В руках журнал о скотоводстве

Бронежилеты и маслины,
а рядом пёрышко павлина
и сбоку странные картины.
Вот на одной лежит ундина
как йог на остриях железных
гвоздей нацеленных ей в спину,
но вид нисколько не болезный,
скорее несколько былинный.
В руках журнал о скотоводстве,
и томный взор в него и вперен,
а в позе нежность, благородство,
ундин, наверное, ей верен. 
А на второй лохматый барин
в весьма изысканном камзоле
на костерке похлёбку варит,
довольным выглядит он долей.
Ручищи прям как у гориллы,
а ногти в знойном маникюре,
и чуб, и баки очень милы.
У ног его пасутся куры,
а элегантная вакханка
в роскошной непонятной шкуре
ест из корытца кашу – манку.
Глядит на пару волк голодный,
напасть похоже он намерен,
поступок этот очень модный,
без таковых не будешь зверем.
Зависло облако тревоги
над продолжением сюжета,
и аппетитны очень ноги
вакханки, барина. А лето
смягчает будущую драму,
хоть не подбросит волк монету;
он непременно съест ту даму
и маникюрного трудягу,
но эти двое так спокойны,
в них есть и стержень, и отвага,
и похвалы они достойны.

Есть на витрине также порох
и пистолет весьма старинный,
свечей, прищепок целый ворох,
и нож заточенный и длинный.
Парик причудливый зелёный
и туалетная бумага,
засушенные листья клёна,
замысловатая коряга
блестящая свежо от лака,
лазоревых тут россыпь кнопок,
а таракан, не бедолага,
ползёт к одной из соли сопок.
Воображение в мажоре
от этой смеси разнородной,
где только вымышлено горе,
и мысль гуляет здесь свободно.