Похождения Мона. Глава 6. Сдохнут все!

Глава 6.

    “Лихие девяностые” - так прозвали в народе 90-е года 20 века в бывших пятнадцати  республиках Советского Союза. СССР  канул в лету после того, как в Беловежской Пуще три руководителя из России, Белоруссии и Украины-  товарищи Ельцин, Шушкевич и Кравчук, в декабре 1991 года признали себя самостийными царями и развалили СССР. После этого начался “парад суверенитетов” и в каждой республике нашлись князьки, которые объявили себя “царями”. Дунуло переменами со стороны Запада и  бывшие  коммунисты, сделавшие карьеру при советской власти, перекрасились в “демократов” и объявили  республики независимыми государствами.  Со всех громкоговорителей и страниц газет  стали поносить и плохое, и хорошое, все, что было. Под эту пропагандистскую музыку разрушения хорошо было прибирать к рукам то, что  прежде принадлежало государству. Лавочка “вседозволенности” распахнула ставни: началась бандитская войнушка за сферы влияния.
 Все, что имеет ценность и приносит доход, под лозунг “приватизации” перекочевало в руки бандитов, шулеров, воров, грабителей и карьеристов.  Перестройке искренне радовались на Западе, ибо открылись границы и появился огромный рынок сбыта некачественного ширпотреба  и, что не мало важно, источник дешевого сырья. Что творилось на самом деле в бывшем теперь уже СССР, иностранные сми не интересовало. Они воспевали дифирамбы перестройке и гласности, радовались победе капитализма над коммунизмом, подсчитывали прибыль. Доходы потекли рекой в одном направлении - с Востока на Запад. Местные же средства массовой информации, коих появилось великое множество, стали распространять слухи, печатать эротику и криминальные новости. До поры до времени  оставались и старые газеты, журналы, теле и радио передачи. Они тоже старались поспевать за временем и поневоле перекрашивались в цвета желтой прессы, публикуя сплетни, скандалы и разоблачения. Но советские сми явно не успевали перестраиваться, теряли тиражи и рейтинги. Причина крылась в том, что в этих газетах работали еще старые кадры, которые не “начали с себя”, жили по старинке, не занимались критикой и очернительством. Они не раздували скандалы и не распускали слухи. По инерции искали хорошее, а не плохое, ковырялись не в грязном белье, а в чистом. Такой “заблудшей овцой” среди стада “бизонов”новой эры была районная газета “Заполярье”, известная только в пределах одного района республики Карелия. Там и оказался на должности корреспондента отдела экономики в 1993 году Мон. Он был молод, смел, амбициозен, трудолюбив и полон надежд и ожиданий. Свобода слова- реальное явление, которое он поддерживал всем сердцем. В то же время он наблюдал “перегибы”
и “прихватизацию”, как прозвали в народе“приватизацию”.  Некоторые темные итоги перемен вызывали у него  шок и недоумение. Например, как отжимали  заводы, фабрики, производственные и складские помещения, инфраструктурные и энергетические компании, ценную недвижимость. Это можно показать на двух реальных примерах. Один случай произошел в  республике  Балтийского региона, другой- в карельском крае в шахтерском поселке.


  В одной приличной семье, где папа был высокого ранга партийным работником, имелась квартира в Старом Городе. Это центральная историческая часть, куда приезжают туристы со многих стран мира. Здесь даже снималось  фильмы о средних веках. Крепостные стены, церкви и дома воздвигнуты в период с 14 по 20 века. Среди зданий есть и жилые, которые построили в начале 20 века. В 40-е года прошлого столетия советская власть их национализировала и расселила в квартирах высокопоставленных партийных руководителей, профессоров университета и популярных артстистов. Когда Балтийская республика объявила себя независимым государством в начале 90-х годов,  новоявленные власти  быстренько приняли Законы, позволяющие провести приватизацию, передать в частные руки средства производства, финансовые и страховые компании. Под действие Закона о возвращении бывшей собственности  попало здание в исторической части Старого Города.
    В один прекрасный день из-за океана явился сын бывшего заказчика строительства многоквартирного дома.  Кто-то шустрый и умный из местных,  его нашел и вызвал на историческую Родину!  С определенной корыстной целью.  Этот родственник потребовал вернуть ему дом предков и выселить всех нынешних жильцов. Так и сделали. Кто был не согласен, запугивали и даже избивали. На  адвоката одной из выселяемых семей произошло нападение. В подьезде собственного дома… Адвокат оказался в реанимации.
