КраеУгольный камень

***
Во мне земля и воздух, и вода
Горят огнём. Костёр не угасает.
Тревожное сомнение терзает,
Что не согреюсь больше никогда.

Я спотыкался, падал и вставал,
Но приходил в похмельные объятья.
Терял друзей и умирали братья –
Мне нужно, чтоб никто не умирал!

Пусть не замёрзнет свежая роса
И новый снег в золу не превратится.
Пусть над гнездом моим летает птица
И веру мне приносит в чудеса.



***
Стоял рябиновый дозор —
И, невесом, недосягаем,
В прозрачном зеркальце узор
Чирикал серым попугаем.

Мне показалось — я живой,
Ни на кого я не в обиде,
И не поехал головой
Мой зябкий ангел на орбите...

Мороз мурлыкал на траве.
Застыл вопрос — куда деваться?
И в белой паузе ответ:
Не отступать и не сдаваться.



***
Когда растают камни под ногами,
Я успокоюсь и начну дышать.
Мне не придётся больше с чудаками
На букву «эм»
 по Родине шагать.

Топить я буду по субботам баню,
А может быть, и в среду растоплю…
Всех негодяев навсегда забаню–
Поймут кто самый лучший стихоплюй.

Я стану самым добрым раздолбаем,.
Сниму документальное кино,
А после выпью с дорогим Донбаем –
Хоть и не пью, но выпью всё равно.



***
Какая тишина! Никто мне не звонит,
И сумерки дождей размешивают тени.
И тёплое вино как розовый магнит,
Владыка всех моих велений и хотений.

Я бронзовый герой непризнанных планет.
В пустыне чёрных слов ищу в потемках воду.
Никто мне не звонит – а, может, мёртвых нет?
И нет живых людей, порушивших свободу?

Какая тишина — солёная насквозь!
И безграничный свет меня в пылинки ловит.
Никто мне не звонит – я позабитый гвоздь,
Доступный абонент посмертных предисловий.



***
Закрою я глаза и упаду
В серебряное поле снегопада.
По мне ползут снежинки лимонада
И пузырьки вздыхают на ходу.

Я одинокий, мне так хорошо!
И звёзды-леденцы цветут и пахнут…
На золотом луна с лимоном чахнут
И грустно пьют туман на посошок.

Мне здесь комфортно, чудно и легко:
Срываю по ночам ромашки-слёзы…
В моей душе давно молчат берёзы
И каплет вместо сока молоко.



Во главе угля

Во главе угля живые люди.
Геометрия у них проста.
Жил да был проходчик Паша Юдин
И бродил по лезвию пласта.

Были у него жена и тёща.
Им дарил по пятницам цветы.
Был высокий, но при этом тощий.
И враги шутили, что глисты…

Стал директором Павлуха Юдин.
Укротил дыхание пласта.
Не смеются больше злые люди
И не шутят больше про глиста.



***
Моя душа устала, не болит,
И нервы стали мягче пластилина.
Мне не звонит кудрявая Алина,
Да и Алёна тоже не звонит.

Я больше не смотрю любимый фильм,
Из книги убежала даже фига...
Стабилен только Акинфеев Игорь,
А я, похоже, хуже простофиль.

В заброшенной душе я приберу,
Не буду жить как прежде – каруселя....
Умру я тридцать первого апреля.
А это значит, вовсе не умру.



***
Надоели миражи,
Чушь прекрасная в кавычках…
Я уеду в Мурманск жить:
Нам, сибирякам, привычно!

Поверну-ка вёсла вспять
Корабля аэрофлота!
Стану ветром управлять,
Чудо-юдо буду фотать.

Надоели миражи,
Жизнь счастливая в кавычках.
Север – это значит жить!
Жить в волшебной рукавичке.

Буду клюкву собирать,
В океан печали сброшу…
Еду в Мурманск – подышать
Свежей майскою порошей.



***
Стремится время в никуда,
Но я стремлюсь его не трогать.
Как прежде манят поезда,
И снова долгая дорога.

Где остановка, где огонь
Не обжигает и не ранит?
И одинокую гармонь
В моей душе грызут пираньи.

Стремится время в никуда
По венам набирая силу.
А я ползу по проводам
Из точки А в свою могилу.



