В душе лишь эхо льда, и сумрак осени в полях

В душе – лишь эхо льда, и сумрак осени в полях,
Где память, словно моль, точит сознание в тиши.
Не радует щебет птиц, их дерзкий, звонкий смех,
Лишь отголоски грез, что спят на самом дне души.

О, соловей, властитель рощи, влажной и темной,
Где лунный луч дрожит, как жемчуг на листве.
Поешь о вечной страсти, что ярче света дня,
А я – в плену иллюзий, с душой, увы, пустой.

Мне б сидра терпкого, настоянного на солнце и мяте,
Чтоб вкус его согрел, как ветер с южных берегов.
Мне б вольного полета, в танце безумном, богатом,
И звездной пыли, что смоет с души моей оковы.

Забыть бы шепот злобы, сплетен липкую сеть,
Что люди ткут, как пауки, коварно и туго.
Здесь юность тает дымом, старость – в клетке тлеть,
И тень судьбы нас учит тихо, безмолвно, глухо.

Не к грезам ли я рвусь, сквозь мрак ночной, густой?
Не на коне ли мчусь, а на крыльях души лечу?
Уже я вижу свет, сквозь боль и мирской покой,
Где звезды – искры веры, что бережно храню.

Не вижу звезд вверху, что в небесах горят,
Не чую трав душистых, росой умытых в тишине.
Но тени древних крон, как будто говорят,
И в полумраке этом рождается сон во мне.

В этой тьме я внимаю, и часто мечтал о покое,
О тихой пристани в гавани вечного сна.
Но сейчас, как никогда, я жажду услышать живое,
Твой голос, что светит, как полная луна.

Ты вечен, певец, твой голос – вне времени власть,
Он звучал для царя и для нищего в пыли дорог.
Твоя песня летела сквозь горечь, стоны и страсть,
И в сердце моем, как уголек, надежду зажег.

И пусть тьма сгущается, и мир полон лжи и тревог,
Твой голос, как маяк, сквозь бурю меня ведет.
Я соберу осколки надежды, и выстрою новый порог,
И в этом пороге, из пепла восстану, как Феникс, вперед!