Поэтам

Лидий Костромской










Собрал и зафиксировал Юрий Свешников



Москва
2007-2024



 

 


     В этой брошюре калики Лидия Костромского
собраны примеры наблюдений и размышлений на
тему творчества поэтов известных ему лично
и/или по их книгам…
С благодарением, составитель Юрий Свешников


























 


СОДЕРЖАНИЕ
Тетрадь 1 7
Начинающим 7
Чего желаю я поэту 9
Волна из строф 10
Число стихов в строфе 15
Не люблю и люблю 17
Сон любителя русской поэзии 18
Жажда тишины 23
Тетрадь 2 25
Портреты и ответы. Часть 1 25
Сказочник 27
Скоморох 28
Талантище 29
Поэт с большой буквы 35
Бард 42
Поэт-импрессионист 43
Поэт-литературовед 44
Литературный критик, поэт 46
Поэт от Бога 48
Берёзки да кресты 49
Временами вместе с нами 51
Тетрадь 3 53
Портреты и ответы. Часть 2 53
Война и любовь 55
Вспоминая друзей-поэтов 57
Кепка набекрень 58
700 лет кличу 60
Никчёмный штрих 61
А, может, просто звери? 62
Пожелание Алесю 63
Я знаю Русь… 65
Поляна Якуба Коласа 66
На «Столкновении талантов» 68
Стихотворица или колдунья? 69
Молчание… молчание 71
Наставление от… 72
Дождь, и Мила пишет фугу 73
Беседа с поэтессой 74
Судьба поэта 76
К Морион 77
Ответ на фотопортрет - 78
Кофе 81
Каштаны 82










 

 





Тетрадь 1


Начинающим





















 

 



Чего желаю я поэту


Чего желаю я поэту?
Побольше радостных сюжетов.
Побольше музыки в словах.
Отринуть прочь тоску и страх.
Побольше образных сравнений,
не вызывающих сомнений.
И откровений не скрывать,
В нужде, в беде не унывать.
Воспеть любовь и тишину,
Не забывая про войну.
Благословения пред делом.
Трудиться и сражаться смело.
Звучи, поэт, красиво, страстно!
Тогда живёшь ты не напрасно.











 

Волна из строф


(1) Из слов слагается строка.

(2) Одна строка – прекрасный стих.
Мотив звучит, ещё не стих.

Двустишье – реплика, пока
страстей и чувств безумный вихрь.

(3) Триады рифм несёт терцина,
её неспешная картина
вселит покой неотвратимо.

(4) Катрена чёткий ритм и звон
пронзит насквозь сияньем мысли,
услышишь боль, увидишь стон,
гармонию небесной жизни.

(5) Пять строк – прыжок
наверх и выше.
(Поэту вновь «срывает крышу»,
опять нарушил он зарок)
- Молчи. Ужели одинок?

(6) Хотя лукавство в цифре шесть
сокрыло дьявола соблазны,
пороки там разнообразны.
Лукавство, злобу, страх и месть
 


прикроет сладенькая лесть.
Шесть строк – лукавый дразнит.

(7) Невыносима бреда сила,
в его наивности беда.
Винить поэта не красиво
и сожалеть чуть-чуть плаксиво,
и говорить, что ерунда –
стихи, летящие массивом
из семистрочья в никуда.

(8) Октава пусть откроет смыслы,
расставит факты по местам.
Сюжет откроется, зависну –
заинтригован, рад мечтам
высоким, чем-то близким
развитию душевных драм.
Люблю просторные октавы.
Увы, мельчают наши нравы.

(9) А что, от Бога – девять строчек?
Нонет из Ангельских чинов
следит за искренностью слов.
И стих летит без проволочек
и открывает мiру новь.
А звуков шифр тире и точек
в простых словах несёт любовь.
Прими от Бога света песню –
и жизнь на много интересней.
 

(10) Хвала одическому стилю.
Хвала осенней красоте.
На дочерей гляжу, и мило,
На сердце радостно-уныло.
А солнце будто бы застыло
В своей лазурной высоте.
Хвала природе в благодати.
Хвала Тебе, Iисус Христос.
Хвала Марiи Деве-Мати
за всё, что нам Господь принёс.

(11) Какая прелесть озорства,
наивность – юности примета.
Попробуй, обойди полсвета,
милей не сыщешь существа,
милей, чем юная Музетта.
Её увидишь естество –
не описать строфой поэта.
Такая нежность и лукавство,
не пожалел бы и полцарства.
Портрет не буду рисовать.
Не стану тайну раскрывать.

(12) Двенадцать строк – простой рассказ,
приятный и понятный слуху.
Сюжет изложен без прикрас –
простор и чувству, и уму,
порой, Божественному Духу.
Хулить не нужно три катрена,
в полёте мысли – перемена.
 

Там свет разрушит мрак и тьму,
откроет настежь чувств тюрьму.
Спросили вы - какая тема
такой строфе совсем не новь?
Отвечу искренно – любовь.

(13) Тринадцать строк – 13 строк –
куплет сценария, виток
иль сгусток драматизма.
Строфа разложит, будто призма,
переплетение интриг,
и осознать сумеешь крик
желаний, низкого коварства,
откроешь дверь во зверя царство.
У края пропасти обмана –
а пропасть не простая яма –
остановись и сделай выбор,
не торопясь, молясь упрямо,
круши и рушь сомнений глыбу.

(14) Сонет – коварнейшая форма.
Проформа не к лицу ему.
И я не знаю почему
рука поэта так покорна,
сонета начертить волну.
Волну от чувства-урагана,
нарушив мiра тишину.
Подобно злобе уркагана,
внезапно вмиг нагонит страх,
мечты развеет в пух и прах.
 

И дрожь, по телу пробегая,
сказать заставит – дорогая,
мне не нужна жена другая,
люблю тебя, ответь…

(15) В глазах с лукавою ухмылкой,
не ожидая страсти пылкой,
меня желая уберечь
в дальнейшем от бесплодных встреч,
она вела такую речь.
- Давай останемся друзьями,
  ты будешь мне надёжный друг.
И вдруг я в вакуумной яме,
как будто, отключили звук.
Укор себе, укор любимой –
к чему? Пустое. Свет померк.
Окончен страсти фейерверк.
Отказ минувший – сценой мнимой.
Опустошённый вдаль бреду,
пытаясь мыслить на ходу.

