Кристина. Страшная месть. Часть 1. Рухнувший мир

Светлане Родителевой, подарившей миру Кристину, с благодарностью посвящаю

Начало саги здесь: http://stihi.ru/2025/06/28/7638


Кристина стояла у огромного панорамного окна своего пентхауса в центре Москвы, глядя на огни ночного города, которые казались такими далёкими, несмотря на её богатство. После смерти Романа и Петра Ивановича, после всех бурь судьбы, она пыталась найти покой в этом роскошном мире, который всё ещё был ей чужим. Её фонд для матерей-одиночек процветал, но сердце оставалось пустым. Дети, разбросанные по жизни, редко звонили, и каждый их звонок был как укол — напоминание о том, сколько она не успела им дать. В тот вечер, вернувшись с очередной благотворительной встречи, она нашла на столе в гостиной странную записку, написанную кривым, почти детским почерком: “Мама, ты меня забыла?” Холод пробежал по спине. Она оглянулась, но в квартире была лишь тишина, нарушаемая гулом кондиционера. Кто мог оставить это? И почему эти слова так резали душу?

Через несколько дней её мир снова рухнул. Артёмчик, её первенец, ныне успешный инженер, был найден мёртвым в своей квартире в Химках. Его тело лежало в ванной, с перерезанными венами, хотя друзья уверяли, что он не мог пойти на такое. Рядом с ним — записка, та же самая фраза: “Мама, ты меня забыла?” Кристина, узнав о трагедии, рухнула на колени в своей роскошной гостиной, разрывая шёлковый халат от бессильного крика. Она вспомнила, как в далёкой деревенской юности Артёмчик, ещё малыш, принёс ей первый цветок — дикую розу, сорванную у забора. Её колючие шипы укололи его пальцы, но он смеялся, протягивая ей этот алый дар. Теперь же от её первенца остался лишь холод тела, а розы в её памяти превратились в символ боли, что никогда не отпустит.

Не прошло и недели, как случилась новая беда. Марина, её старшая дочь, работавшая менеджером в крупной компании, погибла в автокатастрофе на МКАДе. Машина была искорёжена, а в салоне нашли записку с теми же словами: “Мама, ты меня забыла?” Кристина, обезумевшая от горя, не могла найти себе места. Она металась по пентхаусу, сжимая старые фотографии детей, как талисман. В её памяти всплыл другой образ — Марина, подросток, помогавшая ей сажать розы в огороде у старого дома. Они смеялись, когда кусты царапали руки, но эти розы, расцветая, будто обещали, что всё будет хорошо. Теперь их лепестки в её воспоминаниях опадали, как жизнь её дочери, унесённая асфальтом большого города.

Но судьба не знала жалости. Гриша, её сын от Петра Ивановича, ныне владелец небольшого автосервиса, был найден мёртвым в своём офисе — отравление угарным газом, замаскированное под несчастный случай. И снова — записка, будто написанная призраком: “Мама, ты меня забыла?” Кристина, сидя в одиночестве в своей огромной спальне, закрыла глаза и увидела Гришу — маленького, с грязными руками после игр во дворе. Она тогда посадила для него розу у крыльца, надеясь, что её аромат будет напоминать ему о материнской любви. Но теперь этот аромат в её воображении смешался с запахом смерти, а куст розы увял, как её надежды.

В элитном районе Москвы никто не шептался о проклятиях, но полиция, вызванная после третьей смерти, начала задавать вопросы. Молодой следователь по имени Савелий, худощавый, с цепким взглядом тёмных глаз, прибыл в пентхаус Кристины. Ему было не больше двадцати пяти, и его юношеская энергия контрастировала с усталостью Кристины, которой перевалило за пятьдесят. “Это не совпадение, Кристина Ивановна,” — говорил он, сидя в её гостиной на кожаном диване, пока за окном сиял город. — “Три смерти подряд, и каждая с этой запиской. Это убийство. Кто-то мстит вам, и я разберусь, кто.” Его слова были остры, но в голосе сквозила забота, которой Кристина не слышала уже давно.

Она смотрела на него, чувствуя, как в груди, давно замёрзшей от утрат, что-то дрогнуло. Савелий был так не похож на всех мужчин, что окружали её прежде. В его взгляде не было корысти, только искреннее желание помочь. Их встречи в рамках расследования становились всё чаще, и однажды, когда Кристина принесла ему старые письма и фотографии детей в надежде найти зацепку, разговор затянулся до позднего вечера. Они остались одни в его тесном кабинете в полицейском управлении на Петровке. Слёзы снова хлынули из её глаз, и Савелий, не сдержавшись, обнял её. Она не оттолкнула. Напротив, её тянуло к нему, к этому молодому парню, который был младше её на три десятка лет. Они уединились в маленьком туалете при кабинете, где запах дезинфицирующих средств смешивался с их тяжёлым дыханием. Кристина отдалась ему, как отдавалась многим до этого, но на этот раз в её сердце было не только отчаяние, но и искра надежды. “Я найду этого ублюдка, обещаю,” — шептал Савелий, целуя её потрескавшиеся губы. — “Я защищу тебя и остальных твоих детей.”

Прошло несколько недель, наполненных тревогой и бессонными ночами. Кристина, измождённая горем и бесконечными допросами, начала замечать странные изменения в своём теле. Утреннюю тошноту, слабость, задержку. Сначала она списывала это на стресс, на слёзы, что не высыхали на её щеках. Но однажды, стоя перед зеркалом в своей роскошной ванной, она вдруг вспомнила тот вечер с Савелием, его жаркое дыхание, его руки. Сердце заколотилось. Она знала этот знак слишком хорошо. В аптеке на Тверской, пряча глаза под тёмными очками, она купила тест. Две полоски. Снова беременна. От Савелия. Её сердце разрывалось между страхом за оставшихся детей, болью от утрат и этим новым, непрошеным чудом в её чреве. Кто стоит за смертью её детей? И как ей защитить тех, кто ещё жив, когда прошлое снова тянет её на дно, даже в этом сияющем городе, где, казалось, она должна была найти покой?