Зачем ходить на работу

Предыдущий репортаж: Про купальники и Италию http://stihi.ru/2025/07/05/6064

Живу в Германии 14-ый год и поражаюсь стойкости стереотипов, которые меня не покидают поныне. Казалось бы, мне-то давно нужно научиться ничему не удивляться и относиться ко всему окружающему спокойно. Но я до сих пор в плену своих установок и представлений о порядке в немецкой стране и то и дело переспрашиваю мужа: Правда? Ты не шутишь? Реально?

Вот и сейчас я расскажу историю, в которую поверить не могла и всё переспрашивала супруга: Ты серьёзно? Ты не прикалываешься?

Но начну издалека. Когда мюнхенские внуки были помладше и их приводили к нам в гости, то они частенько, увидев, что я дома одна, спрашивали: а что дедушки нет? А где он? Услышав ответ, что он на работе, дети задавали вопрос, который меня всегда ставил в тупик: а зачем он пошёл работу?

Я начинала объяснять, что дедушка работает, зарабатывает деньги, а про себя думала: эти дети необычные, у них возникает вопрос: зачем люди ходят на работу? Наверное, это потому, что их родители на работу не ходят: папа не ходит на заработки, мама хоть и зарабатывает деньги игрой на улице, тоже ведь не говорит: я пошла на работу. Она говорит: я пошла играть. И у детей не сформировано представление о рабочей этике, они не знают: зачем люди ходят на работу.

Это были мои мысли, которыми я объясняла детские вопросы.

Потом я заметила, точнее, поняла для себя, что этот детский вопрос имеет право на существование, ведь моему мужу действительно незачем ходить на работу, потому что работать он может из дома. Имея компьютер и доступ в интернет, он способен трудиться, не приходя в офис. Я даже вспомнила, что во время ковида всех работников его фирмы обязали выполнять рабочие задачи из дома, а те, кто хотел прийти в офис, должны были ставить в известность координатора, который следил, чтобы не пересеклись одновременно несколько работников.

Я помню, как тогда возмущалась и даже написала статью о том, что муж постоянно работает из дома и это мне совсем не нравится ссылка.

И вот на фирме мужа вышло постановление о том, что работники должны вернуться снова в офис
Этот вердикт был воспринят в штыки. Начальство решило, что возвращение в офис следует начать постепенно и объявило о трехдневном обязательном присутствии на рабочем месте, но даже три раза в неделю сотрудники фирмы не хотели приходить на работу. Они стали писать служебки о том, что им час-полтора добирать в один конец, что это время их жизни, которое они хотели бы выбрасывать, они в это время лучше будут работать из дома. Ведь никто не подсчитал экономический эффект от возвращения сотрудников в офис!

Другие стали доказывать, что, если все придут одновременно на работу, то попросту всем не хватит рабочих мест! Начальство ответило, что надо создать график присутственных дней, чтобы всем хватило места за столами. Договорились о том, что места за столами в офисе надо резервировать. Вывесили онлайн-таблицу, в которой надобно отмечаться.

Часть противников возвращения в офис, написали записки о том, что им дорого ездить на работу. Я уже рассказывала, что в Мюнхене недешевый общественный транспорт ссылка. В ответ на это было принято решение выплачивать работникам дорожные деньги: ежемесячно 70 евро.

30 июня постановление вступило в силу
Муж выбрал для похода в офис среду, четверг и пятницу на этой неделе. Я спросила: сколько человек записалось на среду? Вам всем хватит места? Он ответил, что записались 30 человек. Мест должно хватить. Когда супруг вернулся с работы, он мне с порога сообщил: я был сегодня в офисе один!

- Как так? А все остальные? Они же записались?! По ходу, ты - как был, так и остался отличником со свойственным им прилежанием и самоцензурой! Что, даже Вейдена не было и Дмитрия? (Вейден - администратор, а Дмитрий из дома всегда уходит, потому что у него маленький ребенок и уйти в офис - равносильно отдыху).

- Их тоже сегодня не было. Говорю же, один был.

Следующим вечером я спросила мужа: а сегодня много народу было?

- Всё те же лица: Вейден, Дмитрий и я.
- Вот это я понимаю!

К слову скажу, Вейден - родом с Ямайки, он женат на немке, Дмитрий - из Харькова, он женился в Словении. Оба - программисты и получили гражданство Германии: Вейдену для этого пришлось отказаться от родного паспорта и он об этом теперь, когда разрешили сохранять гражданство страны исхода, сожалеет. Дмитрию недавно дали второе гражданство без отказа от родного украинского.