(10) Недолго эта мука длилась.
Ритуша мне судьбой явилась.
Быстрее годы потекли.
А будь иначе, были ли
две дочери, два внука,
две внучки, музыка, наука,
поток посредственных стихов,
сценарий-метод, тьма грехов?
Пора замолкнуть, ухожу.
 

Иначе лишнего скажу.

(PS)  Прошла из разных строф волна.
Она кому-нибудь нужна?



Число стихов в строфе


Строка
всего одна.
А, может быть, ещё нужна -
вторая, третья?
Пускай ответит
тишина,
и согласятся дети.
И в тишине мне снизошло
стихов волшебное число
в строфе, слетающей от Бога.
И чудо вдруг произошло –
исчезли страх, тревога,
и откровения дорога
вмиг озарила мне чело.

Строфа –
четырнадцать стихов –
страстей царица и грехов,
 

права,
в ней чувство слишком ярко.
Лаурой бредящий Петрарка,
и Боратынский, и Бодлер,
и Пушкин той строфе пример.
И Лермонтов проник в сонет.
Но лишь Шекспир –
для сердца мiр
открыл такой, что краше нет.
Баллады, песни и романсы,
увы! СОНЕТУ – реверансы.

Люблю тебя, сонет Шекспира.
Мне дОрог твой суровый вид.
Как будто, верная рапира
врага коварного разит.
И тем приятна эта форма,
что три катрена так легки,
где перекрёстной рифмы норма –
летят стремительно стихи.
ТихИ в сонете чувств мотивы.
Блистает ярко мысли свет.
И воли вольные порывы
несут из прошлого завет.
Ключу почётная задача: -
финал, победа, да… удача.



 


Не люблю и люблю


Не люблю дилетантов и нытиков.
Не люблю я помпезность и шум,
самомнение звонкое критиков,
догматизм, растлевающий ум,
болтовню недалёких политиков,
любопытство ехидное дум.

А люблю я природу российскую,
тишину средь лесов и полей,
и родник, и журчащий ручей,
соловья и берёзоньку близкую
ощущаю таинственной сказкою –
ты излечишь без всяких врачей,
приласкаешь нежнейшею ласкою.
И не нужно лукавых речей.











 


Сон любителя русской поэзии


Казалось мне, поэты живы,
со мною спорят о былом.
Поэзия неудержимо
переполняет вдохновенья дом.

Державина узрел в журчанье слова.
А Ломоносов мыслию согрел.
Вечерний звон, что перевод Козлова,
Иван Козлов читал и пел.
Херасков осуждал сурово
в царизме бюрократов беспредел.
А Сумароков на Крылова,
как лис на ворона, глядел.

Рылеев – Думы, Войноровский -
нам разъяснил понятье честь.
Чрез музыку стиха с Жуковским
воспринял красоту и лесть.
И строки Пушкина так хлёстки,
но рифм навязчивых не счесть,
дуэль в стихах – с кем? - с Маяковским,
а Дельвиг – секундантом здесь…

Глянь, неуклюжий Кюхельбекер
спешит к друзьям, чуть не упал,
насмешкой с детства и навеки
 

привнёс нам шутку, не скандал.
Катенин о театре рек им,
а Фёдор Глинка всё мечтал,
молитвы изливая реки,
воздвигнув вере пьедестал.

А Бунина Разлукою и в песнях
раскрыла женскую души красу,
по генам перейдя и став чудесней
в Ахматовой, то ж Анне. Я несу
всем женщинам чрез них, кудесниц, -
Цветаеву Марину не забыть в лесу
словесных откровений змей-прелестниц…
и Бэлы Ахмадулиной красу, -
благодарение любви и света,
признание – Вы – лучше мужиков,
Вы – Музы каждого поэта.
А Муз приходит из веков,
ковчега страсти и навета,
витает озорства приветом,
соблазном лести, негой снов
и милой старины заветом,
иль «троглодитом», иль поэтом,
клянётся принести любовь.

«Напрасно всё, - мне Лермонтов заметил, -
я вижу сумрак катастроф,
лишь горечь одиночества на свете
живёт в мiрУ, а не любовь».
Вдруг Гоголь, с Носом оборвав беседу,
 

и Михаилу – в глаз, не в бровь:
«Ты посмотри, как я на тройке еду,
а следом - над Днепром летит любовь».
Некрасов лучше не нашёл ответа:
«Страдание народа, боль и кровь__…»

«Ну, полно, успокойтесь, дрУги, -
тут Пушкин возгласил красиво, -
ведь женщины для нас подруги,
а мы – поэты!
СлОва сила живёт в стихах моих на диво!
За женщин выпьем мы аперитива!»
Волконской вмиг послал улыбку мило,
Ростопчиной – поклон, как знак услуги,
а с Тимашёвой пошутил он,
гримасу выказав с натуги.

Вдруг Константин, Великий князь -
«Так выпьем же за пол весь женский!
Меня поддержит полк Преображенский.
К чему ненужных слов пустая вязь?» -
пообещал Великий князь, -
«Бокалы всем налить,
а им налить стаканы.
Позор, поэты-хулиганы!
Все выпьем стоя за прекрасных дам.
Да, женский пол – награда нам!»

Князь Кантемир уразумел не сразу,
о чем Романов Константин,
 

Великий князь, своим наказом
в словах красиво возвестил.
«А это что за люд дворовой?» -
спросил надменно Антиох.
Есенин с Маяковским за колонной,
смотри, смотри - переполох.
Но Тютчев успокоил Кантемира
(ведь дипломат всегда сторонник мира):

«Люблю и женщин, и Россию!
Сомнений нет, Сергея лира
звучит во славу Родины красиво,
и женщинам кумира,
пожалуй, лучше, перелива
любви и нежности эфира,
едва ль найти такое диво.
Поэзия – страстей порфира.
Рассудим всё неторопливо:-
Владимир был и есть задира».

