67. Воинственны гвардейцы без прикрас

      Фрагмент романа «Вдова»
       (предыдущая глава из романа «Вдова»
         http://stihi.ru/2025/07/02/7111
          «66. Прорваться и в тыл русским мчать вперёд»)

Противникам стоять взаимно тесно.
Слечь раненым в овраги есть резон,
Поскольку Смерть не падала отвесно.
Стояньем же в резерве потрясён
Был всяк, туда попавший, ибо ядра,
Влетая в строй, сегодня, а не завтра
Любому гарантировали смерть.
При этаком стоянии лишь треть
В строю осталась к вечеру бы целой.
Но был и шанс от пушек «отдохнуть»,
Столкнувшись с неприятелем грудь в грудь,
Дойдя до рукопашной, тесной, смелой,
Привычной схватки, вынеся на суд
Свой личный навык. Радостный абсурд...

У Смерти праздник: «Может быть, к   зиме   я
Снежком    припорошу    вас среди трав…»
Как будто бы из жути подземелья,
Кровавые ручьи лились стремглав
Под ноги атакующих. Смелея,
Дивизии при всей харизме Нея
Шли в бой не за него: бойцам азарт
Давно внушал их идол – Бонапарт…
Атак и контратак число смешалось
В сознании сумевших уцелеть.
Сгорать в огне мгновенно? Хуже – тлеть
От ран, когда в суме порожней Жалость
Страдающим спасенье не несёт.
В час боли и увечий кто уснёт?!

От пушечной стрельбы неимоверный
Стоял над полем грохот или гром.
Закрадывался ужас. Стыли вены,
И вздыбливались волосы торчком.
Дым стлался, словно сам собой раздутый.
Полк гренадёр шёл к русскому редуту
И глотки надрывал враз сгоряча,
Во славу императора крича.
Над телом окровавленного брата,
Что русским изувечен был ядром,
Саксонский кирасир сквозь адский гром
Заслал проклятья в адрес Бонапарта,
В аффекте обещая гнев и месть
До «выродка кровавого» донесть.
            .             .             .
Овражисто, порою и бугристо,
Простёрлось поле. Взять его – не блажь.
Саксонцы-кирасиры, фаталистам
Служа примером, вправе взять реванш
В стоянии под ядрами. Неистов
Вот-вот в пути кровавом и тернистом
Напор их станет, только дай приказ!
Воинственны гвардейцы без прикрас,
А кони их массивны, как медведи.
Храбры кавалергарды и сильны.
Напутствием король их осенил.
Барон фон Лейссер сам за них в ответе
Не только пред саксонским королём,
Поскольку Бонапарт их взял в наём…

Начав атаку быстрым конским шагом,
Пошли бы и в галоп, а тут вдруг: «Стой»!
Застыли кирасиры пред оврагом –
Есть шанс преодолеть, ломая строй.
Напротив – артиллерия и драка
С пехотой русских, ну а дно оврага
Не манит заболоченным ручьём.
И склоны так обрывисты! «Учтём
Нюансы, кое-где поодиночке
Придётся проводить моих задир», –
Недолго ждал саксонский командир.
Не очень-то боясь в воде замочки,
Гвардейцы брали штурмом крутизну,
Как будто злато-царскую казну.

Стал густо устилать кроваво землю
Из мёртвых и побитых тел покров.
Фон Лейссер предвкушал: «Врага рассею,
Ворвусь в село, из всех щелей, узлов
Повыбью русских, нос утру французам
И польским же гусарам, что со вкусом,
Умеют строй держать не хуже нас.
Жаль, мы в Россию вторглись без кирас.
Скомандовал Мюрат неоднозначно,
Чтоб взять мы помогли ему редут.
В итоге все заслуги загребут
Себе в бою французы, плюнув смачно
На подвиги саксонцев ради них.
А мне плевать на кляч их всех дрянных»!

Опасные противники России,
На рослых сохранившихся конях
Горды собой саксонцы-кирасиры.
Культ чести в генетических корнях
Таких сорвиголов, само собою,
Всерьёз их мотивировал для боя.
Презрение к противнику в груди.
Семёновские флеши позади.
В насмешку над упорством и затратой
Гвардейских сил (людей и лошадей)
Для эскадронов вне иных путей
Семёновский овраг предстал преградой.
Овраг, картечь и пули – ассорти.
Расстроились сплочённые ряды.

