Кольский суицид

Как же нам повезло, погода-бархат!
Ни ветерка тебе, ни облачка.
И лишь  отроги Чильтальда отражаются
в прохладной глади Верхнетуломского водохранилища.
Наконец-то на моих плечах нет
неподъемного рюкзака с лодкой
и запасов еды на три дня.
Теперь лодка под нами и везет нас, меня и Андреева.
Он начальник геологической экспедиции, а я просто рабочий.
Решили сходить в выкидушку. Так называется
радиальный поход на несколько дней.
Идем на Чильтальд. Высота 907 метров.
Это самая высокая точка Туадаш Тундры на Кольском полуострове.

-Слушай, Виктор, как же здорово, что мы искупались.
Вода конечно ледяная, но усталость как рукой сняло!
-Да... Устать-то было с чего. По 35 кг груза у каждого,
поднялись от лагеря на 600 м, потом по пересеченке.
То болотца, то овраги, то бурелом, потом кое-как спустились к воде...
- И не говори. Я через каждые 50 метров умирал,  дыхание срывало,
валился на землю, надышаться не мог.
-Это от того, что здесь, в Заполярье, кислорода половина от нормы.
Но и дальше порадовать тебя сильно не смогу, сейчас этот километр
водной глади пересечем и снова в гору.
Правда полегче будет, пойдем без лодки.
Припрячем её где нибудь на берегу, всё равно возвращаться,
когда пойдем обратно.

Так и сделали. Описывать путь в гору нет смысла,
помню, что сосняк тощий сплошной стеной стоял.
Напрыгались через поваленные стволы.
Но в конце концов поднялись метров на 700, вышли на голую седловину
поросшую ягелем и стали на ночевку.
Помню еще стена какая-то каменная рядом с палаткой была и всё.
Меня как выключило. Ни ужина, ни заката...
Ничего не помню. Уснул в момент!
Утром разбудило яркое солнце. Оно нам прямо
в приоткрытые пологи палатки светило.
Выскочил в одних плавках, потянулся...
Запустил куда то в березовый сланец импровизированное копье...
Эх... Ляпота...!

-Ну, что давай завтракать, поднимемся на эту стенку,
пройдемся, осмотрим цирки да наберем проб.
К вечеру должны вернуться,
переночуем снова, да в обратный путь.

Так и сделали. Как поднялись на стену, перед глазами предстал
практически ровный водораздел.
Хоть бери велосипед, да езжай до вершины.
Я даже сапоги снял. Камней практически не было,
лишь сухой ягель приятно хрустел под ногами.
Тут тебе и массаж и пилинг. Однако...
Через некоторое время пришлось снова обуться.
Этот ягель был настолько сух, что работал, как пемза.
Кожа на стопах ног настолько очистилась,
что стала излишне чувствительной.
Прошло несколько часов. Мы обогнули один цирк, второй...
Прошли по краю пропасти с огромной отвесной стеной
словно кем-то аккуратно срезанной.
И поднимаясь на очередной отрог, я вдруг воскликнул...

-Виктор, смотри самолет!

Мы конечно сразу к нему.

-Старый, я бы даже сказал древний. Четыре мотора. Смотри, пропеллеры хоть и сломаны,
но видно, что они  деревянные.
Краска зеленая на фезюляже неплохо сохранилась...
-Перевернулся. Надо же. Ему буквально двух метров высоты не хватило,
чтобы перевалить через хребтик отрога и улететь в бескрайние просторы водохранилища.
Впрочем водохранилища тогда наверное еще не было.

Сделав на память пару снимков возле самолета, мы пошли дальше.
И мне конечно сейчас стыдно признаться, но я тогда, на память,
взял деревянный резной набалдашник с какого-то рычага.
Видимо этим рычагом бензин пускают, подумал тогда я.

-Там внизу, у подножья, турбаза стоит. Как думаешь, они знают про самолет?
-Наверняка. Ходят же люди в горы... Но можем спуститься, собственно тут недалеко.
Нам еще на Чильтальд заскочить надо, а пока давай пообедаем
где нибудь в укромном местечке.
Быстро развели из ягеля и веточек небольшой костерок,
котелок подвесили на палку, припертую черным булыжником.
Открыли банку свиной тушенки, бросили к свекольному борщу,
что уже закипал...