Покойны будьте, князь, там…
Там Игорь Северянин спешит
к сим спорщикам, от дам
едва ли оторвался сам,
он быстро сей конфликт решит,
а Пушкин, знаем, довершит.
О нет! к его устам
рука прильнула Вероники.
Тушнова – Пушкин – вот улики…
 

А это что? Блаженства крики?
Два Аполлона – Майков и Григорьев,
Чайковских братьев раззадорив,
стихи читают вслух наперечёт,
и музыка любви течёт.

Сюда наш Афанасий Фёт
к Есенину спокойным шагом:
«Что пьёте вы, ужели брагу?
«Берёзу», ох! неплохо повторил.
Меня совсем народ забыл,
благодарю, покорно за отвагу,
за верность Родине и пыл».

А в стороне стоял один - Евгений,
в поэзии любви певец и гений.
Да, Баратынский дорог мне,
молчит стихами в стороне…

Казалось, что поэты живы.
Поэзия неудержима.
А в сердце замер тихий стон.
Увы! исчез прекрасный сон.






 


Жажда тишины


Вы не устали от шума?
Грохот и гвалт не претит?
Газа угарного дума
в воздухе грязью висит
Где же покой, что извечно
в сердце вселяет блаженство?
Где тишина? Быстротечно
мира минут совершенство.
Паузу слушаю жадно.
Ну же, продлись, хоть мгновенье!
Лишь какофония ада
бьёт по ушам неизменно.
К стуку колёс электрички,
к гулу и шуму машин
стал я настолько привычным –
тишью – шуршание шин.
Жажду испить тишину,
жажду покоя блаженства,
неба узреть глубину,
звука достичь совершенства…
СлОва Божественных таинств
снова разрушу покои.
Вижу, летит белый аист
счастьем, удачей, судьбою…



 

 





Тетрадь 2


Портреты и ответы. Часть 1





















 

 


Сказочник
Марку Ватагину

Избрал ты очень верный путь:
Рассказывать всем сказки,
Искусно излагая суть,
Ведь сказки для огласки.
Дитя их может прочитать,
Иль кто-нибудь из власти,
В словах, сюжете – благодать,
А не Шекспира страсти.
Всегда корректен в разговоре,
И смысла доброго полнЫ
СловА, в столовой, в коридоре,
Средь ЛитСоветов «тишины»…
Ты – переводчик и поэт,
Что Пастернак ещё отметил.
Ста тридцати народов свет
В твоих трудах любой приметил…

_____________

Си строки Марку показал
И прочитал, а он заметил:
«Добрей никто мне не писал…»
И взор улыбкой засиял,
Благодарением ответил.
Мiр потеплел, стал боле светел.
 


Скоморох
Вадиму Шильцыну

Если хочешь веселиться
и развеять грусть-нуду,
не ищи себе … беду,
не ищи кабак, напиться.

А прямёхонько – к Вадиму,
Шильцын враз развеселит,
нарисует нам картину,
опрокинет монолит
мировой литературы.
Пусть её читают … гуры.
А народу – скоморох.
Чем, скажите, Шильцын плох?












 


Талантище
Илье Бестужеву

1. ПОЭТУ

«Звёзды с гвоздиками режутся в карты.
Цинковый аист летит в облаках.
Иню и Яню полнейший катарсис.
Стержень нефрита поднялся в трусах…
Падают гайки из самолёта,
волей пилота прижат он к земле.
Ну! авиацию. Выпить охота
пива да с рулькой, и словом как бле…»

Блеском отточенных рифм, аллегорий,
сеть социальную бросив «в навоз»,
что интернетом зовётся всерьёз.
Нет и в Москве аудиторий,
где бы Илья свою лепту не внёс,
где бы Бестужев «жесть» не пандорил,
где бы он женщин не раззадорил
жаждой оргазма до слёз.

2. КРИТИКУ

Рядом с кладбищем Армянским
после буден суеты
в кабачке почти крестьянском –
рифмоплёты, поэтЫ…
 

поэтЫ, а не поЭты
здесь собрАлись, собралИсь
прочитать про то, про это,
где Илья опустит вниз:
так изложит замечанье,
что в ответ – одно молчанье.
Ох! спасибо Вам, Илья.
Рифмоплёт, конечно я,
да, плохой, а не хороший.
Всем Бестужев нам поможет:
как исправить ударения,
ритм и форму сотворения,
он укажет на ошибки,
чуть лукавою улыбкой
вмиг подпишет приговор –
исполнителю укор.

3. ПАРОДИСТУ

Даром пародии
редкостным, вроде бы,
трубно не трудно Илье прозвучать.
Критикой рубит он,
губит и любит он
ставить невежеству «Править» печать.
«Рай покупает». (Какая уродина!)
Прахову, Бойко, Листкову – не встать.
«Он, паразит, поразит» нашу Родину.
Вроде бы, мастер, «нефритова» мать.
Вроде бы, яко бы
 

слепит он всякое –
хочешь, экспромт,
хочешь, сонет,
хочешь, пародию чУдненько сляпает,
только души, ох! давно уже нет.
Что же Бестужеву,
в рифмах досужему,
нам, не поэтам, Илье пожелать?
Личного счастья, и страстною суженой
внять поскорее любви благодать.
2012

4. ГОРОДСКОМУ МАНУЛУ

Лист пожухлый.
Терпкий запах.
Осень.
Серый небосвод.
Воздух. Ух ты!
Ёлок лапы
спросят:
«Что за странный кот?»

Ждёт везухи
лес косматый.
Просим
снега – зимний код.
Лёд и сухо.
Холод с матом.
Озимь –
 

стужи приворот.

Одевуха
снегом ватным.
Скосит
ветра апперкот.
Свод – разруха.
Стихос[т]ратам
вбросим
новый анекдот.

Море слухов.
Шторм? Фарватер?
Сносим,
знамо. Полный ход!
Расслабуха –
смерть пиратам.
Но семь
футов… Радость вод.
2013
Морской бродяга


5. ЯКО БЫ ОТ ИЛЬИ

«Поездень» и расслабуха.
Дребедень заумных фраз.
Почеши-ка ты за ухом,
чтоб любви проснулась власть.
Сласть семейного блаженства.
 

