Плоть

Лежит та на земле; и судеб много было вроде…
Но нет же, именно лежащая и рядом что лежат
Плоть к плоти. Прилажены природой идеально
Друг к другу… И множество их, будто оргия кровавая:
Срез к срезу. Созданы они как будто раньше всего:
Чем всё остальное — впрочем, с этого всё и началось…
Оторвалось от тела Бога, чтобы пролежать:
Быть съеденным собакой что ли?
Кто-то подбирает это, быть может и Мария?..
Я не вижу, ведь надо идти далее к кресту.

Зачем, о Бог, меня Ты сотворил однажды?
Зачем, о Дьявол, отвернулся от меня?
Зачем ты, человек, солжёшь, да дважды?!
Зачем ты, Ангел, полюбишь лишь скорбя?..
Я слёзы алые рекой умою;
Взгляну на капли, что пропитаны росой,
С угрюмых трав, которых прокляли, и ветром,
Их не снесло бы, да снесёт рекой…
Однажды вод было несметное количество;
Но кто сейчас поверит, ряд учёных лгут!
Я знаю — это правда, правда это, ваше Величество!..
Но что я, просто стих, который будто прут
Вонзится в Вас, отрадой окаянною,
Пронзится болью так, чтоб унесло —
В тупую стужу нас завалит там снегами алыми,
А в жаркий лета день река сойдёт с дорог
Своих, которые пред берегом раскинуты;
Они хотят так выползти, идти!..
Но кто из нас ногами-то воспитанный?
Тот сможет тогда и навсегда уйти!

Таскал ли крест, ты Ваше Величество?
Таскал ли тяжесть, ты Почти как Бог?
Бежал ли так, чтоб волки окаянные,
Пришли к ногам; не впали бы в восторг
Те чёрные пьянчужки, которые раскиданы;
Как плоть Иисуса по земле кругом…
И часть из них, они подобны идолам —
На них сынишки молятся аж лбом
Ломают землю рыхлую, ломают пол древесный
(плохо написано и не видно)

Так что ж, Ваше Величество,
Гори же на кресте:
Предатель, вор и книга!
Черней их нет в помине…
«А что за книга?» Твоё Имя.

Зачем мне было дано, Александром родиться?
Чтобы не воевать… Не видеть земли под ногами.
Как же бояться я устал от того, что не мог ходить
Под завоёванными мной югами…
Зачем мне фамилия такая, окаянная и фальшивая…
Мне бы быть призраком, чтобы не видеть свой лик;
Я раскинусь землиной старинною,
Чтоб испить тяжесть сожжённых книг…
Не убить ли себя? — сегодня думаю.
Не убить ли себя? — завтра будет мысль.
Не убить ли себя? — вчера так тоже было.
Не убить ли себя, чем лежать коромыслу…
Но не хочется видеть слёз матери,
Слёз отца, который, наверное, не плакал-то никогда!
Не хочется видеть калёного железа в груди родной такой
Которая будет любить всегда и до конца!

Я вырву страницу стальную из уст сажени;
Я нарывом металла остужусь в кузнице —
Что я здесь такое, не кусок я плоти! Нет!..
А тяжеленная стальная гусеница.
(дальше рассуждения о том, что он из Османского племени,
но ему не разрешена свобода в современном мире)

(недописанное)