и махом выпил кружку крепкого самогона.
Девчонка подошла к нему с мокрым полотенцем и ласково сказала:
-Можно я тебе лицо вытру?
-Не надо!-сказал Владимир мотнув головой, - Я сам! Оно у меня о льдину разбитое!
-Я вижу! Я тихонько!- сказала она и,  взяв его одной рукой за затылок,  осторожно протёрла ему лицо.
-О-о-й!- хрипло  простонал Владимир,- А всё-таки хорошо!- и опустил голову девчонке под пышную грудь. Она, улыбнувшись,  отстранилась, продолжая вытирать Владимиру плечи. Он взял у неё из рук полотенце и, глядя на неё с улыбкой,  спросил:
-А сколько же тебе лет?
-А что за любопытство?- спросила девчонка,  смущённо улыбаясь.
-Жениться хочу, а в городе не на ком!
-Да не надо говорить так! Там у вас такие свиристёлки, что сами на шею запрыгнут!
-Так вот такие, как раз,  и не нужны!- усмехнулся Владимир и его поддержал ухмылкой жующий Петрович.
      Участковый налил по второй кружке и сказал:
-Нашей Евдокии шестнадцать лет и она у нас на вес золота! Таких мы даром не отдаём!
-А кто ж сказал, что даром! Найдём, чем заплатить! Работа есть и руки не к заднице приделаны! А ты, милая Евдокия, запомни! Ты моя спасительница! Я к тебе приеду свататься! Ты моя Ева и  к тебе сегодня, в чём мама родила, пришёл твой Адам! Это не случайность!
-Адам? Так больше на хрюшку был похож!Аж собака перепугалась!- ответила Евдокия.
   Все засмеялись, уже заметно захмелев. Участковый сказал:
- Всё! Ещё по единой и падайте! Утром приедем, привезём вам "бэушную» чистую спецовку, оденем и поедем в город!
-Нам не в город! А за город надо!-сказал Петрович, -На том берегу моря моя машина стоит и в ней деньги. Я бензин вам полностью оплачу и на обратную дорогу вас заправлю не только бензином, но и водкой за наше спасение!
-Ладно!- засмеялся участковый, - Если только она вас там ждёт,  ваша машина!
  Утром их еле растолкали с применением нашатырного спирта, но увидев улыбающуюся Евдокию, Владимир тяжело, но встал. Она подошла к нему, потрогала лоб и сказала:
-Вам к фельдшеру надо! Это вам даром не пройдёт...
-Да!- согласился Владимир, - Чувствую слабость в коленках, как при температуре.
-Может,  остались бы?- спросила с надеждой в голосе Евдокия, - Мы привезём опять нашего фельдшера!
-Спасибо!-сказал Владимир, -Там дома с ума мать сойдёт! Спасибо! Дома будем лечиться! А к тебе, моя Ева я всё равно приеду! Будешь ждать?
-Да,  уж! Больше и делать нечего! И мамке помогать надо и в школе я ещё учусь в девятом классе! Так что рано ещё женихаться-то!- и при этом смущённо улыбалась.
До скорого свидания, моя Ева!- сказал Владимир, садясь в машину. У девчонки навернулись на глаза слёзы и она убежала в хату.
ПОСТСКРИПТУМ:
    Я не буду утомлять читателей продолжением с подробностями и остановлюсь на этом.Они утром с участковым на машине объехали через Волгоград Цимлянское море и через четыре часа приехали к брошенной машине, которой "любопытные", как они представились, только что разбили стекло и начали считать деньги, вынутые из "бардачка" машины Петровича.Назад Вовка с Петровичем приехали на своей "Ниве", но в больнице отлежали по неделе с воспалением лёгких.
Владимир сдержал слово и не забыл Евдокию в городских заботах. Они приехали с Петровичем на его  «Ниве» с кучей гостинцев, как только вышли из больницы. Поженились  Владимир и Евдокия, едва она закончила школу. День рождения на льдине даром не прошёл для Владимира.Казачьи корни испытание водой Дона выдержали, а Господь Бог наградил казака за стойкость! Живут они счастливо, детей трое и уже взрослые.
Л.КРУПАТИН,МОСКВА,2010 г.