Женской ласки милый след.
Далеко до совершенства?
А в любви пределов нет.
2013


6. СНОВА ИЛЬЕ БЕСТУЖЕВУ

Слово Бестужева – жесть,
медь и свинец, даже бронза.
Золото в слове – не лесть.
В камне поэзии – проза.

Проза сегодняшней жизни.
Проза израненных чувств.
Пусть полетят укоризны.
«Стержень нефритовый»? – пусть.
2017



7. НЕИЗРЕЧЁННОЕ
Памяти Ильи Бестужева

Талантище среди поэтов.
Манул, для женщин, и кумир.
Для душеписцев, рифмоплетов,
для поэтических задир
Бестужев – критик справедливый.
Друзьям – прекрасный пародист
 

и переводчик не крикливый,
организатор и артист…
Любимый дактиль и металлы,
неологизмов озорство.
Увы и ах! Ильи не стало.
Осталось в песнях мастерство.
Жизнь пролетела быстротечно.
А память будет светлой вечно.
Декабрь 2023






















 


Поэт с большой буквы
Борису Прахову


1. РАЗВЕ ОКТАВЫ?

Не пишутся теперь октавы.
Поэтам сложновата форма,
Катрен и лимерек есть норма,
добиться всенародной славы.
Пусть утверждение и спорно.
(Не путать с порно, где «шалавы»
виляют задом так задорно,
урвать «бабла», плевать на нравы)

И что? Коль в первом же куплете
жаргон и грязь. А как же дети?
Высокий стиль такая редкость.
Пред Богом за грехи в ответе.
Намёки, обиняки, едкость…
Где стыд? Где честь? Где мысли меткость?
А совесть на Земле планете
в неоспоримом раритете.

Но Боря Прахов, будто мамонт,
такие вымерли давно,
остались в книгах и в кино.
Заметит ляп. Ему дано –
от Бога слышать: «Суждено
 

исправить здесь, не будет драмой».
С ним согласиться решено.
Ведь, Боря – критик строгий самый.

«Наследие» я вам припомню,
что основал Мышонков Юрий.
А Прахов победил в культуре
и в смысле, в чувстве полном…
Не разобраться в партитуре
симфонии ему (мне больно).
Но каждый стих в его фактуре,
наполнен музыкой невольно.

PS:
Неописуема Москва.
мы влюблены в её покои,
когда зелёная листва,
когда трезвон всех колоколен
летит, о Троице вещая,
когда лучами освещая –
Борис родился –
над Москвою
сияет радость:
жить достоин!


2. ПРО ОКТАВЫ

Скажу откровенно,
октавы, наверно,
 

слегка нудноваты,
чуть-чуть длинноваты,
порой лицемерно
красивостью – скверно! –
безмерно богаты
и тем виноваты.

Мне ближе, роднее
четырнадцать строк.
В той форме виднее
талант и порок.
Октавы бледнее,
быть может, нежнее…
Поэт, как игрок:
пророк либо рок…

Чураться прохожих,
Молчать, сколько сможешь,
общений поменьше,
и скромная внешность…
идти осторожно
средь козней тревожных,
не грубость, а нежность –
тупым и невеждам.

О! как это трудно,
когда многолюдно,
и море соблазнов
коварных и грязных,
и грех обоюдный,
 

и смех безобразный,
и пьянство прилюдно,
и в ругани праздность.

Пожалуйста, вспомним
про «Домик в Коломне»,
ведь Пушкина томик
у каждого в доме.
Октавы, октавы,
забытые нравы,
желание славы,
пустые забавы…


3. ПОПРОБУЕМ ОКТАВУ

Лишь восемь строк в одной строфе
и ямб в четыре, пять ли стоп,
иль шесть… а, бэ, а, бэ, а, бэ,
це, це – здесь рифмы. Мысль не в лоб.
Октавы нравятся тебе,
инверсия и вставить троп,
оксЮморон… Скажи, Бестужев,
а Боря Прахов чем же хуже?

Но критик Прахов вмиг проник
в структуру первого куплета,
и у него вопрос возник:
«Поэзией была ли эта
строфа, где рифм мужских парик,
 

а женских там почти что нету…
Чередованье рода рифм –
увы, давно забытый миф».

Который раз – к тебе звонок,
и вновь помог исправить стрОки.
Поэт, хотя и одинок,
но критик преподаст уроки,
и славы не надев венок,
поэта скроет все пороки.
Таков Борис – Поэт и критик.
Кто ж я? Болтливый аналитик?

Открыл октавы нам Жуковский,
при переводе уловил.
Своей поэзией неброской
Василий сказку возносил.
Учитель, воспитатель росской,
наследника царя взрастил.
А гимн российского народа
звучал молитвой год за годом.

Любил октавы бородач,
Наш Афанасий Фет, нет, Фёт…
Наверно, Пушкина удач
иной едва ли назовёт
в октавах. Гений, чуткий врач,
в нас рифмой звонкой жизнь вдохнёт,
шалун и озорник… Не спорь.
Ханжу и нЕуча позорь.
 

Рази, как Алексей Толстой,
простой строкой РусИ изъяны
и бюрократии устой –
увидеть бунт во всём упрямы,
спастись – доносы с клеветой.
(Ой, в памяти провалы, ямы)
Довольно вспоминать октавы.
Не изменились наши нравы.

Я утомил вас долгой речью,
прошу услышать эпилог.
А Боря Прахов в этот вечер
напиться рифмой снова смог…
стихи калечат или лечат.
Они – поэта горький рок.
«Не втиснуть жизнь в четыре строчки».
Читайте все без проволОчки.

Примечание.
«Попробуем октаву» - текст поздравления, прочитанный на юбилейном вечере Бориса Прахова в малом зале ЦДЛ 15 июня 2016 года.


4. ПОЗДРАВЛЯЮТ ОДНОГОДКИ

Мы пятьдесят
первого года,
за шестьдесят,
пишется ода.
 

Наша природа –
песни слагать
лишь для народа,
только не лгать.

Прахов Борис, Лист-
ков Александр.
Мысли зависли.
Как же? Я сам.
Вот чудеса!
Ах! Коробейников –
песни краса!
Вяжем ли веники?