Такая история. Согласитесь, она ломает стереотипы, кажется невероятным, что такое возможно в Германии, но это так.

Второй стереотип мне сломала статья немецкого исследователя и главного эксперта по элитам Михаэля Хартмана (Michael Hartmann)

Каждому по способностям? - думаете вы. Люди поднимаются по карьерной лестнице, исходя из своих талантов? - в Германии, конечно! Но исследователь безжалостно развенчивает "сказку" о том, что немецкое общество основано на меритократии, когда продвижение в элиты прямо связано с достижениями и талантами. Знайте: ничего подобного!

Первое и последнее исследование об элитах Германии за 150 лет

Михаэль Хартман - известный немецкий социолог, профессор Дармштадского технического университета. В конце июня научный журнал "Berliner Journal f;r Soziologie" опубликовал его исследование под названием "Больше преемственности, чем перемен. Немецкие элиты - от империи до наших дней". ссылка

В нем проанализированы специфические черты, характеризующие механизмы рекрутирования четырех основных элит страны - политической, экономической, административной и юридической. Это первое подобное масштабное исследование, охватывающее период с 1871 года по 2024 год, и, как отмечает сам ученый, - вероятно, последнее. "Я не думаю, что через 10 лет я смогу провести подобное исследование, уже не говоря о том, что мне будет 83 года", - говорит он.

Главная техническая проблема заключается в том, что размыты определения слоев общества и все сложнее становится причислять людей к тому или иному сословию. Особенно это заметно на примере тех, кто родился после 1970 года, подчеркивает немецкий профессор. В исследовании Хартмана речь идет о дворянском сословии (Adel), наследниках фирм (Firmenerben), верхнем среднем классе (Gro;b;rgertum), буржуазии (B;rgertum), средних классах (Mittelschichten), рабочем классе (Arbeiterklasse).

Он приводит простой пример. Профессоров до 1960-х в Германии было всего несколько тысяч, и все они относились к верхнему среднему классу. Сегодня их численность выросла в разы. Профессор в кайзеровской Германии по уровню заработка относился к слою с самым высоким доходом в обществе: "Так много профессор сегодня не зарабатывает, эти времена остались давно в прошлом".

Профессор - это все еще средний класс, но уже не верхний, - объясняет Хартман. То есть сегодня не каждый представитель определенной профессии обладает тем же социальным статусом, что и раньше. Из-за размытости самих понятий невозможной становится и категоризация в будущем. (Я сразу вспомнила статью, которую писала о немецком профессоре, который имеет уровень жизни студента, работая на контрактной основе ссылка).

Какие выводы делает исследователь элит о немецком обществе

Главный шокирующий вывод исследования таков: тот, кто хочет пробиться в Германии на самый верх - в элиты, должен родиться для этого в "правильной" семье! На протяжении полутора веков именно происхождение определяет шансы на успех - в экономическом и социальном смыслах, делает вывод ученый.

Социальная мобильность в Германии, если смотреть на тенденции в обществе за четыре очень разных периода (кайзеровская империя, Веймарская республика, национал-социализм и федеральная республика), - довольно низкая, то есть возможности смены человеком своего социального слоя оцениваются ученым как низкие.

Выводы, к которым он пришел, проанализировав период продолжительностью более чем в полтора столетия, Михаэль Хартман называет пугающими. В интервью DW он сказал так: "Более чем за одно столетие в социальном рекрутировании экономической элиты мало что изменилось. Как и раньше, социальное рекрутирование происходит из 4% высших социальных слоев".

Что еще интересно: даже при смене политической системы, которая отражалась и на политических элитах страны, это не приводило к изменениям в экономике. Поэтому экономические элиты характеризует высокий уровень "последовательности". "То есть возможности социального лифта или карьеры в экономике - самые низкие, но это характерно не только для Германии. Экономика остается самой закрытой системой", - подчеркивает профессор.

О причинах немецкий исследователь говорит так: "В экономике очень небольшое число людей решает судьбу тех, кто будет занимать руководящие позиции. И эти люди подбирают на руководящие позиции себе подобных. Другой аспект: в экономике много наследников бизнеса. Они не должны отвечать каким-либо критериям - бизнес достается им по наследству. Идет ли речь о таких концернах, как DM, Rossmann, Miele… это передача собственности в семейном кругу. Такого нет больше нигде: только в экономике вы можете передать в наследство должность".

Германия - не исключение. В странах Скандинавии пробиться в экономике сложнее, чем в политике, но точно легче, чем в Германии. Во Франции еще сложнее - как в экономике, так и в политике.