ПОСТОЯННОЕ МЕСТО ПУБЛИКАЦИИ:http://stihi.ru/2011/07/05/5928

(Сборник "Приключения!")(рец.2)рисунок автора
ПОСТОЯННОЕ МЕСТО ПУБЛИКАЦИИ:http://www.stihi.ru/2014/02/05/2068
СБОРНИК "МОИМ РОДНЫМ И МАЛЕНЬКОЙ РОДИНЕ!" рец.0, рисунок автора.

ВОЛН АККОМПАНЕМЕНТ!..

Волн аккомпанемент
Добавлял мне кураж!
И я гнал свой баркас
Будто на абордаж!

Били в борт мне валы,
А я песни орал!
Звонко бились слова
В грудь обрывов и скал!

Чаек хохот с небес
В песни соль добавлял!
Загребая веслом,
Пот со лба  я ронял!

Море – брызги в лицо!
А я пуще ору!
Рвутся в клочья мои
Все слова на ветру!

Море! Видишь я здесь!
Шторм меня не унёс!
Догоню  свой  баркас
Я в родимый мой плёс!

И всегда в жизни я,
Если буду вдали,
Всё равно мой причал
У родимой земли!..

Л.КРУПАТИН, МОСКВА, февраль 2014 г.
РЕКА И МОРЕ!
РЕКА!

(Памяти отца моего! 14-го января 2013 года ему было бы 87 лет)50 лет назад отец погиб в Цимлянском море и начался мой трудовой стаж!.В ночь с 8-го на 9-е апреля 1945 года отец в группе разведчиков из 10-ти человек первым ступил на территорию Германии,форсировав реку Нейсе, лично уничтожив 3-х гитлеровцев.("Подвиг отца-подвиг народа!"см.http://stihi.ru/2013/01/03/11058 копия приказа. с копией приказа о награждении.)