Нам говорят:
«Вы же поэты,
чувством горят
стрОки, куплеты!»
Многая лета –
Прахову Боре!
Счастья и света
целое море!
10 июня 2016








 

Бард
Шуре Кремлёвскому

Встретил Шуру я,
да Кремлёвского,
Вспомнил улицу,
да родимую.
Ох! прошла, прошла
жизнь неброская,
в лету канула,
да незримую.

Вот уж дЕды мы.
Годы сгинули:
зимы с вёснами,
леты – в осени.
Сень мечты. Цветы
с парафинами.
Реже волосы
с белой проседью.

В небо просишься.
Сердце мается.
Я прошу не вдруг,
вспомни прошлый круг:
всех друзей, подруг,
крепость добрых рук…
Спой нам «Жизнь – мой друг –
продолжается!»

 

Поэт-импрессионист
Илье Гвоздеву

Не понять мне твоей увлечённой натуры, -
То над книжкой ты ел, нынче с клавиатурой.
Пятен с книг не отмыть, смотришь томно, понуро.
- Крошки мне удалить, может, с клавиатуры?
- Ну, конечно, стряхни… (Вот поэта культура!)
От сетей отдохни. Снова серая дура?
Вспомни прошлые дни – чувства акупунктура.
Были вместе одни – наслажденья структура.
Ей поэта понять – мелковата фактура.
А любви не унять – страсти карикатура.
Интернет не объять – светит прокуратура.
Ты по грани идёшь – перемен сигнатура.
«Где же правда, где ложь?» - сердца скажет натура.
А на завтра служить ждёт тебя префектура.
Нужно есть, даже ЖИТЬ. Где там литература?
Кризис бы пережить – вот бытия партитура.
2008










 


Поэт-литературовед
Евгению Глушакову

1

Евгений напомнит Матрёну Ивановну,
расскажет подробно про матушку Русь,
про горькую долю, судьбу окаянную,
Сизифа я в нём, жаль, увидеть боюсь.
Боюсь, потому что мне дорог Евгений,
в науке, в труде и в поэзии – свет.
Он яркий талант (допускаю, не гений).
От русского сердца исходит привет.
Привет разливается силой и мощью,
зовёт нас к трудам, к неустанной борьбе.
И светлою радостью – тяготы проще
и легче мне кажутся в нашей судьбе.
Судьбе благодатной от Господа Бога.
А нам ли, славянам, на долю роптать?
В трудах сотворения – наша дорога.
В тебе, Глушаков, вижу русскую стать.
Устать не пристало, устать – не по-русски,
ни годы, ни беды тебе не страшны.
На благо России в народном искусстве
Евгений сияет во славе страны.
Страны величавой, могучей когда-то,
страны необъятной с названием Русь.
Давайте за дело возьмёмся, ребята,
и радостью свергнем бездействия грусть.
 

Довольно брюзжать, гоготать, пустословить.
Довольно гордыню нести на показ,
довольно!.. пора бы нам просто усвоить –
Евгений – поэт, и получше всех нас.


2

О ПУШКИНЕ
На драму в стихах Евгения Глушакова
«Пора, мой друг, пора…»

Увы, не сон, реальность духа
ухватит сердце, как тиски…
Смеётся злобная старуха –
кухарка чести и тоски –
Судьба великого поэта.
И вот ответ исчадья сил:-
услугами томленья света,
цветами клеветы, навета,
интригами его сразил.
Давленье слежки, злой насмешки
не вынес гений безутешный.
И царь, кто «палкиным» был прозван,
смертельной стал ему угрозой,
призвал голландского посла,
а тот – приёмного осла –
исполнить дьявольский заказ.
Убит ПОЭТ, никто не спас.
 

Литературный критик, поэт
Светлой памяти Александра Иванова

ВПОПЫХАХ… /Рассказ/

Москва.
Жара.
Метро «Аэропорт».
Торговля есть лукавства грязный спорт.
В палатку менеджер сдаёт
колбаски, - к пиву подойдёт, -
их называют кабанОсси.
(В то время были всюду в спросе)
Идёт разгрузка,
тесно, узко…
а тут высокий гражданин
(хозяин был любезен с ним)
бутылку пива попросил,
а я колбаской угостил
его, - наладит оборот.
Он ухмыльнулся, не берёт,
застенчиво спросил:
«И это мне?» (Нет сил)
Попробуй, к пиву, я дарю.
«Спасибо! Вас благодарю», -
ответил и пропал.
Финал.
«А кто? Ты разве не узнал?» -
хозяин вкрадчиво спросил,
(опять я что-то упустил)
 

кому колбаску подарил?
Кто так тебя благодарил?..
То – Александр был Иванов».
Как тесен мiр и стар, не нов!
Ну, как же так я маху дал!
Какой позор! Какой скандал!
Где он?
Но след его простыл.
А знать, так боле подарил
и отыскал бы добрых слов.
Всё суета…
А Иванов?
Исчез, исчез он с глаз долой,
ушёл униженный домой.

Так в суете и грЯзи буден
порой хамим прекрасным людям.
А люди все, хоть в чём, прекрасны.
А мы?
Внимательны?
Участны?









 

Поэт от Бога
Григорию Тачкову

РАДОСТЕПЕЧАЛИЕ

Четырнадцать стихов в строке прекрасной.
красивых слов божественный узор
откроет чувства наши, наш позор,
озвучит боль и негу жизни страстной.

Наполнит сердце радостной мечтой
о той, манящей нежностью святой,
о той, желанной... милой красотой
обнимет вас небесной чистотой.

Простой строкой заставит плакать горько.
Надежду в счастье нежным светом утвердит,
как летняя и солнечная зорька.

Сонет от Бога – бурной жизни монолит
из чувств и слов из сладких снов… и вновь
подарит радостепечАлия любовь.








 


Берёзки да кресты
Поэту Юрию Мышонкову

Ограды, цоколи, кресты…
Погост, он на Руси награда.
Награда жизни красоты.
О!.. ты душе славянской рада,
Русь матушка…
Берёзки да кресты.
Кресты.
Кресты.
Распятие Христа
возникло пред глазами;
пригвождённый взирает,
чуть разомкнуты уста
Iисуса Бога нашего Христа,
к славянам взор Спасителя.

