Чагдинские были продолжение

Взаимопомощь»
 
 Дрова для 18 печей больницы заготовлял лесхоз. Их мы складировали в «клетках» на территории больницы, они хорошо продувались ветром и высыхали. После укладки дров оставалось большое количество щепы. Её сгребали граблями в кучи и сжигали. И так - каждую весну.
В майский солнечный и тёплый день, закончив уборку территории, мы подожгли кучи щепок и, усевшись группами вокруг костров, следили, чтобы пламя не расползалось и не представляло опасности. Настроение у всех было чудесное, ведь коллектив помог закончить заготовку дров на следующую зиму, а это был серьёзный труд. К тому же была прекрасная погода, правда, с небольшим ветром.
Идиллию нарушил крик одного из больных, гуляющих на веранде больницы. Обернувшись на крик, я увидел, что он указывает на тесовую крышу сарая, по которой плясали языки пламени. Не успел я сориентироваться, а завхоз больницы Надежда Пупкова уже изнутри чердака ногой отрывала и сбрасывала вниз горящие доски - очень шустрой оказалась Надежда! Словом, пожар мы потушили быстро и без заметного ущерба. Я, конечно, был благодарен парню, который предупредил о пожаре. Но интересно то, что Надежда за неделю до этого буквально спасла этого больного от смерти.
Он был студентом Новосибирского института водного транспорта. Во время практики на одном из судов на Алдане рваным стальным тросом ему травмировало кисть правой руки; это привело к анаэробной инфекции и гангрене всей конечности. Картина при поступлении в больницу была ужасной: раздувшаяся чёрно- синяя рука, отёк правой половины груди, температура, страдальческое выражение лица, какое часто встречается у крайне тяжёлых больных. В таком состоянии парня сняли с теплохода, чтобы переправить его самолётом в Алдан. Не знаю, чем бы ему помогли хирурги, но, на мой взгляд, ампутация руки уже не спасла бы жизнь студента. Парню повезло, что из- за нелётной погоды, он попал в нашу больничку. Я готовился делать больному т.н. лампасные разрезы вдоль всей руки, хотя надежды на эффект не было. Простите, но неожиданный каламбур произошёл непроизвольно: не было надежды, зато была завхоз Надежда! Именно по её настоянию вместо разрезов было применено народное средство. Живица, так называется смола на стволах хвойных деревьев. А её во дворе больницы было более, чем! Мгновенно собрали около полукилограмма живицы, подогрели её, чтобы стала пластичной. На разложившиеся ткани руки наложили и прибинтовали лепёшку живицы. Конечно, пациент получал антибиотики, противогангренозную сыворотку, капельницы и другие лекарства, но, честно скажу, надежды на успех у меня не было. Утром следующего дня на лепёшке живицы оказались «соски» сине- зелёного гноя. Такая же картина отмечена через сутки, но отёк груди незначительно уменьшился, а на кисти проявились розовые (живые!) элементы- грануляции. И несмотря на тяжёлое состояние больного, я вдруг уверовал в чудо. Ещё через 4-5 дней наш студент ходил по палате, его жизни ничто не угрожало, рана подживала. От поездки в Алдан он отказался, да и мы не настаивали. Ну, а как он нас отблагодарил, я уже написал.
 
.«Отвлекли»
 