-Виктор, а почему здесь камни черные?
-Это так называемый солнечный загар...
Смотри в банку из под тушенки, мышка забралась.
-Такая махонькая... Без хвостика...
-Леминг... Они такие... Интересно, как там Татьяна..?
Что-то она совсем захандрила.

Я забыл рассказать, что Татьяна-наша повариха.
Собственно их у нас две и, что удивительно, обе Татьяны.
Одна светленькая, другая черненькая.
Одна хохотушка, другая острая на язычок.
Смешно она называет сахар сахером...
Вот она что-то и расклеилась.
А началось, как мне кажется, всё с того момента, как нас, её и меня,
в день заброски, не забрал в свой последний вылет вертолет.
Улетел куда-то тушить пожар. И остался я с Татьяной ждать следующего дня.
И пусть вертолет прилетел рано утром и забросил нас к своим, но...
Что-то едва уловимое с ней произошло.
Стала какой-то пассивной, у костра с нами не сидела,
постепенно переставала кушать, редко выходила из палатки...
Всё лежала молча, думала о чем-то своем.
Как потом выяснилось были какие-то нелады у неё с родным братом.
Жили у бабушки. Семьи не было. Не сложилось...
Так постепенно она, день за днем и таяла,
словно снег в июньской лощине...

-Видимо придётся нам санрейс вызывать,
снова раздался голос Виктора.
Иначе потеряем Татьяну прямо здесь, в экспедиции. А это ЧП.
Короче в больницу ей надо.

Так, за разговором, мы вернулись назад, к месту ночевки
и оттуда резко двинулись вниз, по склону, к тому месту,
где спрятали лодку.
Не буду описывать путь домой, всё было уже знакомо.
Одно могу лишь сказать, что как-то полегче было уже карабкаться
снова в гору, по замшелым валунам, на другом берегу.
Может рюкзаки похудели? Вряд ли.
Банки тушенки заменили пробы пород.
Видимо ускоренно аклиматизировался.
Палатки мы наши увидели уже в сумерках.
Хорошо Татьяна костер жгла, шли на огонек.
Встретила она нас встревоженно.

-Вить, Танюха совсем плоха, не встает, не пьет, ничего не хочет...
-Ну что ж, сдвинув брови, ответил Виктор.
Утром пойдем с тобой, Валера, в одно место, здесь недалеко, за горой.
Километров в двадцати есть метеостанция, называется Ниванкюль.
Там по всей вероятности есть радиосвязь.
Попробуем вызвать санрейс.

Утро выдалось туманным.
Трава была усыпана крупной росой.
Не медля ни секунды мы двинулись в путь.
Подниматься в молочной дымке было еще куда ни шло.
От елочки к березке, от березки к сосенке...
Главное надо было все время в гору подниматься,
чтобы выйти на седловину и оттуда уже спуститься к метеостанции. 
Вот и водораздел. Дальше вниз.
Но спуститься-не подняться.
Под ногами не было видно абсолютно ничего. В такое я попал впервые.
Туман была настолько густой, что я не видел своих рук.
Приходилось опускаться на землю и сидя, сползать метр за метром вниз.
Постепенно светлело. Уже стали видны отдельные деревца на склоне.
Дальше дело пошло быстрее, но...
Каково же было наше разочарование, когда домик метеорологов
оказался пустым, нежелым.

-Не повезло...-пробасил Виктор. Видимо закрыли. Пошли назад.

К вечеру, едва волоча ноги, мы вернулись.
Попробуем ее завтра на лодке, по нашему ручью
спустить к водохранилищу, а там переправимся к турбазе...
Но пришло утро и ничего у нас не получилось.
Ручей не дал нам пройти с лодкой.
Кругом деревья поваленные да камни.

-Может на себе попробуем тащить?

Парень я был не из слабых, присел, подхватил ее за руки,
пронес метров 15 и силы кончились.
Хоть и похудела она здорово, но здесь, на Кольском,
тащить человека на себе, задача оказалась непосильной.

-Так, вы возвращайтесь в лагерь потихоньку,
после недолгих раздумий сказал Виктор,
а я пойду один пешком по ручью.
Выйду к большой воде и пущу осветительную ракету на парашюте, вдруг увидят.
И Виктор ушел.
 Вернулся он глубокой ночью. Одному Богу известно,
как он в темноте нашел наш лагерь.

