***

Мы бредём по кольцу, как слепцы по перрону,
ожидая состав, что прибудет во тьме.
Нас толкает прогресс, как овец — к урону,
В светодиодной, но чёрной судьбе.

У витрин — отраженья пустых поколений,
где лицо — лишь квитанция боли и лжи.
Мы живём, как дрожащие тени сомнений,
Без начала, без меры, без стыда, без души.

Сквозь экраны, как плесень, растёт равнодушье.
Рук не жмут, не целуют — всё замкнуто в «я».
Наша совесть — архив, запечатанный в улье,
Где молчит Иероним и глумится змея.

Ты кричишь — не услышат. Напишешь — сотрётся.
Каждый думает: «Может, хотя бы не я...»
Но и в этом есть свет. Потому что — сихронно
кто-то шепчет во тьме: сохраню лишь тебя.

Не надейся на чудо, а сам — становись им.
Пусть в тебе не Христос, но хотя бы — огонь.
Этот мир обречён? — Да. Но между зависим,
и погибшим — есть миг, где ты вырвешься вон.

Вонь эпохи, предательство, скользкое право,
правда — скомкана, выдана в рот палачу.
Но живущий не зря — это тот, кто, к расправе
наклонясь, произнёс: «Я стою. Я молчу».