    В Старом Городе цена жилплощади стала измеряться миллионами.  Когда дом отжали, случайно, через десять лет после приватизации, выяснилось, что заказчик строительства этого дома взял в 30-годы прошлого столетия  заем под стройку, но не вернул ссуду банку. Началась война и он сбежал за океан в Америку.. После войны пришла другая власть, советская. То есть фактически дом был построен за счет займа, не уплаченного банку. Банка давно нет, но нашелся тот, кто занял в банке кучу денег и их не вернул. Бывшие жильцы поначалу возмутились, но их запугали. Предложили квартиры за пределами Старого Города. У американца по бросовой цене дом купили местные деловые и ушлые дельцы. Квартиры нынче  сдают приезжим туристам в аренду, а первый этаж переоборудован в сувенирные магазины и ресторан.
    Вторая история случилась с семьей шахтеров, где общий стаж у мужа и жены составлял более 70 лет, большая часть из которых была проведена в подземке, т. е. в шахте. Все эти годы они копили деньги и складывали их на сберкнижку. К началу перестройки скопилась сумма 16 тысяч рублей. Выйдя на пенсию, шахтеры мечтали вложить их в кооперативное строительство квартиры в районном центре, поближе к цивилизации. За скопленные тогда деньги можно было купить однокомнатную благоустроенную квартиру в каком-нибудь провинциальном городке. Для злотоглавой  столицы, конечно, денег маловато. Но о столицах они не мечтали. Им нравилась местная природа, огород на участке возле дома, где можно выращивать овощи. Городской жизни они не знали. Но началась перестройка. Появилась свобода выбора, приватизация жилья, после чего квартиры стали продавать. То есть недвижимость вышла на рынок и появилось множество предложений о покупке квартир и домов. Казалось бы, дефицит исчез. Лишь бы были средства. Но появилась новая напасть - галопирующая инфляция. Вмиг  деньги обесценились. Тысячи превратились в сотни, миллионы-  в тысячи. Цены взлетели. Шахтеры из деревни не успели вовремя отреагировать на такие неожиданные перемены. Они жили в лесу, вдали от цивилизации и смотрели новости только по телевизору. Наивно полагали, что государство им компенсирует потери. Не дождались. Когда спохватились и решили все же спасти хоть что-то, они пришли в банк снять деньги со сберкнижки. Оказалось, что на 16 тысяч теперь можно купить один ящик водки…То есть всю жизнь, отработав в шахте как рабы на плантациях, и наивно веря в лучшие времена, в итоге оказались горняки у разбитого корыта. Ящик водки, на который они копили всю жизнь, ограничивая себя во всем, они подарили Сбербанку…
   Такие истории случались сплошь и рядом. Молодому репортеру приходилось в своих статьях делать  невеселые выводы. Но, пожалуй, более всего его поразил даже не крах ГОКа “ Карелслюда* или горно-обогатительного комбина, дающего работу десятку шахтерских поселков. Хотя это тоже печальная история, касающаяся несколько тысяч горняков.  Более всего удручающее впечатление на Мона произвела поездка в зверосовхоз-миллионник. “Миллионник” потому, что шкурки выращиваемых там песцов и норок продавались на аукционах за большие деньги. Счет шел на миллионы рублей. Тогда обед в столовой стоил 1 рубль, бутылка водки- 3 рубля 60 копеек.
    На заре перестройки самые крутые автомобили на тот момент ВАЗ-2105 и ВАЗ-2107.  Это были  новые модели, только сошедшие с конвейера. Именно в зверосовхозах “ Северный”  и “ Лоухский” у работников появились в собственности  новые “ Жигули”. В 80-е и начале 90-х годов иномарок на рынке еще не было. А тут работники разьезжают по району  на новых Ладах “ ВАЗ - 2105 “ и “ВАЗ-2107”. Чудеса, да и только! Все им завидовали. Казалось, звероводы живут лучше всех в районе. Но грянула перестройка и понеслось.
     В редакцию газеты пришло письмо из зверосовхоза “ Северный” от работников хозяйства, где они, буквально, молили о помощи! Вот его содержанин:

         Уважаемая режакция газеты “Заполярье”.
