Циклоп

Г. К. Честертон
Циклоп

Огромный зверь таинственный, живой,
Не скованный, не схваченный уздой,
И на его израненной спине
Как всаднику случилось мчаться мне.

Он стар и мудр как древний чародей.
И как седеют головы людей,
Так зеленеют волосы его,
Когда весны наступит торжество.

Тысячи рук, высокие как лес,
Касаются ладонями небес,
И звёзды в небе яростно дразня,
Рядами наступают на меня.

Как лилипут ползу я по нему,
Но, где лицо у зверя — не пойму.
Я не найду ушей, зубов и глаз,
Веселых или плачущих сейчас.

Но вот мой враг стоит передо мной.
В его лице на солнце — адский зной.
Подкравшись, я могу его убить.
Никто меня не смеет осудить!

И вдруг я замер: крошечный цветок
На бедном поле слаб и одинок.
И в нем одном лишь зрение храня,
Земля свой глаз открыла на меня.

Cyclopean
A mountainous and mystic brute
No rein can curb, no arrow shoot,
Upon whose domed deformed back
I sweep the planets scorching track.

Old is the elf, and wise, men say,
His hair grows green as ours grows grey;
He mocks the stars with myriad hands.
High as that swinging forest stands.

But though in pigmy wanderings dull
I scour the deserts of his skull,
I never find the face, eyes, teeth.
Lowering or laughing underneath.

I met my foe in an empty dell,
His face in the sun was naked hell.
I thought, 'One silent, bloody blow.
No priest would curse, no crowd would know.'

Then cowered: a daisy, half concealed,
Watched for the fame of that poor field;
And in that flower and suddenly
Earth opened its one eye on me.