В наш век, сгорающий доныне

 




 В НАШ  ВЕК, СГОРАЮЩИЙ ДОНЫНЕ

В мансарде старой, спрятанной в буране,
от бури Времени укрытый втихомолку,

диван, напомнивший нам тонущий  "Titanic", –
во льдах, под осыпающейся ёлкой.

Дом без огней. В мерцанье ёлки, в рубке –
дрожь морзе в точках. . . в искрах прикасанья.

Уключины – тире – ключицы, руки
бьёт волнами бессмертного желанья.

Тут, с жутким креном, в качке, в шлюпке тесной,
в горячей  схватке, в нервных спазмах тика –

извечный "SOS" в губах,  груди  и  чреслах,
с последним вздохом рвётся стоном, криком…

(. . .)

Затих, погас и стал забытым бредом
и мир, и век, сгорающий доныне.

В окно, под парусом,  под бабушкиным пледом
слегка дымит  на свечку синий иней.

Как будто жизнь была навек дана,
но вмиг прошла, сгорев, во время оно.

Все, что осталось: дым и тишина. . .
лёд простыни и ход часов со звоном.

И иней – кружевом, как саваном колючим, –
на лбу и веках тает тёмной ночью,

в огне свечи, средь слёз её горючих,
для голоса, которым Ты пророчишь.

В нём тает эхо питерских Теней,
грядущих тихо – в Вечность, друг за дружкой. . .

Под крышей слышен гомон голубей.
А утром – иглы.
                Хвоя на подушке.