Необузданная Россия

Ты веками таскала камень на алтарь.
Зазывала дожди слезами седых волос.
Напевала, так плачет рама на ветрах
и росой торопила травы на покос.
А потом заплетала в косы душистый хмель,
провожала у перепутья своих сынов
и руками сбивала пламя с дверных петель
и опять возводила в храме сгоревший кров.
И ждала у порога. Немыслимо, сколько ждать.
Как сосна на пригреве. Устало, в прогорклых снах,
сторожила Богоявленье: Жена и Мать.
Только время читало дни на твоих щеках.
По тебе ли грустит в степи колокольный стон.
По тебе ли поет ручей на ничьей земле.
Колыбели твоей, волхвы понесут поклон.
Коробейник почтит торги по твоей суме.
***

Вечно страждущий мессия. От истоков седых вершин.
Необузданная Россия - ген бродяжьей степной души.
Лубяные твои подворья да тесовая городьба,
неустроенная до боли, - безучастная голытьба.
Изголовье твоих закатов, как стремнина из пустоты,
убегает стремглав на запад, в химерические мечты.
Вожделенного постоянства, обнищал сиротливый кров.
Покидая свое пространство, солнце скатывается в альков,
чтоб упруго расставить ноги на пороге иного дня,
по разбитым твоим дорогам, колокольцами прозвеня.
И взойти за твоей околицей, Богородицу помяня,
и во славу ея, как водится, окрестить кулаком коня.
Лают дедовы полустанки, рдеет жаркой рябины стяг,
и, шалея от горькой пьянки, - все дороги ведут в кабак.
Признавая свое бессилие, зреет рабская немота.
На задворках моей России первозданная Красота.
***

Запылила дорога в излучину.
Покосились дома подранки
и прижались березки к обочинам,
как заезжие куртизанки.
Пес облезлый в хозяйском валенке
на завалинке лущит блох,
он не помнит, как бегал маленьким
только к старости занемог.
Соберу на ладонь краюху               
этой черствой, ржаной земли
и заслушаюсь, как на ухо
плачут курские соловьи.
Я проехала по России,
не осилив ее границ.
До чего старики красивы
теплотою открытых лиц.
Как невинны в озерной гуще,
заболоченные края.
Только время дороги плющит
и тоскуют без рук поля.
Видно к осени. День слезится
и зарницы в степи горят,
а ночами, - калитка снится
и рябины в груди болят.
***

Уже невмоготу держаться века,
полощет время старый циферблат
и город пуст и сторонится Мекка
отсчитывая пульс сто лет назад.
И все прошло. О чём-то запустелом,
сквозила вдоль забора колея,
привычно так и как-бы, между делом,
свинцом делила долгие поля.
Под ржавчиной осевших котлованов,
израненные кроны тополей
и строчка птиц, обернута туманом
в колодезные ребра журавлей.
И в ряд кресты, ранжированы строго,
как будто вдаль, повинности несёт,
без крова, опустелая дорога,
где каждая тропа наперечёт
ведет мосты осиротелых буден
и неподсуден замысел дождя
и только мир задумчив и безлюден,
и вдоль судьбы плутает колея.
***
На сваи земные по грудь оперлась.
Не свалит Россию заморская грязь:
лечебные цели, учебные цепи, -
не светит болтаться на этом прицепе.
Нам грязи, своей достает в аккурат!
Мы ваша аорта. Сплетение жил.
Пульсирует в наших артериях жизнь,
всей плотью могучей идет на закат.

Прислушайтесь, как наши мысли гудят.
Мы нервы, мы воля усталой планеты               
и дышат покоем Стальные Лафеты!
И полон радушия Сумрачный взгляд.