Как счастье
Его истерзанной души.
И он во многом был подвластен
Слепым мгновеньям сладкой лжи.
Ведь за пилюлю этой жизни
Он часто жертвовал покой,
В котором мир его немыслим
Ни в холод, ни в душевный зной.
Она же стала пробужденьем
И сном волшебным для проблем.
Он мог тонуть без сожаленья
И даже сдаться ей же в плен.
И за минуту тихой грусти
Их мир сливался в унисон,
Чтоб счастье, то что он отпустит,
Вернулось снова в сладкий сон.
Свидетельство о публикации №125071200141