Психиатр, лечивший здоровых

Тишина давила на виски, как гипсовая маска.
За окном — бетон, а в коридорах — шепот и опаска.
Он сидел, как бог, на троне из линялых простыней,
И в зрачках его метались отблески чужих огней.
"Здоров", — он ставил штамп, как приговор, без права на протест.
"Здоров", — и пропадала в венах жизнь, как будто жесткий крест.
И стены, слыша стон, не шелохнулись, не дрогнули в ответ,
Ведь в этом царстве разума здоровым места нет.

Припев
Психиатр, лечивший здоровых, —
Ты выжигал из душ остатки снов.
Твоя клиника — склеп для мыслей новых,
Ты строил свой порядок из оков.
И пусть твой диагноз был стерилен, чист,
Мы помним, как ты резал, как садист,
Наши крылья, что рвались в небо, прочь,
В бесконечную, безликую ночь.


Под лампами дневного света, что слепили, как допрос,
Он видел в каждом инакомыслии душевный перекос.
Свобода слова — это бред, а искренность — психоз.
"Прилягте, пациент, расслабьтесь, и забудьте про прогноз".
Игла в вену, словно нож, впивалась в нежную плоть.
Покой искусственный, как ложь, дарил желанную дремоть.
И растворялись в химикатах бунты, сны, мечты,
Лишь тихий шепот пустоты: "Теперь здоров и ты".

Припев
Психиатр, лечивший здоровых, —
Ты выжигал из душ остатки снов.
Твоя клиника — склеп для мыслей новых,
Ты строил свой порядок из оков.
И пусть твой диагноз был стерилен, чист,
Мы помним, как ты резал, как садист,
Наши крылья, что рвались в небо, прочь,
В бесконечную, безликую ночь.

Но даже в этом царстве льда, где разум был под прессом,
Пробивались иногда ростки с забытым адресом.
Безумие? Возможно. Или это был протест?
Когда здоровым быть нельзя, лишь сумасшествие — побег.
И эхом бились голоса в забытых лабиринтах лет:
"Кто болен здесь на самом деле? Дайте же ответ!"

Припев
Психиатр, лечивший здоровых, —
Ты выжигал из душ остатки снов.
Твоя клиника — склеп для мыслей новых,
Ты строил свой порядок из оков.
И пусть твой диагноз был стерилен, чист,
Мы помним, как ты резал, как садист,
Наши крылья, что рвались в небо, прочь,
В бесконечную, безликую ночь.