Мария-Антуанетта

Посвящается королеве Франции, австрийской эрцгерцогине Марие-Антуанетте

Ты — весна, и едва расцвёл
Лепесток твой под небом синим.
Ты не знала, дитя, что престол
Станет мукой тебе и насилием.

Ты подросток, совсем мала,
Все, что хочешь — играть и смеяться,
Но прости, ты сегодня должна
Перед всем двором раздеваться

На границе с Францией, чтобы
Не войти к ним с ничем австрийским,
И, конечно, без тени злобы,
Отдаешь все родное министрам.

Сняли платье. Без слёз, без прощаний.
Говорят: «Ты отныне — жена».
И велели забыть обещания,
Что шептала родная страна.

И теперь, ты принцесса французов,
Ты оставила дом и мать
Ради крепкого с ними союза,
И без права самой выбирать.

Ты не любишь французского принца,
Но должна соблюдать этикет, —
Пишет мать тебе, императрица,
Что другого выхода нет.

Ты так хочешь домой, ты скучаешь,
Одинока ты в этой стране,
Ты, конечно, еще не знаешь,
О печальной своей судьбе.

Ты танцуешь, смеешься так звонко,
Наплевав на их этикет,
Осуждают вокруг люди громко,
Но еще не пишут газет…

Родила ты прекрасного сына,
Королевой французской стала,
Но о том, что его кончина
Уже скоро, ты не представляла.

Про тебя сочиняют сказки,
На устах их лишь подлая ложь,
И отнюдь не по-христиански
Занесут над тобою нож.

Ты запуталась в этой роли,
Что весь мир тебе навязал,
И король без свободы воли
К тебе чувств никаких не питал.

Получаешь ужасные вести
Ты из дома, что мать умерла,
И вы более с нею не вместе,
И теперь ты идешь одна.

Ты одна, но с детьми и мужем,
А вокруг — гнев толпы и мрак,
Среди всех людей равнодушных,
Ты подругу нашла Полиньяк.

Но тебя во дворце заточает
Тот народ, что любил тебя,
Тот народ, что сейчас проклинает,
Отбирает твое дитя.

И любимый тобою ребенок
Сыном стал революции страшной,
Ты растила его с пелёнок,
Но безликой толпе не важно,

Как тяжка для тебя эта драма,
Ведь тебя нарекли куртизанкой.
Твоё чадо кричит не «Мама»,
Оно вторит теперь : «гражданка».

Короля — под топор, ты — без друга,
А принцесса разорвана в клочья,
Но, теряя уже рассудок,
Плачешь горько ты только ночью.

Ты стоишь на суде перед ними,
Но полна ты достоинства, чести.
Твои волосы стали седыми,
Но не хочешь вершить ты возмездий.

Обвиняют тебя в кощунстве,
Оскорбляют как только могут,
И зовут королевой распутства,
А ты молишься тихо Богу.

Вот стоишь ты одна, перед плахой,
Просишь сына не мстить за погибель,
На лице нет ни тени страха,
Благородство в каждом изгибе.

А вокруг — вся толпа ликует,
Небеса безмолвствуют мрачно,
И никто, увы, не протестует,
Всюду крики лишь:  «Смерть австриячке!»

Вдруг удар гильотины разящий,
Королевы нет — лишь её тень.
И под радостный гул свистящий 
Ты исчезла навеки во тьме.

Та, кто просто хотела смеяться,
Та, чье детство кончилось рано,
Та, кому не дано оправдаться,
Пред толпой лежит — бездыханна.