      Мой отец был рыбак и охотник до мозга костей, а точнее «бродяга» и заразил меня этим. Для меня рыбалка была как наркотик. Я вставал в два часа ночи самостоятельно и тихо уходил на берег моря, чтобы с удочкой встретить рассвет.
      Отец в это время работал в рыбколхозе и был у них «кошт», то есть стоянка на острове рыбачьем  в  «котловане» на нижнем бьефе Цимлянской ГЭС, которую запустили в 1950-м году. Остров был небольшой, весь песчаный – метров  пятьдесят на сто, с одним  тополем возле маленькой избушки и заросший красноталом – ивняком с тёмно-красной корой. В избушке был коридор с закромом соли, в которой были зарыты два полотняных мешка ёмкостью литров по пять с икрой осетровых пород. А в единственной комнате были от стенки до стенки нары, где спали рыбаки вповалку, человек десять. Отец меня иногда брал с собой на несколько дней и не ради моего развлечения, а для того, чтобы я охранял остров в их отсутствие. Дело в том, что начиная с четвёртого класса я по собственной инициативе работал где-нибудь каждое лето. Первое лето я работал в Цимлянском винсовхозе на прополке виноградника. Прополоть ряд винограда длиной 500 метров стоило 14 рублей. Я его пропалывал за два дня и темпы у меня постоянно наращивались. Однажды я похвалился трудовыми успехами своему другу, однокласснику Кольке и он тоже попросился со мной работать. Я уже давно заметил, что умные дети в компании, как правило значительно глупеют и совершают непонятные вещи. Колька уговорил меня в обед идти купаться на море, которое было вроде бы близко, но когда мы пошли, то оказалось, что до него… ой-ёй - ёй! Мы на работу не вернулись, бросив тяпки в рядках и ушли по берегу моря пешком домой, что тоже оказалось совсем не близко и мы пришли домой затемно, когда нас уже искали обеспокоенные родители. От стыда, что я такое совершил, в винсовхоз я больше не поехал. Однако я пошёл в Заготконтору сколачивать ящики под овощи и зарабатывал около пяти рублей в день. Туда можно было ходить не каждый день и поэтому меня отец мог взять для надобности с собой.
  На острове  Рыбачьем оставался я и пятеро собак дворняг невероятных замесов пород. Я рыбалил с имевшихся на причале баркасов, но отплывать на них мне было категорически запрещено. Ещё я должен был периодически делать обход острова и прогонять рыбаков, пытавшихся причалить к нашему острову, так как он находился в запретной зоне. Если меня не слушались, то я должен был поднять красный флажок на мачте прибитой к стенке нашей избушки и почти всегда с противоположного от нашего острова берега вылетала моторная лодка АЧУРОв (Азовочерноморское управление рыбоохраны) и проносилась  вдоль берега. С неё сбрасывали АЧУРЫ на цепи якорёк- «кошку» и сгребали ею все заброшенные в запретную зону рыбаками удочки – донки.
  Я хозяин острова! Эх, видела бы меня сейчас Нинка, моя одноклассница, которой я ещё во втором классе в любви признался. А она всё делает вид, что я ей безразличен. А ведь мы сидели с нею за одной партой и даже одно время сидели плотно – локоть в локоть, и под партой держались за руки, а потом нас рассадили, заподозрив неладное в наших отношениях. Весной я её пригласил в цветущую балку, где были тоннели цветущих вишен, боярышника, яблонь, аж голова кружилась в пчелином гуде и под ногами цветы всех полевых сортов. (Сборник "Любовь и Весна!")Это я написал по тем впечатлениям:

Скажи, Чудесница Весна!
А кто  Великий твой Творец?
Как он открыл навстречу Солнцу
Твой драгоценнейший ларец?

Как он создал такое Чудо?
И где он взял такие краски?
И как их с солнцем замешал
Для этой вот чудесной сказки?

Какой  замес Цветов и Солнца!
И ароматы в вальсе бала!
Скажи Весна, какая кисть
Вот это всё нарисовала?

Тюльпаны всех цветов, оттенков,
Черёмух, вишен аромат!
Как стражи – синие ирисы
Свою полянку сторожат!

Пчелиный гуд в ветвях цветущих!
И мы в тоннеле из цветов!
Давай друг в друге растворимся?
Ты это хочешь? Я готов!..