 Вам пишут работники зверосовхоза “Северный”. Обратится к вам нас заставила ужасная ситуация, с которой столкнулся коллектив. У нас хорошие специалисты-звероводы, многие из которых не один десяток лет трудятся в зверосовхозе. Некотоые даже со дня его  основания. Бывали трудные времена, особенно на этапе создания хозяйства.  Начинали со строительства первых клеток для зверьков и завезли первую сотню песцов. Производство постепенно  расширялось и в итоге ежегодно “Северный”  сдавал государству несколько десятков тысяч шкурок. Зверосовхоз не раз становился победителем социалистических соревнований на республиканском и союзном уровнях. Все было хорошо, пока не началась перестройка.  Как камень на голову  свалились инфляция и кризис. Цены растут каждый день. Банки выдают ссуды под тысячные проценты. Или просто отказывают в кредитах. Рыбный флот в Мурманске стал. Те корабли, которые еще вели промысел, сдают рыбу в норвежские порты, получая за это твердую валюту. Для качественной шкурки пушных животных надо кормить зверей рыбными и мясными отходами. Зверосовхозу не на что стало и негде закупать корм для зверьков.
Чтобы вырастить норку или песца с  высококачественной шкуркой, которую можно продать на аукционе, надо кормить вдоволь рыбой и мясом. У нас нет корма. Животные дохнут с голода. Каждый день мы убираем с клеток мертвые тушки. Ни от государства, ни от властей нет никакой помощи. Мы брошены выживать. Если не будет корма, не будет сбыта, то зверосовхозу придет конец. И он уже близок!
Уважаемая редакция! Опубликуйте наш письмо. Это крик отчаяния! Может найдется хоть какой-то выход из этой безумной ситуации.
С уваженем,
Коллектив зверосовхоза “ Северный”.
123 подписи.
    На планерке редактор дал задание Мону и Венере в ближайшие дни сьездить на редакционном “УАЗике” в поселок лесозаготовителей и разобраться со всем на месте. В населенном пункте, о котором идет речь, проживало примерно 2,5 тысячи человек. Помимо зверосовхоза тпм крупный леспромхоз, в котором и трудилось большинство жителей.
    Зверосовхоз “Северный” располагалагался в поселке  Кестеньга, растянувшейся на несколько километров. Люди жили в деревянных домах и бараках, сложенных из деревянного бруса или кругляка. Кирпичных зданий было мало: двухэтажная школа, детский сад, Дом культуры, здание почты и магазин. Они отапливались системой углем из единственной котельной, построенной из кирпича. Во всех остальных постройках  дровяные печи, служащими и для обогрева дома и как кухонная плита, на которой готовят еду. Газовые плиты, подключаемые к газовому баллону,  чаще использовали в теплое время. Туалеты в виде деревянных скворечников, находились во дворе дома  и никак не обогревались. Уборная представляет из себя домик из досок с небольшим деревянным постаментом внутри. На него ведут одна или две  ступеньки. Посредине круглая дырка в полу. Летом выгребные ямы вычищают лопатами сами владельцы.
     Электричество, пожалуй, было главным достижением цивилизации в лесных поселках. Оно часто пропадало на день или два из-за того, что под весом мокрого снега или во время осенних ветров, на линии передач падали деревья, обрывая провода. Энергетикам приходилось в лесу искать обрывы, исследуя десятки километров.  До железнодорожной станции и районного центра от Кестеньги 60 километров. Главное и единственное преимущество поселка лесозаготовителей и звероводов было то, что располагался он на берегу Топозера, одного из крупнейших водоемов  Карелии.  Озеро протянулось на десятки километров и кроме  поселка лесозаготовителей и звероводов, на берегу Топозера больше никто не жил.
    Дорога из райцентра до Кестеньги наполовину асфальтирована, а наполовину -грунтовая. Видимо, когда-то существовали планы положить асфальт на все шестьдесят километров. Наверняка, на бумаге власти отчитались о выполнении плана. На самом деле сделали лишь наполовину.  Местами на асфальте и на грунтовой дороге виднелись ухабы и ямы. Особенно не разгонишься. Путь из райцентра занимал около полутора часов. Для местных жителей это не далеко. До некоторых отдаленных поселков, как, например, карельская деревня Зашеек, расположенная на берегу второго крупного озера Пяозеро, добираться нужно целый день. “Неделю лесом, а там рукой подать! ”- так оценивают расстояния в глухих карельских лесах до отдаленных и оторванных от цивилизации населенных пунктов.
