Дитя ночного царя

Зарево огнем горит,
кто-то по полю бежит,
красна дева, что с села,
она осталася одна.

Вся напугана, дрожит,
злой гонец за ней бежит:
«Сдайся, дева! Пропади!
Да в огне скорей сгори!»

А за ним толпа сельская,
только во все не людская:
«Рыжи волосы твои!
Видно с дьяволом в крови!»

Им священник потыкает,
длинно бороду сжимает:
«Бог достанет до тебя,
не его душа твоя!»

Мимо птица пролетала,
та толпа ее пужала,
видит девица лежит,
да как ниточка дрожит.

Черно-ворон тот не прост,
он задрал свой пестрый хвост,
да спустился быстро вниз,
посмотреть кровавый приз.

Птица он был не простая,
он слуга ночного царя,
зорки глазки смотрят вдаль,
востры уши слышат брань.

«Кто тот сволоч? Нагрешил?
Где тот сволоч совершил?»
Только дева та чиста,
да для греха молода.

Ворон смотрит с удивлением,
а на полчище с презрением,
не сдержал, заговорил:
«Хто тя в ведьмы заключил?

Мы хоть мертвые солдаты
и живым вовсе не сваты,
но твое сердце хрусталь,
зря в него вонзинут сталь»

Дитя пуще задрожала,
тельце к землице прижала:
«Не спасет меня никто,
все родны померли давно!

Сиротой осталась я,
не взлюбили здесь меня,
солнце волосы пронзило,
да всю кожу окропило.

И теперь для здешних я,
как подушка для битья,
я мол скот весь омертвила,
да все поле заразила».

Цыкнул ворон: «Дело - дрянь!
Добры молодцы, отвянь!»
Вся земля тут задрожала,
на две части побежала…