Баллада о вознесении в Рохле

Часть I. Туман
1
Под утро холодный туман опустился на Рохлю.
Клубились белёсые волны. Завыли собаки.
Молочная мгла поглотила дорожные знаки.
Машины, надсадно сигналя, «чихали» и глохли.

В приречном посёлке туманы бывали и прежде.
Но нынещний с теми не шёл ни в какое сравненье.
Казалось, что ноги увязли в густеющей пене;
Что солнце погасло… что нет больше места надежде,

Что мир исчезает… что наши туманные души
Бредут обречённо к разверзшейся пропасти ада.
И льётся в неё бесконечный поток  «душепада»,
Ни громом, ни плеском угрюмую тишь не нарушив.

И в этом, невиданно грозном, вселенском Забвеньи
Взялась ниоткуда привычная «скорая помощь»,
Без всяких проблем подрулившая к ближнему дому.
И два «привиденья» сноровисто скрылись за дверью.
2
А там, на постели, в огне скоротечной болезни
Сгорал, задыхаясь, подросток – совсем ещё отрок,
Готовый вот-вот (как подумал бы врач при осмотре)
«Отчалить», отплыть к ненасытной зияющей Бездне.

Несчастная мать бормотала без сил: «Боже!.. Боже!..».
Отец посмотрел на вошедших, махнув: «Опоздали!..»
И руки ребёнка, чуть дёрнувшись, вдруг залрожали.
И смертная бледность уже разливалась по коже.

Пришельцы, вначале недвижные, будто воскресли:
Зелёные искры впились в угасавшее тело.
Мать, выдохнув: «Бо…же…», уснула с улыбкой несмелой.
Отец, прошептав: «Опо…зда…», «отключился» на кресле.

… К обеду туман поредел, уползая в овраги.
На прежних местах обнаружились все светофоры.
Сосед утверждал и божился, что не было «скорой».
На полке нашёлся рецепт на прозрачной бумаге.
3
Шли дни… а затем, как всегда, полетели недели.
Вновь бремя забот возвращает к привычным оковам.
Жизнь требует дани, и это не праздное Слово  –
Ненужная роскошь в текучей дневной канители.

Соседский парнишка давно на ногах. Из аптеки
Исчезли лекарства невиданных прежде названий.
И даже туман из реальности в область преданий,
Забывшись, уйдёт в этом, сплошь прозаическом, веке.

Да что там!.. Я сам свою память до донышка выскреб,
И всё сомневаюсь ( о, злая наука безверья!):
…Приехала «скорая»… двое исчезли за дверью…
И вдруг там, внутри, засверкали зелёные искры!

Не сон ли мне вдруг подарили бесплотные Выси?
Ведь так незаметны порой его «ловчие сети»!
Но если не сон, то чему я невольный свидетель?
Какой наступившей эпохи теперь летописец?
Часть II. Десять лет спустя.
1
Сегодня по Рохле гуляет «убойная» новость:
Мол, ждут иностранцев – профессора с кучей обслуги.
Мэр срочно велел подновить все фасады в округе.
В больничном меню «новички» – от окрошки до плова.

– А что за причина? Чего иностранцам здесь надо?
В больнице у нас половина врачей рассчиталась.
И, честно сказать, «чужаки» не по адресу малость…
– Я слышал, они – к кочегару из детского сада.

– К Витальке Смирнову? Он что – «корифей» медицины?
– А вспомни-ка Найду: лихач её сбил на дороге.
Крестец повредил, и в лепёшку раздавлены ноги.
А нынче смотри – абсолютно здоровая псина!

– И чем он её?
– Говорят, наложеньем ладоней…
– Но это же чушь! Никакому врачу-ортопеду
Такого не сделать!
– Ну вот потому-то и едут!..
… А некто бесплотный с улыбкой молчит на балконе.
2
А Некто бесплотный – не Бог и не Бес представлений,
Но Ум и Душа философий, Энергия магий, –
Припомнит рассвет… и туман, уползавший в овраги,
И две, потерявших заряд, исчезающих тени.

Мальчишка  воскрес, как когда-то воскрес Назарянин.
(Нашлись и «причастные» к этой врачебной победе).
– Раз выжил – к житью! – облегчённо вздохнули соседи.
Зелёные искры исчезли, пропали в тумане…

А я, неслучайный свидетель из дома напротив,
Тащить обречён изнуряющий груз размышлений
И знать, что ответы – в пространствах иных измерений,
На уровнях жизни, чужих и незримых для плоти.

А к парню, вдруг ставшему важным объектом науки,
Заморские гости усердно таскают приборы.
Профессор с хозяином,  методом жаркого спора,
Стремятся сравнить варианты блеснения щуки…
3
Подключены датчики. Ровно мерцают экраны.
Чуть слышно гудит на столе портативный компьютер.
Наука всерьёз собралась докопаться до сути.
Но «суть» почему-то считает, что той ещё рано…

Всё в норме у парня. Нигде никаких аномалий.
И руки как руки… Врачи пожимают плечами.
…Но в нужное время проснётся зелёное пламя
И целую жизнь безвозмездно кому-то «отвалит»!

А уровнем выше, где властвует знак интеграла,
И наша судьба – только импульс в загадочной схеме, –
Там Некто «зациклен», как я, на волнующей теме
И в бой с неизвестным вступает с открытым забралом.

Но я, обессилев, сдаюсь и догадок не строю.
Боюсь – ну а вдруг оправдаются тайные страхи!
Дарящему жизнь так легко оказаться на плахе,
Поскольку вселенная подлостью платит герою.
Часть III. На станции «Рохля»
1
И снится герою, что Знающий судьбы и сроки
К нему обращаясь, сказал: «Обладание Даром
Тебя раньше времени сделает мудрым и старым.
А мудрому – жаль, но приходится быть и жестоким!».