    На улице стоял хмурый осенний день. Небо затянули плотные серые облака. Лес почти сбросил листву. Лишь гроздья красных ягод на рябинах и белые стволы берез вносили яркие краски в зелено-коричневую гамму леса. На юг улетели последние перелетные птицы. В лесу было тихо, сыро и грустно. Поросшие мхом скалы навевали мысли о вечности и бесполезности бытия. Гранитные глыбы скал и валунов в любое время года одного и того же серого  цвета. Словно не существует весны, осени, зимы или лета. Природа осенью словно застыла в ожидании холода. Она погрузилась в спячку, как медведь в берлоге. Все эти осенние мысли проносились в голове Мона, навевая тоску. Он смотрел на мелькающий лес из окон редакционного “УАЗика”.
  - Мон! Ты чего молчишь всю
 дорогу, как рыба об лед? Спишь, что ли? - спросл водитель  Александр. Ему было скучно рулить и объезжать ямы да лужи.  На ухабах “Козлик” поскрипывал рессорами, и Александр периодически матерился:
- Когда они уже дорогу
сделают нормальную? Почему асфальт положили только до Соснового? До Пяозеро ещё сотня  верст по этим колдобинам.
   - До Пяозерского нам сегодня
 не надо ехать! - с облегчением сказала Венера. Она представила, сколько часов пришлось бы еще трястись на ухабах. Ее утешало то, что до Кестеньги всего 60 км пути.
    - Александр! Что значит этот
 дорожный знак впереди? - спросил Мон. Знак указывал на крутой поворот влево.
   - Сам, что ли, не видишь! ? - ответил Александр. Он спокойно вертел баранку и не чувствовал подвоха.
   - А если на асфальте две
полосы? Одна сплошная и одна прерывистая. Можно обгонять?
-   - Кого тут обгонять? Медведей? - Невозмутимо ответил водитель.
    - Ну, не здесь в лесу, а в
городе, например, - не унимался Мончик.
    - В городе другое дело, -
согласился Александр. Впрочем, объяснять значение разметки в виде сплошной и прерывистой линии он не стал.
-   - Понятно. Мы проезжали
 нерегулируемый железнодорожный переезд. Перед путями стоит знак “Stop”. Обязательно останавливаться перед ним или нет? - Не унимался Мон.
   - А ты как сам думаешь? -
нашелся, что ответить водитель.:вопросом на вопрос. Лучшая защита- нападение!
    - Я думаю надо перед знаком “Стоп” остановиться,- - подкалывал Мон.
   - Думаешь? Останавливайся!  Кто запрещает? - невозмутимо ответил водитель.
    - Допустим, висит знак
“Кирпич”. Это круглый такой с кирпичом посредине, - вошел в раж иезуитства Мон. - Или дорожный знак “Уступи дорогу”. Почему одни знаки круглые, другие треугольные или квадратные? Для чего?
   - Че ты ко мне докопался?
Возьми правила дорожного движения и учи! - ответил Александр.  Он не реагировал на провокации и спокойно рулил.
    - Сколько у тебя лет
водительского стажа? - докапывался до него Мон.
    - 35 лет в этом году будет. В леспромхозе на самосвале отработал 15 лет. Потом перешел в редакцию и вожу уже двадцать лет вас. По всему району.! Все довольны. Только ты прилип со своими дорожными знаками!
     - Как так? Больше тридцать лет за рулем, а правил дорожного движения не знаешь? Ни на один вопрос не ответил! - С усмешкой съязвил Мон.
    - Это лохи ездят по правилам! А настоящие водители ездят по понятиям! - С полной уверенностью в своей правоте отчеканил Александр. Все дружно захихикали. Оставалось полчаса пути и дальше их разговор носил непринужденный характер. Хотя, одна проблема волновала в равной степени всех.
    - Вчера этот урод опять ждал возле редакции Ленку на своей *копейке”. Зырит из окна машины, караулит! - Поделился своими наблюдениями Александр.
  - Он постоянно ее пасет.
Да. На прошлой неделе в
кабинет редакции пришел посреди дня.  Стал выяснять, где Лена.  Глаза у него не добрые. Взгляд хищный, как у зверя дикого. Мы ему говорим, что она на районной сессии депутатов. Готовит статью в газету. Он не поверил, пока во все кабинеты не заглянул, - подтвердила свои нехорошее предчувствие Венера. Она обладала неким даром прозорливости. Могла предсказать судьбу, не заглядывая для этого в карты. Предвидеть что-то нехорошее или предчувствовать могут некоторые  женщины, способные распознавать и видеть внутренним взором ауру над человеком. Они чувствуют неким внутренним оком. Им дана какая-то необъяснимая способность предсказывать. Эти дамы и сами вряд-ли могут толком разумно и логично объяснить, откуда это исходит. Они знают, что будет, и - всё!