   На окраине Чагды идущие по грибы женщины обнаружили повесившегося на дереве мужчину, быстро сняли его. Самоубийца был жив, но без сознания. В больнице пострадавшему был подключён через дыхательный аппарат кислород, назначены стимуляторы дыхания и кровообращения. Оставалось ждать и надеяться. Через сутки мужчина пришёл в сознание. В течение двух- трёх дней его физическое состояние практически восстановилось. А с психикой дело обстояло похуже. Ясно, что и до попытки самоубийства человек дошёл не без психических отклонений, да ещё - кислородное голодание при удушении сказалось. Я - не психиатр, но не мог не отметить странности в поведении. К примеру, пациент каждые три - пять минут задавал мне один и тот же вопрос: «Доктор, какое сегодня число?». Получив ответ, он производил впечатление озабоченного человека. Затем – тот же вопрос и снова «задумчивость». Были и другие странности поведения, на которые указывали и персонал, и соседи по палате.
Больного посещали его коллеги, молодые ребята из геологической партии. Однажды они попросили у меня разрешения сводить друга в кино, развлечь его. Мне казалось, что больному это может быть полезно, уж никак не вредно, по крайней мере. Но я решил и сам сходить в кино, отдохнуть, да и за поведением больного понаблюдать.
Название фильма я вспомнить не смог, но содержание частично не могло не задержаться в памяти. События периода Великой Отечественной войны. Фашисты готовят из подростков диверсантов- предателей. Показаны переживания советских ребят. Один из них кончает жизнь самоубийством - вешается. Сцена самоубийства очень подробная и натуралистичная. Ребята обернулись ко мне, разводили руками, мол, никто не ожидал такого «отвлечения». А несостоявшийся самоубийца продолжал совершенно спокойно, даже с интересом, смотреть фильм. К счастью, тягостный эпизод сменился другими событиями, фильм мы досмотрели.
Пациент мой, как ни в чём не бывало, разговаривал с друзьями, которые, естественно, тему фильма обходили. А я отметил эмоциональную бедность и ущербность больного. От геологов я узнал, что у него раньше уже была попытка самоубийства, и его взяли на полевые работы в экспедицию, чтобы «сменить обстановку». Мне же стало ясно, что в этом случае пословица «от себя не уйдёшь» абсолютно справедлива. А как врач я знал, что мой пациент и дальше будет стремиться к смерти. Об этом я сообщил руководству геологической партии. При первой оказии больного с сопровождением отправили к родственникам.
 
Беспомощность
 
Трое суток в Чагде завывала метель, не летали самолёты, машина аэропорта застряла в снегу. Больничную веранду так засыпало снегом, что вход в здание прочищали каждые полчаса. Из Алдана каким- то чудом в аэропорт дошла радиограмма о необходимости выполнения санрейса в таёжный лесопункт. Там тяжело заболел молодой рабочий, предположительно, что – то с животом; боли и рвота, высокая температура. В Чагде вертолёта не было, он с группой врачей ждал лётной погоды в Алдане. Молодой парень погибал в тайге, ему становилось всё хуже, радист передавал настойчивые требования о помощи…
На четвёртый день с утра распогодилось, часа через три над посёлком прошёл вертолёт. Ещё через час мне в больницу позвонил диспетчер авиапорта, передал просьбу врачей с вертолёта: прибыть в порт, так как состояние больного может вынудить оставить его в чагдинской больнице. Так и случилось- умирающего парня не смогли доставить в Алдан. Диагноз не был установлен, предполагалось отравление. Бригада продолжила полёт без пациента.
Состояние больного было крайне тяжёлое, но он был в сознании, хотя общаться с ним было трудно. Всё же удалось выяснить обстоятельства заболевания. Парень работал на лесоповале, носил на плече тяжёлые брёвна. Вечером все в бригаде крепко выпили, он - чувствовал боль в животе, но тоже выпил и закусил. Вскоре боль усилилась, затем началась рвота. Друзья посчитали, что это от выпивки, пройдёт. Только через сутки всем стало ясно, что болезнь серьёзная. Вызвали санитарный вертолёт, но погода не позволила выполнить санрейс. Болезнь стала мучительной: приступообразная боль в животе, неукротимые позывы к рвоте, но рвоты не было. Затем боль в животе вроде уменьшилась, но появились боль при дыхании и кашель, температура и резкая слабость, стал терять сознание.
При осмотре выявились симптомы большого скопления жидкости в левой плевральной полости. По неотложным показаниям я произвёл плевральную пункцию и откачал немного гнилостной геморрагической жидкости (много жидкости сразу извлекать было опасно- больной был очень слаб). Пришлось установить дренаж для постепенной эвакуации жидкости. Установлен диагноз гангрены левого лёгкого, начата терапия антибиотиками и сердечно - сосудистыми средствами, но спасти больного не удалось - он умер через два часа после поступления. Я сообщил об этом главному врачу района и получил указание произвести вскрытие на месте, чтобы установить причину заболевания и смерти. На следующее утро я заполнил эпикриз (обобщённые данные о лечении, диагнозе и причине смерти.) Предположительный диагноз, над которым я думал всю ночь, звучал так: Ущемление желудка в пищеводном отверстии диафрагмы со сдавлением сосудов и некрозом желудка, приведшим к гангрене левого лёгкого.
Вскрытие подтвердило моё предположение. В условиях отсутствия не только современной техники, но и простого рентгена и лаборатории, многие врачи того времени могли решить задачу не хуже меня. Мы вынуждены были ломать голову, чтобы помочь нашим больным. Но в этом трагическом случае спасти больного было невозможно: в грудной клетке левое лёгкое полностью расплавилось, бронхи плавали в некротической жидкости, дно желудка было угольного цвета, в правом лёгком- признаки пневмонии…Когда рабочий поднимал бревно, у него повысилось давление в брюшной полости, что привело к вклинению желудка через отверстие в диафрагме в грудную полость и его ущемлению. Своевременная хирургическая помощь спасла бы жизнь бедному парню. Было тяжело думать о горе его матери…
 
