Сказ о Заложных покойниках

Где лес стоит стеной, глухой и древний,
Где топь хранит молчание веков,
Жила в одной заброшенной деревне
Семья простых и честных мужиков.

И был у них сынок, один, последний,
По имени Антип, гордец и плут.
Он презирал наследие и бредни
Про тех, кого могилы не берут.

Он пьянствовал, гулял, срывал иконы,
Смеялся над усопшею роднёй,
И нарушал неписаных законы,
Что держат мир живых и мир иной.

Однажды в бурю, пьяный до предела,
Он в лес пошёл, чтоб силу показать.
А мать ему вослед в слезах глядела:
«Вернись, сынок! Беду не надо звать!»

Но он ушёл. Искали три недели.
Нашли в овраге, под сосной седой.
Глаза пусты, а губы онемели,
Сражённый пьяной удалью шальной.

Похоронили, как велит обычай,
С попом, с крестом, и во сырой земле.
Но в ту же ночь раздался вой собачий,
И тень легла на каменной скале.

Земля его не приняла. Из гроба
Восстал Антип, но ни живой, ни мёртвый.
В глазах его застыла только злоба,
А кожа, отдавала желтизной.

Он стал заложным, и для всех нечистым,
Чья доля — вечно по земле бродить,
И мстить живым за свой удел тернистый,
И в души им свою заразу лить.

Сперва он приходил к своей деревне,
Стучал в окно родителей зовя.
И слышал люд, как стонут в полночь древни,
И как скрипит проклятая броня.

Потом колодцы стали ядовиты,
Младенцы умирали по ночам,
И падал скот, копытами избитый,
И страх ползком подкрался к очагам.

Он заводил в болота ребятишек,
Что вышли в лес по ягоды, грибы.
Он портил сено на господских вышках,
И строил козни для любой избы.

Он не был духом, призраком бестелым —
Он был ходячий, мстительный изгой,
Обидой, ставшей гнилостным уделом,
Не принятой ни небом, ни землёй.

И как-то раз, под осень, в бурю злую,
Он в дом вошёл, где свадьбу правят всласть.
Схватил невесту, юную, младую,
И утащил в проклятую напасть.

Жених, отважный парень, звать Ерёмой,
Схватил топор, осиновый свой кол,
И бросился вослед за тварью тёмной,
Чтоб вырвать ту, в которую влюблён.

Он гнал его по топям и трясинам,
Где навьи души водят хоровод.
И видел дев, утопленных в пучинах,
И тех, кто свёл счёты с жизнью у ворот.

Они кружили, выли, завывали,
Пытаясь сбить Ерёмушку с пути.
Но он молился и шагал устало,
Чтоб милую невестушку спасти.

Настиг Антипа он в гнилой лощине,
Тот выл и грыз невесты сарафан.
Ерёма, с верой в Бога, в храбром сыне,
Вонзил свой кол в чудовищный кафтан.

И взвыл заложный, криком нелюдимым,
И рухнул в грязь, и обратился в прах.
И чёрный дым, ехидный и противный,
Растаял в почерневших небесах.

Ерёма спас любимую из плена,
Но с той поры деревня та мертва.
Никто не селится у леса-склепа,
Где шепчется проклятая молва.

Так помните: кто жил, презрев законы,
Кто умер смертью глупой и дурной,
Того не примут тихие затоны,
И будет он скитаться под луной.