Стремительным рывкам полковник учит.
Сшибая тех, кто лез за ними вверх,
На дно ручья срывались кони с кручи,
Заканчивая чей-то ратный век.
«Скорей-скорей построить эскадроны,
Задержанные каверзным ручьём!
Скорей покончить с русским мужичьём,
Упрятанным в зелёные мундиры,
А дальше всё нам будет ни по чём! –
Барон был ненамного огорчён. –
В дальнейшем станем мы непобедимы!
От нас ждут и разбитых батарей,
И больше пленных русских поскорей», –

Решил себя покрыть навеки славой
Саксонец и полковник Лейссер: с ним
Полк кирасир противника грыз лавой,
В сплоченной массе был неотразим.
Потери понеся от русских ядер
(Редут их – извергающийся кратер),
В атаку кирасиры понеслись,
Спеша втоптать пехоту в прах и слизь.
Не сдержат великанов штык и порох.
Пробить кавалергардам суждено
Некрепкое каре. В глазах темно.
Пехота, видя гибельный    напор    их,
Ложилась навзничь, но вставали вновь.
Град пуль поразбивал вслед спины в кровь.

«Овраг – преграда в пику кабинету
Штабиста с картой, мать его ети!
Обрывистый склон пуст – здесь русских нету.
Ошибка русских: дали перейти
Овраг тяжёлой коннице к селищу, –
К Семёновскому выйдя пепелищу,
Гвардейцы превзошли российский мат,
Ругая явь на свой саксонский лад,
ведь кони в погреба, ломая ноги,
Самих притом калеча седоков,
Как умных, так и просто дураков,
Проваливались в пепле по дороге. –
Да в зад всю эту мерзкую войну
Безмозглым полководцам! Сам воткну»!

Драгунский полк в бою рассеяв встречном,
Саксонские громилы разбрелись
В погоне и в дыму, казалось, вечном.
Фон Лейссер – режиссёр из-за кулис
На поприще военного театра –
Штыки минуя, пули, сабли, ядра,
С трудом собрал лишь полуэскадрон.
Но, личным оптимизмом покорён,
Пошёл, зарвавшись, на соединенье
С полком гвардейским Цастрова: сосед
Проклюнулся из дыма вдруг на свет.
Вот сблизились и… миг недоуменья
Кошмаром стал. Полк русских кирасир!!!
В обличии подвох. Коварен мир!

Пыль до небес едва не скрыла солнце.
Сыграли злую шутку дым, сумбур.
Как яростно не бились бы саксонцы,
Поняв насколько случай – самодур,
А всё ж обречены на гибель в рубке
(Средь великанов вряд ли был кто хрупкий)
Там были сразу тридцать удальцов.
Изрубленных узнал ли Бог в лицо?
Исколотый, попавший под копыта
Полковник Лейссер чудом в плен был взят,
Когда других добили всех подряд.
Ещё чуть-чуть и было бы пробито
Лицо в лоб пулей. Мщением горя,
Один из кирасир ругался: «Зря

Щадите, братцы этого злодея!
Я всех бы слуг антихриста слал в ад»!
Пока фон Лейссер ждал, сам холодея
От боли, ран и нервных всех затрат,
Что скоро покромсают плоть на стружки,
Матёрый кирасир-старик из русских,
Которые кружились в духе ос,
Саксонца под защиту взял, повёз
(Трофеи шли от пленника в нагрузку)
Побитого полковника в обоз.
Подробностями яркими оброс
Впоследствии сей случай под закуску…
Какой-то кирасир из молодых
Ткнул пленного полковника под дых

Из чувства мести злобно пистолетом
И тут же в лоб грозился застрелить.
Старик с душевным неким пиететом,
Притом, что смог полковника пленить,
Свёз в госпиталь его на излеченье.
«Честь – в русских офицерах, а из черни
Спасителем мне стал лишь тот седой
И добрый кирасир, что вдруг собой
От прочих заслонил меня, жалея, –
Фон Лейссер осознал поздней в плену. –
Сказал я сразу «силь ву пле» ему
Да и отдал часы свои. Добрее
Он больше стал: «Жить будешь, генерал»! –
Сказал он мне, но и часы забрал…»

       (продолжение следует)