Серебряный пруд

Я шагаю позади папы. Мы идем с ним  на речку. Сначала  среди сосен,  где поселилась  дремотная тишина, нарушаемая  лишь голосом  иволги.

  Лес вскоре остался за нашими спинами, и ноги стали вязнуть в белом   песке. Он горяч, потому что на дворе  лето.

 Мы  пересекаем  две улицы, и останавливаемся возле жердяной изгороди, наклоняемся, чтоб пролезть через нее   на другую сторону.

За ней пошли картофельные огороды, они густой ботвой  зеленеют  впереди нас. За огородами балансируя телами,  перебежали через два мостка.

Оба они  перекинуты через ручьи и окружены ветлами.   Первый ручей  безымянный, а второго зовут Мошляйкой. Воды его попадают в р Цну.

  За вторым  мостиком в две доски уже слышен  шум  водопада. Это скрыня, здесь   пахнет родниковой  водой, она  бесконечным  потоком сливается из  пруда по двум лоткам.

Они встроены в сруб, их днища ослизли  от зеленого моха. А  тропа  уже круто взмывает вверх, и через минуту, сбивая дыхание, мы поднимаемся на земляную плотину.

Она полукругом огибает водоем. Над ним звенит тишина, и сверкает солнце.   Лишь  изредка слабый ветерок  серебрит его  плёсо.

На северном берегу пруда шумит мебельная  фабрика, и дымит  котельная.  Папа  в ней  работает кочегаром.

Я иногда прихожу  к нему в гости, и с удивлением наблюдаю как большой чугунный маховик, вращаясь, приводит в движение бесконечный ремень. Котельная вырабатывает электрический ток,  и сухой пар.

Им сушат сосновые доски, из них рабочие делают   мебель.  Папа решил купаться сегодня именно здесь,  возле скрыни.

Мне скоро семь лет, первого сентября  пойду в первый класс. Глубина возле плотины начинается сразу в двух метрах от берега, но я еще не знаю об этом, и пока, прикрыв глаза ладонью от солнечного света,    смотрю, как мой родитель бойко плывет к центру водоема.

В его  сердцевине цветут желтые кубышки и белые лилии. Мне тоже хочется освежиться. Я снимаю с ног легкие сандали, одежду и захожу в воду,  но стоило мне   сделать  несколько шагов от берега,  как мутно зеленая глубина стала затягивать меня ко дну.

  Я встал на цыпочки и развернулся лицом к берегу. Теперь я стоял  близко от него, но боялся крикнуть отцу, каким - то врожденным чутьем  понимая, что этого делать  нельзя, потому что вместе с криком из груди выйдет весь  воздух.

Именно он в ту опасную для моей жизни минуту спасительно удерживал меня от полного погружения и,  не позволял уйти под воду моей голове, или чего хуже  хлебнуть ее.

Я стал делать  микроскопические шажки к берегу на кончиках пальцев ног, один второй, третий.   Вернулся отец, он вырос в среднерусском селе Троицкая Дубрава, научился плавать с самого детства, но я  не стал ему рассказывать об опасности, которую довелось мне без него пережить.


Плавать я учился потом  самостоятельно,  и  начинал с самого простого способа, мальчишки  называли  его   собачьим.

Надо  было   быстро загребать руками воду под себя, и одновременно колотить  за собой обеими ногами.

Плыть  старался недалеко  берега,  от одной ветлы до другой.  Оказалось,  что  учиться надо было не только плаванию:   как много времени потребовалось мне ,  чтобы одолеть   непростую науку езды на отцовском  велосипеде.


Сначала на одной педали,  а уже во 2 классе, изловчившись, просовывал правую ногу под его раму, и о чудо,  он стал моим первым транспортом.

  Как  несказанно радовали меня    вновь  приобретенные  умения! С помощью поплавочной удочки осенью  на мели  поймал   малька.

И моя первая  учительница  Серафима Павловна, что полоскала белье на мостике,   тут же увидела этот мой улов  и  шуткой  попросила


-Юра, угости свою учительницу рыбкой!
Мне было жаль расставаться со своим первым в жизни трофеем, и я сделал вид, что не расслышал ее слов.


В этом пруду жили  карпы, окуни,  в 5 классе уже не боялся заплывать в самую сердцевину водоема, срывал там  кубышку и возвращался  на небольшой песчаный пляж.

Ложился  на желтый  песок, и начинал подгребать   под себя с трех сторон  его горячую   массу.

Он  охотно откликался и  возвращал мне отнятое водой тепло.  Каким  это было блаженством!

А стебель  кубышки   был длинным зеленым  и  хрупкими.  Отогревшись,  я  делал  из   цветка украшение,  и вешал  как медаль  на грудь. Мальчишек моего возраста в селе было много, но на пляже всем хватало места.

Вовка Полунин с Дворянской улицы рассказывал нам анекдоты, про какого- то бравого солдата про концентраты которыми тот питался,  а мы, раскрыв рты, слушали его.

Уже учась на 3 курсе, увидел его напротив  перекрестке улиц Советской и Коммунальной. Он  был в зимнем полушубке гаишника,  с портупеей и командирской сумкой для протоколов.

Полунин тормознул первый попавший грузовик и приказал его водителю доставить меня до общаги. Вообще -то я любил ходить эти 5 км пешком. После многочасовых сидений на лекциях это было полезно любому человеку.