   - Я на всякий случай припас
монтировку в машине, - сказал  Александр. - Если сунется, так просто порезать всех я ему не дам.   
     Все замолчали и задумались. Машина вьехала в Кестеньгу. Водитель  довез корреспондентов до конторы зверосовхоза “ Северный*. Александр бывал здесь много раз.  В районе, наверное, не осталось ни одного уголка, куда бы он не заезжал на своем верном “Козлике”. В 90-е годы 20 века  мобильных телефонов еще не было. Ориентировались по картам, дорожным указателям и часто останавливались, спрашивали у местных жителей, как доехать. Дорогу на такие крупные предприятия, как зверосовхоз, водитель знал наизусть. Он возил журналистов на годовые собрания коллектива, где когда-то отчитывались о результатах, награждали и чествовали передовиков производства. На этот раз они приехали констатировать развал и предсмертные судороги погибающего производства. Поэтому было не весело.
   Мон и Венера пробыли на месте часа два. Водитель сгонял в местный магазин и ждал их в машине возле конторы, читая газеты.
    - Все? - спросил он, когда
пассажиры сели в машину. Венера всегда садилась спереди возле водителя. Мон расположился на заднем сидении.
    - Да, поехали! - скомандовала Венера. Лучше бы мы сюда не приезжали.- Что там, все плохо? - спросила она, повернув голову назад.
    - Да. - коротко ответил
Мон. Он был в состоянии штопора и с трудом переваривал в своей голове все то, что увидел и услышал. Обычно после посещения какого- нибудь производства, шахты, цеха или мастерской у него в сознании вырисовывается план будущей заметки, репортажа с места события или интервью. На этот раз он тупо смотрел в окно автомобиля и не замечал ни деревянных домиков с огородами вокруг них, ни бараков, ни деревьев, ни пасущихся коз или коров. Он не видел вокруг ничего. Перед глазами стояла картина издыхающих от голода и тощих норок и песцов, сидящих в отдельных клетках с решеткой из металлической проволоки. Венера в конторе беседовала с директором зверосовхоза. Мон в это время с ветеринарным врачом обходил территорию предприятия.
   - Ветеринар сказала, что
каждый день с голоду дохнут десятки зверьков. - Делилсч своими впе, атлкниями Мон. - Я даже видел тушки погибших, которые еще не успели убрать из клеток.  Картина полного коллапса. Такого ужаса я, честно говоря, раньше не видел. Что директор говорит?
  - Директор в ступоре, -
ответила Венера. - Он не видит выхода из сложившейся ситуации. Банки кредиты не дают. Инфляция за полгода обесценила средства, полученные с последнего аукциона. Эти деньги не покрывают текущие расходы. Зарплату не выдают уже три месяца. Всех работающих пенсионеров уволили, на очереди остальные. В Мурманске рыбные запасы исчерпаны. Флот стоит, те, рыболовные суда, что выходят в море, сдают рыбу в Норвегии за валюту. Мясные отходы не отпускают на продажу. Либо разворовывают и сбывают на сторону, либо мясная промышленность развалилась. В этой неразберихе никто ни за что теперь не отвечает. Директор думает, что ещё полгода до следующего аукциона они не протянут. Некоторые работники увольняются сами и переходят в леспромхоз. Там тоже не сладко, задерживают зарплату, но леспромхоз пока еще на плаву. Я не знаю, что будет. Долбанная перестройка довела всех до ручки. Я говорила об этом, когда она только началась. Все хлопали в ладоши: гласность, ускорение, самоокупаемость, приватизация! Доигрались в демократию….
   Венера смолкла и всю дорогу домой в машине больше никто не разговаривал. Каждый думал о своем. Александр размышлял, что в магазине была беленькая и он купил поллитра на вечер. Там его ждет водитель из мэрии, с которым они после работы в гараже накрывали скромненький столик из закусок в виде кильки в томате или скумбрии в масле из железных банок. Хлеб, соль, лук, иногда колбаса или курица. Главное блюдо не закуска. Дома жена накормит. Главное блюдо - беленькая, которая согревает душу и тело. В гараже водители, развязав язык, и обсуждали последние новости. Венера думала о семье и что вечером приготовить на ужин. Мон никак не мог забыть эту картину: дохлых или полудохлых несчастных зверьков в клетках.
    На дворе стоял 1995 год от Рождества Христова. В следующем 1996 году зверосовхоз “ Северный” стал банкротом.