-Ну, что, удалось?
-Не совсем. Да, ракету увидели, пришла моторная лодка,
я вышел на связь, но вертолета не будет. Нелетная погода.
Вылетят, когда позволит обстановка.
Будем ждать...

Ми-2 прилетел через день. Светило яркое солнце,
вынос с баренцева моря ушел.
Гул его мы услышали сразу, хотя чудился его звук
все эти долгие, полные ожидания, дни.
Зашел на посадку сразу, без лишних кругов. И Татьяна улетела.
Больше нам о ней ничего не было известно. Куда ее увезли, где она,
в Мурманске, в Москве...
Прошел наверно еще месяц нашего пребывания на Кольском.
Наступил сентябрь... Неожиданно выпал снег.
Кончались продукты... Начали заготавливать дрова,
словно мы собирались здесь зимовать...

-Забыли нас что ли... Придется снова идти к турбазе, вызывать вертолет...

Прошли и эти тревоги.
Всё закончилось неожиданно и быстро.
Так же внезапно послышался гул, замолотили лопасти
крохотного вертолета на нашей полянке,
пригибая к земле траву и кустарник.
Мы спешно, бегом покидали свои вещи и улетели в Мурмаши.
Еще через пару дней я вернулся в Москву.
Выйдя на работу, я узнал печальные новости. Татьяны не стало.
Как сказали врачи, она была в глубокой депрессии
и организм просто отказался сопротивляться болезни.
Так печально окончилась наша экспедиция на Кольский пол-ов.
А самолет... Вы наверное спросите какова его судьба.
Наша геологическая экспедиция была в 1987 году.
Сейчас 2025. Миновало уже  почти 40 лет с тех пор.
Спустя буквально месяц после возвращения с Кольского я женился,
у нас выросли двое детей, мы дважды ездили в те места всей семьей,
поднимались на хребет.
Сын нашел какой-то кованый крюк в кучке кем-то собранных камней,
но самолета мы так и не обнаружили.
До последнего момента я даже точно не знал, куда мы поднимались,
потому как подъем на гору совершали с другой стороны,
там, где на дороге, идущей вдоль хребта, оставляли машину.
И лишь совсем недавно, я вдруг, в очередной раз,
заинтересовавшись судьбой этого самолета,
начал копаться в инете и набрел на статью,
где описывалась судьба всех  самолетов,
что потерпели крушение на севере.
И оказалось, что это был легендарный советский,
тяжелый бомбандировщик ТБ-3.
Он же АНТ-6. Огромная машина, с четырьмя моторами,
деревянными пропеллерами...
И что вы думаете, что потом с ней стало?
Спустя ровно год после нашей экспедиции, то есть в 1988 году,
один журналист узнал про этот самолет, написал статью в местную газету,
самолет вывезли в Ульяновск на восстановление,
чтобы отдать потом в музей, но по непонятным причинам он годами
провалялся бесхозно на заднем дворе.
Потом просто оказался на свалке, где его растащили,
кто на металлолом, кто к себе, по дворам, на поделки.
Таков бесславный конец этого легендарного самолета.
Мало того! Журналист узнал о судьбе еще нескольких таких же самолетов
и всех их постигла та же участь!
И воскликнул он тогда в сердцах...
Господи, уж лучше бы я молчал!!
Осталось мне на память лишь фото, где я стою возле упавшего самолета.
Возле истоков нашей авиации. Возле тяжелого бомбандировщика ТБ-3.
Молодой, черноволосый... Где то на одном из отрогов горы Чильтальд.

Р.S
А крюк, что сын привез с Москву,
оказался с вершины Чильтальда.
Со сломанного временем триангулятора.
Именно им обозначают вершину.
Это я только сейчас понял, изучив подробно карты.
И поднимались мы именно по тому месту, где лежал тот самолет.
Просто не было его. И от триангулятора ничего не осталось.
Вот и не узнал я тех мест спустя столько времени.
Лишь сухой ягель так же хрустел под ногами, чернели камни,
выглядывающие из под него, да иногда любопытствовали маленькие бесхвостые леминги.

Фото автора.
Кольский п-ов. Туадаш-тундра. Г. Чильтальдт.
1987 г.