Грядём мы,
грядём, но совесть наша не чиста.
Ох! не чиста.
Ужели?
Ужели внемлем Богу?
Скорбный взор.
Всем сердцем яростно хотели…
Хотели?
Обрели позор.
Позор постыдного терпенья.
«Как посмели?» -
 

потомков слышится укор.
Укор за то, что иноземцам
доверили Святую нашу Русь.

Что скандинавам, позже немцам,
отдали честь свою?
И пусть?
Отдали все бразды правленья,
отдали радость, счастье, жизни цвет,
оставив для себя моленье,
печали, скорби утоленье,
пред образом Христа лампады свет.
Ограды, цоколи, кресты…
Погост, он на Руси – награда,
награда жизни красоты.
О!.. ты душе славянской рада,
Русь матушка…
Берёзки да кресты.












 

Временами вместе с нами
Поэтессе Нине (Федотовне) Головановой

Временами счастье с нами.
Временами ждёт беда.
Временами знаем сами:
Эта песня – ерунда.
Ни к чему публиковаться,
Выставлять себя на смех,
Математикой заняться,
Там скорее ждёт успех.
Временами строгость с нами,
Временами – спешки верх,
Временами плачем сами,
Временами – просто смех.
Как прекрасно временами –
Это слово вместе с нами!













 

 





Тетрадь 3


Портреты и ответы. Часть 2





















 

 


Война и любовь
Поэту Виктору Жеребину


Война и любовь,
любовь и война.
Таков наш мiр.
А мир – тишина.
Покой и страсть.
Страсть и покой.
От Бога власть.
Лукавство, стой!
Лукавства прыть.
А воля есть?
А страсть смирить?
А где же честь?
Война и любовь,
любовь и война.
Нам совесть, не спесь,
нам правда нужна.

Путь – истина-ложь,
а лжи – океан.
Ты к свету плывёшь,
И ты – капитан.
Надёжный корабль,
команда под стать.
Держись, капитан!
Тебе ли не знать,
 

не знать эту жизнь –
во лжи виражи.
Есть воля, есть стать.
В пути докажи,
что верен твой путь,
что истина есть,
в любви наша суть,
в добре наша честь.

Ты зло отсекИ,
изЫди скажи,
добро изреки,
добром докажи,
что есть в океане
тот остров любви…
В войне не устань,
отвагу зови.
Красивый корабль
веди неуклонно.
Война и любовь –
вот лозунг влюблённых.
А ты среди них
всегда впереди.
О! Виктор Жеребин,
корабль свой веди!





 



Вспоминая друзей-поэтов
Поэту Александру Листкову


Ни к чему тебе быть Бестужевым.
(Выкрутасы словесных оргий)
Ты нам души так отутюживал
санитаром из Н-ского морга,
соблазнял обнажённой женщиной,
вызывая стыдливые чувства,
намекал – мол, слыву деревенщиной,
но мужик ты воистину русский.
Любовался красой нашей дивною –
новизною природы богатства.
А Петвал и Евгонт парадигмою
стали нашего русского братства.
Боря Прахов, Георгий наш Бойко
научили славянской мать-правде,
а Григорий Тачков песней звонкой
воскресил православную радость.
Ты не сетуй, к чему обелиски,
Стих твой жив и хуле не подвержен.
Александр, поклонюсь тебе низко.
(А Бестужев – «нефритовый стержень»)





 

Кепка набекрень
Поэту Евгонту (Евгению Огневу)


1

Здравствуй, друг Евгений,
здравствуй, «кепка набекрень».
Ох! Талантов Столкновенье!
Ты придумал эту хрень.
Ты привлёк в проект Валеру,
Диму тоже убедил.
Понеслось, помчалось,
в меру страсти – рифмам пыл.
Здесь московские поэты
бьются так, что бросит в жар,
проигравшие, при этом,
не торопятся сбежать.
Ох! спасибо, друг Евгений,
запустил ты круговерть.
Нет, пожалуй, и сомнений –
В «Столкновенье» встретим смерть.

2
Вопрос Евгения

«Как тебе мои стихи?
Вряд ли нравятся?»
Вихри жизни так лихИ,
да красавицы.
 

Тянут нас на дно грехи,
не избавиться.
Дни в разлуке так тихИ,
не убавятся.
Встреча. Вновь звучат стихи,
нет бла-блавицы.
Дуры всё да лопухи
мнят прославиться.
- Жень, люблю твои стихи,
  очень нравятся.
Скажем вместе мы «хи-хи»,
позабавиться.


















 


700 лет кличу
Ответ поэту Георгию Бойко на стихи «Ратуйте!»


Славяне, православныя!
РатУйте! – я кричу.
Не быть, чтоб на заклание
Отчизну – палачу.
Нас грабят, православныя!
Который век подряд
безчестие, безправие
безУдержу царят.
Не отдадим берёзоньку
и пенье соловья.
Под смерною угрозою
Россия-мать-земля.
Соборностью единою
мы наглость пресечём.
Всегда непобедимые,
когда к плечу плечом.
За веру! За Отечество!
За нашего царя! -
Не дума человечества,
а клич богатыря.
2008



 


Никчёмный штрих
Ответ поэтессе Юлии Зазимко


Судьба промчится. Страхи, ахи
предстанут скучным зряшным пустяком.
Отчаянье не стало плахой
для жизни, что льняной рубахой
лежала под старинным утюгом,
был раскалён и распалён он махом,
пугая Углей жарким огоньком.
Судьба разгладит заблуждений складки,
водой прощения обрызгав их.
Рубахи-жизни в шкаф преданий сладких
повесит время, где забытый стих,
пришитый на рубаху, как заплатка…
Забвением истлеет жизнь касатка,
а с ней исчезнет и никчёмный штрих.