***
На ровном месте в час кривой
Он подружился со вдовой.
Плыла зима, цвела вдова,
И шла по городу молва,
Что пропадают мужики...

Жила бабёнка у реки,
Стирала в зеркале бельё.
Вокруг кружило вороньё.
А он влюбился как шальной,
Читал стихи ей под луной.
Чинил сарай, колол дрова
И ни о чём ни горевал.
Но всё закончилось бедой,
Когда пошёл он за водой...

Бежит река, трещат дрова
И вяжет чёрная вдова.



***
В Ростове ливень – в Ленинске жара.
Природа отдыхает этим летом.
А ты мне снишься с ночи до утра,
Не звОнишь мне и не звонИшь при этом.

Раскладываю время по слогам,
Секунды растворяются в закате…
Прокладывает строки Телеграмм
В моей душе как лучший изыскатель.

Меж нами часовые пояса
На рубеже упрёка и намёка,
И слышатся над городом гроза
И голос из бескрайнего далёка.



***
Красно-синие минуты –
И вздыхают Лужники.
Как пенальти, парашюты
Раскрывают мужики.

Перекладину целуя,
Мяч уходит в небеса.
Красно-синяя пилюля,
Краснодарская слеза.

И уже небезопасно
На подстриженной траве!
Лужники качает Баста,
Поднимая Руки вверх.

Хороша была заруба!
Кони пьяные в дрова…
И ныряет в небо кубок –
Красно-синяя Москва.



***
Мне начал сниться новый дом,
А старый дом почти не снится.
И перевёрнута страница
В тетради жизни.
В молодом
Вине уже седые крошки.
Да и не хочется вина.
А где-то в детстве не до сна
И пахнет жареной картошкой…
Мы переехали давно,
И я туда не возвращался.
И в старом доме тихо, но
В нём навсегда отец остался.



***
Гнездилась сердобольная строфа
Как вишенка на фестивальном торте.
Я вспоминаю белый сарафан
И вспоминаю, как его испортил.

Ты танцевала голой на столе,
Читая мне Астахову... О, боже!
Ломился в дверь отчаянно Олег –
Поэзию любил, похоже, тоже.

Не помню, как прощались мы с тобой.
Проснулся я в зелёном самолёте,
И неба торт с мастикой голубой
Напомнил о Кольчугинском болоте.



***
Когда посыплется песок
Из рук твоих в мои ладони,
Я выжму персиковый сок
Из солнца спелого!
Джин-тоник
Я выпью,
угощу тебя,
И замок вырастет песочный.
В лимонном чае октября
Луна растает.
Свет подстрочный
Коснётся веточки стиха,
И ямб распустится кудрявый…

Но нет песка – вокруг труха
И вместо замка пень дырявый.



Гармонист

Нелегко быть гармонистом
И гармонию ловить
В свежем поле, в небе чистом,
Ноты связывая в нить...

И в подземном переходе,
И на свадьбе, в кабаке
Петь всё то, что нынче в моде,
На невнятном языке.

Сердце тянет на рыбалку:
Пиво, раки, колбаса…
За косу поймать русалку,
Если есть у ней коса.

Но родился гармонистом –
Гармонистом и помрёт.
А родился б верлибристом,
Было б всё наоборот.



***
Уже устали от зимы
Собаки, кошки и синички.
Замёрзли черти и кулички
В бараке ледяной тюрьмы.

И вертикальный дым трубу
Как репку тянет из барака...
В бараке пьют, в бараке драка,
Минута – и начнут стрельбу.

И только у порога мать
Сидит и ждёт с войны солдата,
Как бабушка её когда-то
Ждала отца... Была зима…



***
Везли овец на мясокомбинат,
И было душно в кузове глубоком.
И слышалось ворчание ягнят,
И вдалеке – кукушка-чернобока.

Водитель Челентано напевал,
И открывались мятые ворота…
Овечек завозили на повал,
И пахло кровью в воздухе до рвоты.

Козёл их встретил старый за углом –
Поверили ему и стали тише...
И вслед ушли овечки за козлом.
Козёл-то вышел, а они не вышли.


***
Счастливый снег как белый мох
Обнял завалинку избушки.
И за столом промеж эпох
Поэму пишет старый Пушкин.

У печки спит молочный кот
И зеленеют занавески.
Сергеевич сварил компот,
Приехал юный Достоевский.

