Вот такая романтика лета

         Пацаны... Любимые мои пацаны! Где вы? Как вы? Кто вы теперь? Живы ли? Ванёк... Женя... Дадоша... Ох, и имена-то не все уже помню... И Ленуська - сестрёнка Ванька.

          Мне уже 60. Но как часто я окунаюсь памятью в счастье лета. В счастье каждого лета моего детства! И непременно вижу вас - тех шалапутов киргизского тогда посёлка Хайдаркан, где жила моя любимая бабушка Нюра. Мама непременно отправляла нас с сестрёнкой каждое лето к бабушке, хотя бы на месяц. А порой и на всё лето. Из знойной узбекской пустыни Кызылкум мы ныряли в горную прохладу Киргизии. И это было чудесно, волшебно и, казалось, незабываемо. Но время не стоит на месте и Хайдаркан давненько стал городом Айдаркен. Чужим. Невозвратным. А злодейка память стёрла многое и многое. Лишь ощущение счастья бесконечно-непродолжительной полосой детских лет осталось навсегда.

          Но один день отпечатался чётко и навечно. Даже не весь день, а то, что тогда случилось. И уже не вычеркнуть, не выкинуть как мусор. Теперь мне кажется, что это длилось не более пяти минут. Может, оно так и было. Вряд ли мои пацаны когда-нибудь об этом вспоминали.

А случилось следующее. День был прекрасен, как и все дни хайдарканского лета. Вдруг набежали густые тучи и хлынул дождь. Что совсем привычно в том местечке. Дождь мог случится и не раз за весь день. Выливал нам на радость свои слёзы. Мы очумело орали хором:
- Дождик, дождик, посильней,
 Чтобы было веселей...
Он нас слышал и обрушивал ливень на наши головы. А мы купались в счастье момента. Но дождь непременно кончался минут через 5-10 и снова улыбалось доброе летнее солнышко. Земля Хайдаркана моментально впитывала всю воду в тартарары и даже грязи не оставалось, лишь влажная почва. И мне пахло непременно мёдом. И дикими травами, что буйствовали в каждом уголке дворов: кашки, ромашки, цикорий и многие другие, название которых мы и не знали.

          Вот так прооравшись под недолгим дождиком, мы, не сговариваясь, ринулись на отвалы. Да, сразу за бараком, где мы жили с бабушкой были старые пустопородные отвалы от близлежащей угольной шахты. И мы чуть ли не каждый день взбирались на них и путешествовали до самого заброшенного завода военных лет. Отвалы были многоярусные. Обычно мы довольствовались самым нижним, а на верхние побаивались лазать. Было-то нам по 5-6 лет всего-то. Вот идёт наша ватага в сторону завода-заброшки, а навстречу молодой дяденька восточной наружности. Как только мы поравнялись с ним, он поднял меня за бока и давай целовать, слюнявить всё лицо, как говорят, в засос. Все оторопели. Я в безумном счастье, что меня так любит незнакомый дяденька, и в то же время в отвращении от запаха его рта и слюней растеряла все мысли и впала в какой-то ступор непонятности. А он держит меня на весу и всё целует и целует с причмоками. Пацаны вдруг резко развернулись и помчались к спуску с отвала. Хоть и далековато мы от него ушли, но пацанов сдуло, казалось, за секунду.

          Не знаю теперь, долго ли он меня так целовал. Помню только, что отвращение от запаха пересилило глупый восторг от неожиданной и на первый момент приятной любви дяденьки. И тут он бережно кладёт меня на землю. А я как тряпичная кукла послушно ложусь с совершенной пустотой в голове, лишь глазами ищу своих друзей - вдруг вернутся. И, о, чудо! Вижу свою бабушку, которая появилась словно ниоткуда. Ведь она была хромая и сильно. Как она одолела тот подъём на отвал за такое короткое время, уму непостижимо!

          Наверное бабушка что-то кричала. Я только помню, что она угрожающе махала кулаками. Мой неожиданный друг быстро испарился. Бабушка подняла меня за руку с земли, отряхнула и мы молча пошли к спуску. Да, мы молчали. Бабушка, наверное, по своим соображениям. Я от ступора. Да и не понимала, что сказать и надо ли... ведь бабушка молчит.

          Как спустились с отвала не помню - покрыто туманом. А спуск-подъём там довольно крут. До сих пор удивляюсь, как моя серьёзно хромая бабуля смогла одолеть его туда и обратно. Помню, снова играла с друзьями до вечера. Снова огромные кусты ароматно цветущего чертополоха за бараком и облака порхающих бабочек вокруг них. Таких разных, таких необыкновенно красивых! И цветки чертополоха хотелось сорвать, а никак - жуть колючий. И каждую бабочку поймать, подержать, полюбоваться. Да те же колючки мешали. И снова бесконечное счастье детства. И ни единого слова о том, что произошло, за всю оставшуюся жизнь. Словно и не было. А и не было - не случилось беды. Нужны ли были слова?

          Спасибо вам, мои пацаны! Мои спасители! Здоровья тем, кто жив! Светлая память тем, кого уже нет! Царствие небесное моей единственной бабушке Чумановой Анне Елисеевне!

(11.07.25)