Дело случая
 
Рождение человека и его смерть – дело случая. За исключением, пожалуй, медленного умирания от тяжёлых или неизлечимых болезней. Здесь речь пойдёт о ситуации, когда только случайность сохранила мне жизнь. Наверное, как и все люди, я не знаю, сколько раз мне фантастически везло, но в этом случае, как говорится, «не было бы счастья, да несчастье помогло». Произошло это всё в той же Чагде. Накануне 8 марта я ходил на лыжах по тайге и повредил голень - сухой веткой серьёзно поцарапал кожу. Я взял в своей больнице стрептоцид для присыпки. И это спасло мне жизнь.
Утром 8 марта на праздник к родителям из Алдана прилетел взрослый сын. Видимо, Женский день он начал отмечать с неделю назад, потому что к вечеру он «погнал глюки». Галлюцинации были зрительные и слуховые, его «звали» голоса, он порывался бежать на улицу к несуществующим друзьям. Взять его в больницу я не мог: острый психоз требует и фиксации, и неусыпного наблюдения, а у меня по ночам - дежурная сестра да санитарка на два десятка больных. Поэтому, было решено (с согласия родственников!) организовать лечение до утра на дому, я ввёл необходимые лекарства, погрузившие пациента в сонливое состояние и предупредил его родичей о неусыпном дежурстве. Но молодёжь, считая, что парень уснул, отправилась в дом культуры на танцы, родители задремали, а их сын вышел на улицу и исчез. Отец, говорили, вышел следом, звал его, но – зря. Искали парня всю ночь, а нашли утром замёрзшим в снегу. Я набрал снега в ботинки, надо было переобуться, но прилетел следователь, мы ещё долго изучали следы и «поднимали» труп. Настроение у меня было аховое, казнил себя, что доверился родичам погибшего. Пришёл домой, печь была не топлена, я протопил её, но из - за усталости рано закрыл задвижку. Ночью сквозь сон почувствовал головную боль, думал, что простудился. А болеть мне было никак нельзя: я – единственный врач на сотни вёрст, мне и самому никто помощь не окажет; утром я должен вскрывать несчастного парня, да и других дел полно.
 
Надумал идти в больницу за лекарством, но почему – то остался в постели. Оставил лечение на утро. Голова гудела, «наливалась свинцом». Вдруг я вспомнил, что на кухне у меня есть стрептоцид, хоть какое – то лекарство… Очнулся я лежащим на пороге выхода из дома, раздетый, но не чувствующий холода. Распахнутая дверь выстудила дом и вытянула угарный газ. Очень слабый, я перешёл улицу, фельдшер Мария Ивановна отпоила меня молоком и чаем с травами.
Утром на кухне я обнаружил рассыпанный у шкафчика стрептоцид.
Вскрытие мне помог произвести следователь, мои руки не держали инструмент.

 Источник: https://poembook.ru/poem/3281838-chagdinskie-byli--prodolzhenie