Зима как белая нуга
Растянется до звёзд апреля,
И только бабонька-Яга
В гостях у сказки вяжет время.



***
Как хочется проснуться и понять,
Что ничего не нужно, я в деревне:
Ковёр с оленем, бабушка и мать
Капусту солят.
Вкусное варенье
Налью в тарелку – и в него блины
Макать я буду, запивая чаем...
Возьму фуфайку, тёплые штаны –
Надену их, чтоб зубы не стучали,
И в огород – ранетки собирать,
Промёрзшие и сладкие до жути!
Повидло варят бабушка и мать,
С экрана Петросян о чём-то шутит…



Хорошая погода

                Нине Ягодинцевой

В Челябинске хорошая погода.
Пельменная, и разговор с Дашко.
Не пьём вино, а пьём тархун с крем-содой,
Таков закон. А далее пешком

Мы доберёмся до метеорита,
И Сашка скажет: «Ни фига себе!»
Потом на семинаре деловито
Мы разберёмся в чьей-нибудь судьбе...

Грустить в Челябе, хныкать – не годится.
Стихи прочтём – какие мы чтецы!
И улыбнётся Нина Ягодинцева,
И скажет: «Вы, ребята, молодцы!»



Преступление

Бабуля с дедом сладко спят
За шторками зелёными,
А мы с брательником гусят
Пасём, и пахнет клёнами.

Мы обсуждаем супер-матч:
Спартак играл с Аланией.
На блюдцах чай, ещё калач,
Рассеяно внимание.

С довольной мордою Дружок
Лежит, зубами клацает.
В деревне летом хорошо!
Но где же гусь шишнадцатый?!

Проснулся дед и дал люлей,
Настало искупление.
Наказан дедом был кобель
За наше преступление.



***
Она всегда смеётся надо мной
И собирает старые афиши…
Давно болеет Никой Турбиной
И, как она, стихов почти не пишет.

Она со мной ложится на траву,
Рассказывает сплетни про поэтов.
В её машине группа Ундервуд
Играет от субботы до рассвета.

Мне трудно с нею, но и хорошо,
Я за неё порву любую грелку.
Я для неё полезу на рожон,
Поймаю белку и схожу на стрелку...

Не знаю, почему в неё влюблён.
Другую повстречать не удаётся.
И над речной волной шумит не клён –
Она шумит и надо мной смеётся.



Ступени
                В. Т.
Ты чувствуешь вибрацию ступеней?
Идём – наверх ведёт клубок из слов.
Так хочется по щучьему веленью
Призвать любовь из сказочных веков…

Сползает свет, и пряники двустиший
Кусаем мы, и портим аппетит.
Шепчу тебе: Виктория, потише,
Ведь колокол нам шёпот не простит!

Финальный шаг. Дрожат твои колени.
Снимаешь туфли. Таганай вдали…
Ты чувствуешь вибрацию ступеней?
– Да, чувствую, на цыпочках пошли...



***
За огородом конопля –
Высокая, ненужная.
Наседка вывела цыплят.
В селе погода душная.

Мы поливаем огурцы,
Едим малину тёплую,
И вкус домашний кислицы
Мы перебьем похлёбкою.

И старый Мальчик без цепи,
Но ходит перед будкою.
Путёвку в детство не купить,
Поблёкло незабудкою.



Мусор

Опять сжигаю мусор, на снегу
Нет признаков весны.
Трещат пустоты.
Огонь ещё не попадает в ноты
И подбирает щепки на бегу.

Клубится дым – похож на кенгуру,
Пропитывает снежное пространство,
И, нарушая мира постоянство,
Он прогрызает в темноте дыру.

Сгорает хлам. Дыхание огня
Сбивается, срывается на шёпот...
И начал таять снег, и хорошо так
На улице – и в жизни у меня.



Гладь меня…

Гладь меня по шее и рукам
До мурашек, до седьмой щекотки...
И не верь гремучим дуракам,
Сплетницам и прочим идиоткам.

Девочкой и рыбкою зову,
Но уже русалочке под сорок…
Наша лодка так же на плаву,
Как сказали в ЗАГСе. И спросонок

Кашею тебя я накормлю,
Выпьешь свежевыжатое солнце…
Я семнадцать лет тебя люблю!
Навсегда останусь одножёнцем.