 


А, может, просто звери?
Поэту Павлу Хмаре на стихотворение «Чувство, которое мы потеряли»


Отметил Павел Хмара, в том будет ли
сомнение,
Что стыд мы потеряли, забыв благодарение.
Погрязли в равнодушии, оставив сострадание,
заткнув от мiра уши, и отупив сознание.
И только наблюдаем поверхности, верхушки.
Глубины понимания? Нужны ль глаза и ушки?
Глухие и слепые спешим во мгле безверья.
Вот люди мы какие… а, может, просто звери?















 


Пожелание Алесю
Поэту Алесю Камароўскi


Только солнышко над лесом
показалося,
птичий гомон – счастья песня, -
радость мчалася.
Радость Утра, рОдны веси
наполняючи,
мчится в поле, в тёмном лесе
свет рождаючи.
Ишь! Не спится и Алесю
доброй ранiцей.
И летит к Алесю песня
милой странницей.
Милой странницей из леса
светлой памяти,
чтоб победы, даже стрессы
ввек не канути.
Не забыть Алесю прессу
субъективную.
Написать Алесю пьесу,
да спортивную.
Жизнь и спорта интересы
воспеваючи,
их торжественною мессой
возрождаючи.
Ночи домыслов завесу
 

открываючи.
Чтоб от света стало тесно,
созидаючи.
22.07.14 Высокi бераг


























 


Я знаю Русь…
Поэту Василию Сапунову


Да, знаю Русь, но очень мало.
И ложь, что не могу любить
кресты, берёзки, сеновалы,
и водку с мужиками пить.
Люблю я Русь, её дороги
среди лесов, среди полей,
и храм родной с красою строгой,
над ним летящих журавлей.
Люблю родную реку Волгу,
и Кострому, и даль небес.
Люблю сидеть, - гляжу подолгу
на Волгу, долы, старый лес.
Люблю я Русь, люблю природу,
люблю любимой Волги воду.
Люблю я пращуров язык.
Люблю детишек счастья крик.









 


Поляна Якуба Коласа
Юрiю Мiхайлавiчу Мiцкевiчу


Вкруг поляны Коласа
дУбы, да старинныя,
ствОлы необхватные,
ветви сучковатыя,
думушки былинныя.
Листики дубовыя,
крону укрываючи,
каждый год всё новыя,
быль-шатёр свиваючи.
Песни переливныя,
сказки да истории
вспоминаю длинныя
в радости ли, в горе ли.
На поляне Коласа
травка, да зелёная,
тёмная и низкая,
в чистый стих влюблённая.
Знаю, слышу пение,
пение народное –
чудное умение
сердца благороднаго.
Сердца благороднаго,
однаго, родимаго,
голоса славянскаго,
самаго крестьянскаго,
 

самаго любимаго…

Дзе ты, дзядзька Колас?
Чую рОдны голас.
18-19.07.14

























 


На «Столкновении талантов»
Поэтессе Лене Столь

Левкой, фиоль? Нет, Столь,
что в пАйке канифоль,
струне доставить боль –
и снова канифоль.
Поди-ка ты изволь!
Парнас те не юдоль,
когда на страже Столь!
Вы скАжите: «Уволь.
Не трогай Лену Столь».
- Им тут поди позволь,
Начнут читать, и моль
танцует карамболь,
безграмотности роль,
почтительности ноль,
гордыни наглой голь.
А ты нас не неволь
смотреть, как пляшет моль.
Давай к стихам – вот соль,
тебя за… ценит Столь.
- А я скажу: «на кой!»
и подарю левкой,
а, может быть, фиоль
за строгость Лене Столь.
И что? Прими фиоль.
- Ну, Юр, на память что ль
открытка-лакфиоль?
 


Стихотворица или колдунья?
Поэтессе Марии Малиновской

1. От Марии

Я живу в мире горефантазий,
гореверы и горелюбви,
горесчастья многообразий,
горесвета, го…истины тьмы.
Мы такие на горести падкие.
Кинь инь-яня животную страсть,
власть страстишки покажется сладкою.
Горе, го… В нереальность упасть.
Парадокс сформулирую чётко я.
Кое-нечто – в куда-никуда.
Наслаждаюсь фантазии чётками
горежизни и горетруда.
Да, прикинусь старухой ведуньею.
Стихотворица или колдунья я?

2. Ответ Марии

Слышу шум в «органной гореальности»,
стихнувший слегка стихий фагот.
В готике стихосложений гениальности
стимул муллит стих – их эшафот.
Эшафот средь поля долюшки.
С криком бУсел*) пролетел над ним.
*) – аист
 

Им, поэтам, больше волюшки,
горюшком омыть судьбины клин.
Клин сиротства горького и одиночества,
чествования низости разлук (лука горечь)…
Соли ли пророчества,
Кандалов железных лязга звук
стуком сердца, болью нестерпимою
смоет «гореальность» песней зримою,
зазвучит оргАном в поле мук.

3. Про Марию

Акушерка родильного дома поэзии
рыжеватая, милая, стройная, нежная!
Навевают печаль современные тезисы,
белорусских полей «гореальность»
 безбрежная.
Принимая творение Божие,
сотворению духа причастна,
ощущаешь – ну, как же ничтожна я
в этом мире с погостами счастья.
Счастья женского тёплого хочется
акушерке поэзии дОма.
Матереет твоё одиночество.
Поэтической власти истома.
Истомилась, устала, замучилась.
В глубине карих глаз – тишина
оглушает, и светятся лучики.
Лучезарность стихА рождена.

 


Молчание… молчание
Поэтессе Арине Грачёвой

Красиво, как всегда,
и близко Вашей плоти.
Поэзия? О, да!
Вы в ней живёте…
(и в ощущениях земных,
и в самолюбовании,
но иногда красивый стих
согреет Вас сознанием
любви и света красоты,
и радости звучания,
и улетающей мечты…
молчание-молчание…)














 


Наставление от…
поэтессы Татьяны Аксёновой-Бернар

Татьяна рьяно новый стих,
ехидно, дном аллитераций,
цитатой знатной заблестит,
стяжая жуткий гул оваций,
читает…
   Тает терпка «жись», кажись,
в изнеможении простраций.
Татьяна, пыл свой удержи,
сдержи порыв и взрыв новаций
(Разливы злобы бурь)…
Татьяна, всем скорей скажи:
«Довольно звуков профанаций!
А где поэзия? Лишь дурь
лукавством псевдо инноваций!»