Л.Крупатин.Москва.Весна - 2010 г

       А она взяла с собой старшую сестру и душевного у меня с нею ничего не получилось.
Да! Нинки  на острове мне не хватает! Я много раз представлял себе, если бы мы с Нинкой остались жить вдвоём на этом острове и больше не было бы никого… Как бы мы с нею жили, как бы я добывал всё для пропитания, дрова для печки, а она бы управлялась по хозяйству… и ждала бы меня с рыбалки, глядя в ту сторону, откуда я должен приплыть с уловом.
     Я однажды решил всё-таки нарушить запрет отца и  порыбалить, чуть отплыв от острова на баркасе, потому что там была стремнина и я думал, что там должна быть серьёзная рыба, которая возьмётся на мою самодельную блесну. Я отплыл метров десять на вёслах, бросил якорь и стал закидывать  в стремнину свою блесну на леске 0.6 мм. Но мыслями я опять "улетел" к Нинке!..
  Через некоторое время у меня возникло подозрение, что противоположный берег почему-то стал ко мне ближе, чем был. Я оглянулся и с ужасом понял, что меня унесло течением от острова в стремнину и несёт дальше и не в ту сторону, где  АЧУРы дежурят, не в сторону  15-го шлюза Волгодонского судоходного канала, где стоят на воротах скульптуры верховых донских казаков с шашками наголо, а в  противоположную сторону и наш остров меня от АЧУРОВ прикрывает. Несёт меня в очень быструю речку Заморную, которая через несколько километров впадает в Дон ниже по течению. По Заморной против течения даже здоровые мужики могли грести только с передышками. Я попытался отгрести  назад, но понял, что это напрасно. Тогда я решил хотя бы изменить траекторию движения моего баркаса, чтобы не попасть в русло Заморной, а в сторону от  русла,  как можно дальше по берегу котлована, где меньше стремнина. Это мне удалось и я,  выскочив на берег забросил якорь моего баркаса за корягу. Выйдя на берег я понял, что выгрести вёслами здесь против течения мне не удастся и я взявшись за якорную цепь, толщиной с колодезную, попытался тащить баркас силой, упираясь ногами в песчаный берег. Получилось, но плохо, так как баркас цеплялся за дно своим днищем. Я отцепил якорь от коряги, зашёл по…ну чуть ниже пояса в воду и потащил баркас. Я прилагал такие усилия, что темнело в глазах, а якорная цепь врезалась мне в плечи и я их  почаще менял, перебрасывая цепь с плеча на плечо.  Метров через сто я понял, что уже смогу на вёслах уйти от стремнины, но только к острову я смогу попасть, сделав большой крюк, чтобы меня  опять не затащило ко входу в Заморную. Я вспомнил, что мной брошен на произвол судьбы остров и избушка с драгоценным запасом икры, который был мне доступен в неограниченном количестве, а рыбаки имели право положить себе в рюкзак один литр икры, если кто-то ехал домой на выходной. Я грёб изо всех сил и где-то через полчаса баркас был на месте. У меня ещё было время сделать обход острова и рыбаки по времени должны вернуться на остров. Всё обошлось благополучно, но когда я ответил отцу на его вопрос, что всё нормально, он обратил внимание на пятна крови, пропитавшейся сквозь рубашку на моих плечах. Он протянул руку и притронулся, но я ойкнул и отец понял что не всё в порядке. Пришлось рассказать и  «похвалиться» мозолями на ладонях, хотя руки были привычны к труду. Однако, то что мне пришлось сделать, спасая баркас, было выше моих возможностей. Отец оценил это, но сказал:
-Послушай! Если я сказал, то значит подумал! Или ты решил, что умнее отца и можно не слушать? Тогда езжай домой…
-Прости, пап! Я больше никогда не нарушу твои правила!
-Ясно! Но это ещё не всё! Рыбу выберем, прижгу йодом! Выдержишь? – спросил отец.
-Молча! – ответил я, благодарный и счастливый, что он меня не прогнал.
  Как я жалел, что Нинка не видела мои ободранные плечи... Я бы рассказал ей как мне пришлось самоотверженно спасать баркас!А почему - я бы не сказал. Так как размечтался о ней!