Социальный лифт возможен, но шансы крайне низкие

Доля тех, кто вышел из рабочего или среднего класса и попал в круг экономической элиты, которая оказывает существенное влияние на принятие социально значимых решений, за целое столетие - от Веймарской республики до наших дней - увеличилась всего на 2,5 процентных пункта, - это незначительный показатель, - подчеркивает ученый. "Пугает то, что происхождение важнее производительности, это актуально во все времена - и сегодня так же, как и в Германской империи", - говорит Хартман.

Для молодых людей, которые мечтают построить карьеру, такие выводы имеют эффект холодного душа. Где брать мотивацию? В разговоре с DW ученый признается, что это очень сложно. Еще во второй половине 1980-х, когда Хартман проводил одно из своих исследований, в рамках интервью респондентов, ему был задан вопрос в лоб от представителя "рабочего класса", насколько реально ему пробиться в элиты. Хартман тогда ответил: "Оценивая ситуацию реалистично, маловероятно, что это получится".

И сегодня ситуация не изменилась, отмечает профессор, опираясь на статистику. Конечно, всегда есть исключения. Он приводит пример немецкого менеджера Джо Кэзера (Josef K;ser), который занимал должность исполнительного директора немецкого концерна Siemens до 2021 года. Такие случаи есть, и они получают широкую огласку. Поэтому в медийном пространстве складывается картина, что это возможно, ведь эти примеры реальные. Однако они всегда являются исключением из правил, подчеркивает Хартман.

Самое сложное было найти списки 100 крупнейших компаний для всех исторических периодов - до 1950 года. Немецкий профессор для сравнения взял 1907, 1927, 1938, 1970 и 2020 годы. Вторая сложность заключалось в том, чтобы найти имена "генеральных докторов" - как звали руководителей в начале XX столетия. Трудности возникли и при сборе информации о социальном происхождении членов немецкого правительства на разных этапах.

Однако позитивный тренд на примере рабочего класса все-таки заметен. Хартман приводит данные по генеральным директорам и председателям правления 100 крупнейших немецких компаний за разные исторические периоды. На представителей рабочего класса в Веймарской республике приходилось чуть более одного процента. В 2020 году их доля выросла уже до 6,8 процента. "Этот маленький прогресс можно объяснить экспансией образования - оно стало доступным более широким массам", - объясняет профессор.

В целом есть подвижки внутри разных слоев населения, но общая ситуация остается неизменной. Отбор элитарных кругов происходит из 4% высших слоев населения. "В конечном счете, когда встает вопрос, кому достанется позиция, решает происхождение", - убежден Хартман. По его мнению, Германия остается в этом отношении "закрытой", но не является при этом особенным случаем.

Если посмотреть на Францию, где политическая и экономическая элиты занимают очень эксклюзивное положение, или на Великобританию с ее классовой системой - upper class, эти вещи лежат на поверхности, и можно подумать, что в Германии такого нет, но социальное рекрутирование в Германии ничем не отличается. Механизмы отличаются: в Германии нет такого отбора уже на уровне университетов как в США. Но в результате и в Германии мы наблюдаем тот же эффект, который проявляется уже позднее, на пути карьерного роста. Получается, без богатых родителей не сделать карьеру? "Им не надо быть богатыми, но они должны быть обеспеченными", - отвечает ученый.

Чтобы не заканчивать на грустной ноте

Сегодня едем с мужем в метро. Рядом с нами стоят и сидят парни-итальянцы, они собрались на мальчишник. Один из них самый высокий и симпатичный стоит в желтой сигнальной жилетке, надетой поверх футболки, явно для привлечения внимания, и в бейсболке, к которой прицеплена короткая фата. Болтают на своем экспрессивном языке и, мне кажется, что рядом со мной сидит Eros Ramazzotti.

Муж меня спрашивает: ты видишь, что у жениха написано на спине? У него вся жилетка исписана.
- Нет, не вижу, но я вижу, что все смотрят и смеются.

Парень поворачивается к нам лицом и муж мне переводит - у парня на бейсболке написано по-английски: Теперь одна вагина навсегда.

Жених разворачивается к нам спиной и мы читаем: Игра окончена.

PIU' CHE PUOI - 2001 - EROS RAMAZZOTTI (род. 1963г.) CHER (род. 1946г.) https://www.youtube.com/watch?v=mGqGQ15jVIg

Продолжение: Я одеваюсь в секонд-хенде http://stihi.ru/2025/07/07/6392

Статью с фотографиями и видео можно посмотреть по ссылке в первой рецензии.