Но сон – это сон: ведь во сне и безногие пляшут…
Могучее лето не верит в осенние были.
Визит иностранцев в посёлке почти что забыли.
В больничном меню, как и прежде, главенствует каша.

И сон ежедневности длится, не зная предела.
И строчки баллады наощупь бредут, как слепые…
На станции «Рохля» машины рычат грузовые.
На станции «Рохля» контейнером парня задело.

Откуда ты, знание фабул, прописанных Роком?
Откуда стремительность пули в обычном мопеде?
На станцию «Рохля» герой наш летит, а не едет!
Шершавые пальцы знакомым вибрируют током.
2
Предсмертные хрипы. Вокруг – безнадёжные вздохи.
– Что «скорая»?
– Глухо!.. На вызове обе машины.
– Эй, что там за фокусы? Что там творит этот длинный?
– Постой, не шуми! Может быть, всё не так уж и плохо!

А «длинный», разрезав набухшую кровью футболку,
Измятое тело к земле прижимает руками.
И в рваные раны втекает зелёное пламя.
И зрители, споры прервав, поражённо примолкли…

Но вот исчезает… исчезла!.. кровавая пена.
На месте все рёбра. Упругой становится кожа.
А в ближнем проулке, пугая собак и прохожих,
Звучит, наконец, подъезжающей «скорой» сирена.

Толпа загалдела, как птиц возбуждённая стая.
Врач ищет того, кто оказывал первую помощь.
А тот, кто её оказал, доезжает до дома
И слепо бредёт на диван, на ходу засыпая.


3
И в сонном видении – хрипы… дрожание плоти;
Лихих производных прозрения злая отрава
И судьбы воскресших…и лавры невиданной славы…
И зреющий страх сочинителя в доме напротив.

А в доме напротив давно не живёт безмятежность.
Ведь Знающий сроки уже поселился в тетради.
Я знаю: его мне теперь никуда не спровадить.
Никто и нигде не сумел обмануть неизбежность.

На вечный вопрос – а возможен ли мир без страданий? –
Мне мир отвечает молчанием многоголосым.
О, Знающий судьбы, зачем этим вечным вопросом
Я, зная ответ, глубоко и бессмысленно ранен?

… Спит мой «корифей». Он сработал сегодня отменно.
В измученных пальцах вибрации тока заглохли.
… В пятнадцатом доме по улице Братская в Рохле
Ружьё на стене. Акт последний. Последняя сцена.
Часть IV. Вознесение.
1
В пятнадцатом доме по Братской не спят корифеи.
Нехилый скандал происходит в пятнадцатом доме.
По мнению мужа жена чересчур «экономит»!
Удар – и жестокие руки считают «трофеи».

В прихожей «братан» навострился слетать за водярой.
Но что-то у братьев внезапно пошло не по плану:
«СтаршОй» покачнулся, и крепкая туша дивана
Его приняла на себя, застонав от удара.

«Кранты!..» – констатирует мысленно Знающий сроки.
Но младший «братан» не согласен с подобным итогом.
За брата сразиться готов он хоть с чёртом, хоть с Богом!
«Смирнов, выручай!.. Брось мопед, тут совсем недалёко!..»

Ладони на грудь…
Но видение жуткой картиной
Рисует два трупа: жена… пятилетняя дочка
На Братской, пятнадцать…
И – гаснут зелёные точки…
Их меньше и меньше… и вот уже нет ни единой!

И Голос внутри – тяжелей, чем бетонные блоки:
«Да, то, что ты видел – итог послезавтрашней ночи.
Используй свой Дар. Всё получится так, как ты хочешь!»
И снова – как эхо – «…приходится быть и жестоким!»

В мозгу у «старшОго» внезапно взрывается вена.
Обширный инсульт. Паралич. Остановка «мотора».
– Тебе надо было сперва дозвониться до «скорой»!.. –
– Я понял: ты хочешь отсюда слинять непременно!.. –

Огонь подозрения вспыхнул с неистовой силой.
– Он жив был ещё! Ты убил его!.. –
В комнату рядом
Прыжок – и оттуда, вдогонку, картечным зарядом!..
И в грянувшей тьме растворилось дневное светило…

Ну что ж, летописец – в твоей знаменитой тетради
В итогах всех судеб сегодня поставлены точки.
Жизнь вновь улыбается женщине с маленькой дочкой.
Лишь бедная Найда отчаянно воет в ограде.
3
Дождливое утро сменяется пасмурной прелью.
Рассказ мой окончен – неважно, хорош ли он, плох ли.

На вынос к Смирновым явилось почти что пол-Рохли.
Священник с помощником скорбные строфы пропели.

Процессия двинулась… Вот и последний проулок.
Но что там кричат и зачем-то вдруг машут руками?
О, Боже! Над гробом сгустилось зелёное пламя
И – остро! – весной из незримых высот потянуло!

Зелёный огонь обернулся слепящим туманом.
Туман заклубился, поднялся… Толпа онемела:
Из гроба исчезло… пропало… утратилось тело,
Изъято каким-то подъёмным невидимым «краном»…

А там, впереди, весь сияющий – ангел ли, Бог ли –
Такой, что словами, пожалуй, едва ли опишешь,
Махал нам рукой, поднимаясь всё выше и выше,
Виталик Смирнов – Иисус Назарянин из Рохли.
08.07.25.