***
Июльское картофельное солнце
Окучивает с нами огород.
Мы обсуждаем фильм про мирмидонца:
Брэт Питт, наверно, «Оскар» заберёт...

А после батя на своем «урале»
На озеро купаться отвезёт:
Раз мы в саду совсем не загорали,
На берегу нам точно повезёт.

А вечером облает нас Татошка,
Что мы его не взяли отдохнуть...
Какое счастье, что у нас картошка,
И от неё никак не улизнуть!



Вовремя

Предательски вовремя вышла в рассвет,
И завтрак остался нетронутым.
Заколка блестит меж советских кассет,
И там же забыла корону ты.

Была не любовь, а тотальный каприз.
А в полночь являлась ты стервою!
Семь банок сгущёнки и новый сервиз
За бабу положено нервную.

Я вставлю кассету, и магнитофон
Споёт мне о розовом вечере…
Забыла ключи – и пищит домофон,
Но, к счастью, сказать больше нечего.



***
Как хочется всё бросить и уйти,
Залечь на дно в кольчугинской деревне,
Корову и свиней приобрести,
Читать стихи лягушке и царевне…

Как хочется не знать про интернет,
Про либералов в области культуры!
Для них поэт в России – не поэт,
Для них вокруг все дураки и дуры.

Как хочется забыться и вздохнуть,
И подышать свободой и морозом!..
Но, видимо, я свой продолжу путь
В телеге из культурного обоза.



Чужая

Чужая машина, чужая мечта,
И женщина рядом – чужая.
Чужой поцелуй – и на миг темнота.
И град по шоссе, угрожая,
Царапает стёкла и наши сердца:
Мы в точку идём невозврата.
Слеза на ладони? – Нет, это пыльца
И свежие дольки заката.



Кузбасс

Мы с тобой танцевали в Калтане,
А в Осинниках кушали мёд.
В Киселёвске купались в фонтане
И кутили всю ночь напролёт.
В Междуреченске лопали пиццу,
А в Мысках налетели на штраф,
В Мариинске успели напиться
Двух друзей из Белово забрав.
Били бардов в холодной Анжерке,
В Прокопе мы сожгли фестиваль.
И под Кузнею на фейерверке
Молоком запивали миндаль.
В Салаире стихи мы читали –
Даже слышали в Гурьевске нас!
Разобрали Юргу на детали,
Встал на тапки топкинский Пегас.
В Таштагол мы решили не ехать,
Потому что далёк от Тайги.
В Полысаево мы ради смеха
Сочинили с яйцом пироги…
Мы уснули в Берёзовском. Тихо
Под Кольчугино стало без нас.
Но подняли в Щегловске шумиху –
Мы крутые! За нами Кузбасс!



***
Ты посуду бьёшь, а я – баклуши,
И смотрю загадочный футбол.
Ем я то ли роллы, то ли суши,
Ну, а ты хомячишь корвалол.

Я пишу стихи как Сола Монов
И в футбол играю хорошо.
Если я не Саша Филимонов,
То уж точно Федя Кудряшов.

Но вернёмся мы к моей барашке:
Склею чашки, кружки и мечты!
И ползут к тебе мои мурашки,
Только отфутболиваешь ты.



Когда жена на отдыхе

Живу холостяком четыре дня.
Ну как живу? – Всё время на работе.
Потом кормлю кота, он весь в заботе —
Квартиру охраняет и меня.

Варю пельмени, делаю салат.
Включаю Матч ТВ – и на диванчик…
Я к сорока годам уже кабанчик,
И я не виноват, бьюсь об заклад.

Мне холодно и плохо без жены:
Пельмень не лезет, захотелось гречи…
И не повешусь я в зелёный вечер,
А с Барсиком объемся белены.

Как трудно мне и скучно без жены!
Я приберу посуду, нафиг мусор,
Окрошку приготовлю с ярким вкусом
И вымою полы до белизны…



***
Где-то меж Самарой и Тольятти
Мы считали звёзды до утра.
Куртку белую на чёрном платье
Обнимал. И капельки костра
Согревали. Дождь был бесполезен –
Убегал по берегу, скользя…
Целовал фиалки щёк и грезил:
Целоваться в губы нам нельзя.
Волны как созревшие ранетки
Падали на жигулевский лён.
Мы стихи писали на салфетке,
И шуршали – Волга или клён.