 


Дождь, и Мила пишет фугу
От поэтессы Милы Московской

Дождь… так хмуро, мрачновато.
Капли – лёгкое staccato.
Сердце вторит виновато,
и мечты летят куда-то.
Дождь… мне грустно, миловато.
Я стихи пишу – legato.
Чуть задумалась – fermata.
«Как же так? И почему-то,
не fermata – ritenuto».
Снова «звонкое staccato»,
Всё быстрее! Vivo! Presto!
Рифмы скачут, знают место.
Вот и stretto. Здесь – marcato,
retardando, non legato…
Ух!.. Окончен новый стих.
Дождь на улице затих.
2008








 


Беседа с поэтессой
«Моль молится молекулярно…»
Алиса Анцелевич

Молли молится до боли.
Ой ли! Помогите что ли!
Будто в клетке сердце Молли.
И мелодия в c-moll-e
(си, и ми, и ля бемоли)
зазвучала карамболем.
Демоны печали спали,
услыхав, умчались в дАли.
Чувства добрые восстали.
От рефренов не устали?
Али  так, как Лене Столь,
что ль Алисе лакфиоль
подарить?
- А, ну, изволь!
Вольным звуком – боль и соль.
Только где, скажите, моль?
Где её молекулярность?
Болтовня, совсем бездарность –
эти –оли, -али, -оль.
Арность – ость и Ваш пароль.
- Статус мэтра не к лицу,
лесом, лесом наглецу!
- И пошёл «пердячим паром»
после пьянки, после стресса,
после злобного удара
 

дорогим знакомым лесом…
лесом, полем, бездорожьем,
рож свиных воспоминаньем,
знаньем – вряд ли так возможно
ложным тешиться вниманьем.

Невнимание – обычно.
Равнодушие – знакомо.
Мне и жить уж неприлично.
Лесом, лесом – прочь от дома…




















 


Судьба поэта
Поэтессе Ольге Сполоховой

Не падай духом, о, поэт!
что ты не понят иль не признан.
Пути, увы, другого нет.
Прочесть бы всем до скорбной тризны.
А коль осмыслить, хоть чуть-чуть,
прервав поспешность этой жизни.
Тебя поймут, уверен будь:
и мысль, и чувства укоризны.
Знай, через ропот поколений,
паденья, взлёты, катаклизмы
найдётся сердце, новый гений
раскроет чувств… твоих софизмы,
приняв истории веленье.
И возродится в новой жизни
и чувство, и тебе хваленье,
а паче Богу и Отчизне.









 


К Морион


Услышьте паузы в МоцАрте,
узрите неба глубину,
и гибкость линий в бодиарте,
и откровеньем – новизну.
Тогда поймёте – мiр прекрасен.
Есть чувства – нечего молчать.
А жизни путь кристально ясен –
стихам и музыке звучать!
Звучать, волнуя, утешая.
Звучать, взывая нас на бой.
Душе опора пребольшая,
и вера быть всегда собой.
«С тобой любовь, с тобой мечта!» -
звучит надеждой красота.












 


Ответ на фотопортрет -
«Поэтесса Любовь Карлова-Аумрите в летнем поле»


Русская красавица
разве вам не нравится?
Надя, Маша и Параша…
а Любаша всё же краше,
краше Тани, Нины, Веры.
Вам нужны ещё примеры?
Ангелина и Оксана,
Вика, Мира и Лиана,
КаринЭ и ШаганЭ,
Ева (в детстве снилась мне).
Лена, Ёлочка, Елена –
школа, класс и перемена,
на уроке лишь затылок –
и каштаново и мило.


Лола, Ляля (Лида), Дина,
Настя, Зоя и Полина,
Пелагея, Марианна,
Капа, Марфа, Ника, Жанна,
Анна, Нона, Гульбахор,
Роза, Зара, Рая… - хор
пред глазами у меня.
А Любовь глядит, виня
 

старика за пустословье.
Маргарита мне любовью
отвечает сорок лет,
лишь её дороже нет.
Не Людмила, не Светлана,
А Ритуша постоянно
согревает и журит.


- Я не прав?
Скажи нам, Рит.
Не забыл Ларису, Инну,
Веронику, Валентину,
Александру, Ярославу
(на TV сыскала славу…
Соломонову затмит,
подрастёт и победит)
Не Джульетта, не Лаура,
хоть милА литература,
а Ирина иль Марина,
будто цедрой мандарина,
брызнет вдруг укором в глаз.
Но про них иной рассказ.


Оле, Юле, Ниранетте
шлю большой-большой приветик.
Помню-помню Ираиду.
На меня оставь обиду.
Твой роман
 

прочту в стихах,
разгромлю
и в пух, и в прах.
Ах! Довольно!
А теперь
Любе-Любушке поверь.
Слушай песни,
пой с охотой.
Люба лучше, чем на фото.





















 


Кофе
Вове Иванову, однокласснику, поэту втайне


А кофе вкуснОЕ иль вкуснЫЙ?
Как будет правильно по-русски?
О, эврика!.. нашёл!.. награда!
Ответ так прост: «А вам как надо?»
Ох, кофе, кофий, кофиё!
Ё! русский я. Оно – моё.
Но раньше – он, теперь – не знаю.
Тьфу! Напишу, как пожелаю…
«Сокроем языка природу,
сокроем род, значенье, смысл.
Неведение – для народа.
Так править легче». -Кормчих мысль
Язык тесаем топором,
оставленным царём Петром.
2010










 



Каштаны
Ёлочке


Октябрь уж наступил, каштаны увядают,
колючими плодами на землю опадают.
КаштАновы орехи лоснятся в свете дня.
КаштАнова головка, ты помнишь ли меня?
Наивные глазёнки игривостью полнЫ,
Печаль, лукавство, нежность –
цвет их голубизнЫ.
Девчонка озорная и яростный шалун.
Как годы пролетели!
А в сердце так же юн.
МилЫ воспоминанья.
Жизнь пронеслась во мгле.
Каштаны увядают и плачут на земле.