Мать

Она встала — как в храм, но не к Богу,
А к броне, что везёт на убой.
На пути — не дорога, а могло
Быть прощанье живое с судьбой.

Не просила. Не криком, не вздохом —
Только пальцы в металл — до крови.
Как держала когда-то в пелёнках,
Так и здесь — до последней любви.

“Убирайся!” — сказали, как будто
Любовь — это мусор в ногах.
И сорвали её, как окурок,
Как солдат — со щита на врага.

Она рухнула. В мире — ни звука.
Ни молитвы. Ни песни. Ни звёзд.
Только двигатель глухо, без стука
Покатился на фронт, на погост.

А он… не обернулся. Не дрогнул.
Не от страха — ему не дано.
У него больше нет ни дороги,
Ни окна, ни весны, ни “всё равно”.

Есть лишь номер. Патроны. И форма.
Смерть по свисту, как псы на цепи.
И у матери — смерть не от горя,
А от крика, застывшем внутри.

Их забрали. Не спросит земля —
Ни зачем, ни за что, ни кому.
Даже небо — закрыто, как клетка.
Даже тень не легла по нему.