МОРЕ!
      Зарабатывал отец в рыбколхозе не плохо. Но  пили рыбаки регулярно и даже дома на выходных отец уже не мог поесть «на сухую». Мать настояла чтобы отец ушёл из рыбколхоза и пошёл работать на коврово-прядильно-ткацкую фабрику.
Отец согласился, но без рыбалки он себя не мыслил. Появились у него два друга, с которыми он «на складчину» построил хороший морской  просмолённый баркас. Хотя баркас был и плоскодонный, но у него был очень выгнутый корпус с поднятым мощным килем и кормой. При волне, если его держать на волну, то ему не страшна никакая волна, но если не удержишь, то боковая волна будет первой и последней и вряд ли успеешь вычерпать при шторме. Меня всегда манило море, когда оно, по выражению бабушки, «белки выворачивало», то есть волны были с белыми гривами. Однажды, когда море штормило,  я взял ключ от баркаса,  а вёсла я раньше отнёс в кусты за двором, и пошёл на море. К моему удовольствию я увидел на берегу загорающих знакомых пацанов. Я с деловым видом  прошёл мимо них, лишь кивнув, держа вёсла на плече, отомкнул замок,, забросил на баркас цепь и раскачивая баркас  спустил его на воду, боковым зрением наблюдая за реакцией  пацанов. Первые бурлящие волны прибоя самые страшные и их пройти очень не просто. Особенно не просто успеть вскочить на баркас и схватить весла, взяв управление, иначе будет как я сказал: первая волна будет последней и я опозорюсь перед пацанами напрочь!
   Мне просто повезло! А может быть что-то врождённое во мне сработало, но я сумел вырваться из линии прибоя на вольную, хоть и с «белками», но не опасную волну! Как я был счастлив! Как я орал песни! Тогда модная песня была: Море! Море! Синяя волна! Манит нас с тобой моря глубина! И с давних пор морской простор нам не даёт ни дня покоя! Уйдём под воду с головой, с красой подводною не споря!..» Естественно,  пел «Варяга»: «Наверх вы товарищи все по местам! Последний парад наступает!» и думал я:
-Увидела бы меня сейчас Нинка! А может быть дойдёт через пацанов до неё слух, как я уходил в штормящее море!
Я так орал, что доорался до того, что обнаружил у себя какой-то внутренний голос в районе желудка! Сначала испугался, но попробовал повторить и опять получилось!
    Однако я  опомнился, оглянулся по сторонам и мне стало жутковато среди этих движущихся вокруг меня зеленоватых гор. А ещё я вдруг осознал, что мне придётся разворачиваться назад, а значит подставлять борт волне… Мне стало по настоящему жутко! Волны ходили вокруг меня как-то не организованно и по ним расплывались какие-то пенистые круги, как будто жадные глазищи на меня лупали и скрывались в глубине, мол,  иди-и сюда-а! Вот тебе и последний парад! Не знал о чём пел?
       Мысли в моей голове работали просто моторно! А что если попробовать задним ходом, не разворачиваясь грести назад? Попробовал… Нет! Не получится! Сиденье так расположено, что усилия применять можно только тягой  вёсел назад, чтобы баркас  двигался вперёд. И потом, при первой же попытке, баркас  чуть не зарылся кормой в  уходящую к берегу волну, скатываясь с  новой волны, от которой я пытался уйти. Я вовремя гребанул из всех сил и зачерпнул кормой незначительно. Это значит… вот так держаться килем на гребень и  грести навстречу идущей волне, но в противоположную берегу сторону, в надежде, что шторм всё-так сильнее меня и выбросит  на берег…А сил хватит? Я уже знал после ЧП в котловане ГЭС, что силам предел есть!
    А, что если?.. Да нет! Даже подумать страшно! А вдруг повезёт и попадётся какая-нибудь волна с не очень острой вершиной и на ней успеть развернуться до прихода следующей волны. Ну, что же… Буду смотреть… И вдруг! Тут же я увидел, что меня поднимает  большая, как гора, но плоская  волна! Я резко крутнул баркас на ней, благо, что он был плоскодонный и выгнутый для поворотливости. Я успел! Мне помогли, наверное, ангелы! И я пошёл к берегу полным ходом! Правда, прибой  у берега, ударом с кормы залил мне баркас, но уже на мелководье, и я его дотащил до берега с помощью набегавших волн.
  Как только залило баркас волнами прибоя, я спрыгнул на дно и с волнами толкал баркас к берегу. У меня было ощущение, что волна всё звереет и звереет от обиды, что я сумел уйти и не стал её добычей!Она меня с ног сшибала, но мне было легче с нею толкать баркас к берегу... Но вдруг меня осенило!Да, нет же! Море мне помогает сейчас вытащить баркас на берег. С каждым ударом волны, хоть на полметра, но я с баркасом приближался к цели. А ведь тогда в открытом  море, как вспомнил я, только подумал про плоскую без гребня волну - тут же она подвернулась: громадная, горбатая, но без гребня!И я успел развернуться носом, то есть килем к берегу!Спасибо тебе, моё море!   
 Да! Однако!...