***
Полярное сияние ума
И Баренцево море ожиданий…
В Териберке прекрасная зима:
Не нужно мне египтов, турций, даний!

Луна на ледовитом рубеже
Висит как будто бронзовая буква.
В воде дыхание морских ежей,
И под ногами созревает клюква.

На ледоколе «Ленин» хорошо –
Любое судно перед ним калоша.
И за рулём командует Коржов...
И охраняет Родину Алёша.



Анатолич

– Здорово Анатолич, как дела?
На фестиваль Бельмасовский приедешь?
– Конечно, Дима, вырвусь из села
И Лёшку вспомним, на турбазе встретишь?

Конечно, встречу! И налью сто грамм,
Хоккей посмотрим и порвём канадцев.
Стихи прочтём мы и напьёмся в хлам,
И пусть все верлибристы нас бояться...

…Студёный август выгорел дотла.
И деревенский гений не проснётся...
– Ну, здравствуй Анатолич! Как дела? –
В Старобачатах эхо отзовётся.




***
Хорватская душа
Шальна – стремится к маю.
Бразильцы не спешат,
Бразильцы понимают.

Газона широта.
Две стенки. Мяч в воротах.
Не ожидал вратарь
Такого поворота.

Хорват берёт разбег:
Закалка и сноровка!
И загребский хавбек
Счёт сравнивает ловко.

Пенальти от ножа…
Блестят перчатки славы:
Во власти куража
Сегодня югославы.

Хорватская душа,
Шальна, стремится к маю.
Бразильцы не спешат,
Бразильцы понимают.



***
А в Протопопово зима,
Едва скрипит придворный тополь,
И старый пёс по кличке Чопа
Всё сходит на цепи с ума.

Из-за ограды дурачок
Глядит в шукшинскую эпоху –
Ему ни хорошо, ни плохо,
Ни холодно, ни горячо...

В окно вползает полутьма.
Поёт бабуля, вяжет. Тихо.
Огни погасли за Ершихой.
Спит Протопопово. Зима.



***
В плесени мои родные сени
И в грязи испачканы пороги.
У меня повесился Есенин,
У меня повесился Ставрогин.

По моей квартире ходят сплетни –
Собирают строчки или спички,
И когда приходит ветер летний,
Улетают бабочки-синички.

Может, это духи? Или души?
Разница видна и ощутима.
Я от страха закрываю уши:
Кто ты? Что ты, Филиппенко Дима?

По моей вселенной едут крыши.
Я замёрз до боли и до нитки.
Под моим окном гуляет Рыжий.
Турбина смеётся у калитки.



Стишок

Давай, я напишу стихотворенье,
Где муха не садится на варенье,
А ест его не покладая лап.
И я пришлю стишок тебе в вотсап.

А ты за это мне пожаришь мяса,
И перед сном со мной поточишь лясы,
А утром кофе принесёшь в постель
И будешь целовать отсель досель…

Я постираю шторы и носки,
В розетке ты спаяешь проводки...

... Мы смотрим телевизор, спит  Пушок –
Вот что с годами делает стишок.



Голуби

Сколько б я не обжигал строку,
Всё равно на выходе горшочки.
И рассвета розовые щёчки,
Как синички, мёрзнут на снегу...

Хочется согреться и уснуть,
А проснуться бронзовым поэтом,
Чтоб зимою, осенью и летом
Мне несли цветы, даря весну.

А когда наденет город мой
Розовые варежки заката,
Голуби посмотрят виновато
В небо над моею головой…



***
Идти по снегу – значит, верить в снег
Тащить рюкзак с ненужными вещами,
И убегать оттуда, где прощали,
И всем назло топтаться по весне.

Идти по краю – значит, верить в край,
Не празднуя предателя и труса,
И выбросить из рюкзака весь мусор –
Свободным и пустым пришлёпать в рай.



***
На берегу таинственной реки,
Где ты меня огнём своим согрела,
За нами наблюдали светлячки,
Да и сверчки шпионили умело.

Но мы с тобой не замечали их,
И тишина спасала наши души.
Тебе шепча не сочинённый стих,
Гармонию ничем я не нарушил.

Озябший август нам соврать не даст,
Как мы любили, а точнее, грелись…
И тишина не выдаст, не продаст,
И светлячки от зависти сгорели.