Оставлять в таком положении баркас нельзя. Его нужно подтащить к вросшей в береговой песок коряге с забитой в неё скобой и примкнуть, как было до меня. Да,  легко было такую тяжесть стащить с покатого берега в воду по песочку… Но на берег-то,  как его вытащить? На берегу ни души. Пацаны давно ушли. Приятно сознавать, что я им загадал загадку, скрывшись на баркасе в шторм! Что теперь они думают обо мне? Но баркас-то вытащить  надо!
    Ещё раз я обвёл берег безнадёжным взглядом, увидел, что далеко на высоком  берегу на обрыве стояла одинокая мужская фигура в развевающемся на ветру лёгком плаще или пальто. По положению его рук я понял, что он смотрит в бинокль в открытое море. Я подумал:
-Интересно, давно ли стоит он и видел ли он, как я приплыл из шторма? Вот он повернулся  и кажется смотрит в мою сторону… Ну, смотри, смотри! Ты не тот кого можно позвать на помощь, да и далеко ты стоишь!
  Я ещё посмотрел по сторонам и вдруг увидел дымящееся бревно, принесённое морем,  конец которого  пацаны клали в костёр. Конец его обгорел и стал острым. Бревно было метра три длиною, диаметром сантиметров двадцать. Я подбежал, взвалил его на плечо и потащил к  баркасу. Бросил бревно, растянул якорную цепь баркаса до бревна, обмотнул цепь вокруг бревна примерно в середине его, поставил бревно острым дымящимся концом на песок и покачивая воткнул его поглубже с таким расчётом, чтобы оно было вертикально, а цепь была внатяг. Теперь я напрягся и стал валить бревно от моря в противоположную сторону. Бревно послушно стало крениться и вытащило баркас из воды почти на метр. Меня это порадовало только потому, что теперь волна не будет захлёстывать вновь, если я буду вычерпывать, а если вычерпаю, то уже легче будет подтащить баркас к коряге со скобой, чтобы зачалить и примкнуть на замок. Через пятнадцать минут я всё вычерпал, ещё раз повторил приём с бревном, который прошёл легче и с бОльшим эффектом. Я услышал рядом незнакомый голос мужчины:
-А ловко ты один с таким баркасом управился!
  У меня от похвалы, чуть сердце из груди не выпрыгнуло.
-Откуда же ты приплыл? Я так удивился, увидев в бинокль баркас в  штормующем море! Но ещё больше удивился, когда увидел, что на берегу не взрослый рыбак, а … юнга, можно сказать! Хотел помочь тебе! Пока я с горки спустился, а тебе уже и помогать не надо! Откуда же ты приплыл? Издалека? Если не секрет, конечно!
     Вот он мне и подсказал выход, чтобы не говорить правду, что я перед пацанами хотел прихвастнуть  и не врать без особой надобности.
-Секрет!- сказал я улыбаясь, - Задержался, а тут шторм!
-Да-а! Моряком наверное будешь? – спросил мужчина, испытующе глядя на меня
-Наверно! – ответил я неуверенно, - Вообще-то я в Экспедиции сейчас работаю на летних каникулах! Что-то размечтался в геологи податься! Горизонт люблю!
-Ну, это здорово – землю родную знать! Я хочу тебе книжку на память подарить! Думаю полезной она тебе будет! Кем бы ты ни был, а родную землю надо знать, любить  и защищать! Здесь мои стихи о Родине, войне и об этом Цимлянском море.
     Он мне протянул маленькую книжку в твёрдом переплёте формата А-8 с глянцевой поверхностью. На ней был нарисован небольшой придонский пейзаж и название её было: «Весна на Придонье». А вот автора фамилию я забыл. Помню, что на каком то школьном концерте я рассказывал стихотворение из этой книжки о матери. Смысл был такой, что этот человек пройдя дорогами войны видел много матерей разных народов, но у всех у них в душе была одна боль – за своих детей!
Был этот мужчина явно постарше моего отца. А коль отец мой фронтовик, то этот и подавно. На груди у него был мощный трофейный или лендлизовский бинокль. Я вытер от песка руки об свою майку и взял книжку, как великую драгоценность и поблагодарил автора. И ещё я мысленно благодарил себя, что понесла меня «нелёгкая» в штормовое море, а в результате встретился вот с таким человеком! Большим человеком!  Кто знает, может быть он и стал толчком в моём творчестве! Книжка эта прошла много рук и её перечитала чуть ли не вся наша школа! В школе она и осталась!
     А вот я возвращаюсь с вёслами на плече домой и вижу издали, что на здоровенном бревне, постоянно лежащем возле аллейки тополей у моего двора, сидят пацаны, которые видели, как я уходил в штормящее море. Я вижу, как они меня увидев издали, только я поднялся из-за прибрежного бугра, встали и разинув рты стояли не шевелясь. Я подошёл и один сказал неуверенно:
-А мы уже хотели бабке твоей сказать, что ты ушёл в море и не вернулся…
-Вы что? Больные головой?- спросил я и, показывая книжку, сказал, - Вот зачем я плавал!
    Моя книжка пошла из рук в руки:
-Куда? Куда? Куда плавал?- вразнобой спросили все до единого.
-Секрет! – сказал я с важным видом.
  А до Нинки дошло, как я уходил в шторм и с чем вернулся! Какие загадочные взгляды она на меня бросала! Но я держал марку! Был деловым и серьёзным!
Я не могу без горизонта! рис. автора
Леонид Крупатин
(Сборник "О моих родных и маленькой Родине!") (1)

Смотрите:http://stihi.ru/2011/01/14/8098

Я не могу без горизонта!
Его всегда я видел в детстве!
Был горизонт-морские волны!
Тонул мой взгляд в их шумном бегстве!

А за спиной был горизонт
Степной, спокойный, но весной
Могли придонские бугры
Штормить лазоревой волной!

Потом на этих же буграх
Штормил волной седой ковыль
И шла как, песня к горизонту
Казачья горестная быль!

Я на баркасе по волнам
Одолевал Цимлянский шторм,
Который был, как говорили,
Всегда превыше всяких норм!

Сейчас в бетонные громады
Повсюду тыкается взгляд!
В бензинно-дизельном угаре
Машины бешено летят…

Над головою фонари
Горят с рекламными панно!
А где же звёзды? Вон, как слёзы!
Как я не видел их давно…

Хочу опять в копну соломы
Пройти с любимой по стерне
И поклониться горизонту-
Моей родимой стороне!

Я не  могу без горизонта!
Наверно манит меня детство!
Оно осталось где-то там
И я хочу пуститься в бегство!

Бежать хочу я без оглядки
За горизонт! В цветущий край!
В шторма, баркасы и рыбалки…
Наверно там и был мой Рай!


Л.КРУПАТИН,МОСКВА,2010 г.Цимлянск - 1958 г.

Рецензии
Написать рецензию
Прекрасная картинка!
Светлана Сахарова Мурманск   20.07.2010 19:28   •   Заявить о нарушении правил / Удалить
Добавить замечания
Спасибо, Светик!Ностальгия по детству...Л.Крупатин

Леонид Крупатин   20.07.2010 19:40   Заявить о нарушении правил / Удалить
Рецензии
Написать рецензию

Понравилось.
Абелия   03.01.2011 22:36   •   Заявить о нарушении правил / Удалить

Добавить замечания
Большое спасибо!И Вам желаю удач.Л.К.

Леонид Крупатин   04.01.2011 08:33   Заявить о нарушении правил / Удалить