О доверии

Я с самого раннего детства чувствую свою неуместность. Мне от этого очень неуютно, больно, причем — постоянно. Очень грустно и одиноко. Я неоднократно пытался приложить усилие для достижения какой-то гармонии с миром — но каждый раз натыкался на неудачу. Мир словно сопротивлялся и отбрасывал меня назад. Я не мог понять — почему... То мне казалось, что я какой-то не такой. То мне казалось, все происходящее проявлением какой-то изощренной, дьявольской нелюбви. Не мог понять. Но внезапно меня осенило.

Каждый раз при попытке внести изменения мне предлагалось перестать быть собой. Не просто чуть подстроиться, это нормально. А именно перестать быть тем, кем я себя очень глубоко ощущаю. Начать выполнять условия, на которые я, оставаясь собой, пойти никак не могу. Не потому что не умею. А потому что не приспособлен, как не приспособлен, например, телескоп для гончарного искусства.

Для меня перестать быть собой — равно перестать быть. Исчезнуть. Даже если тело продолжит ходить по земле.  И здесь, повторюсь, речь не о принципах — не об отсутствии гибкости. Её у меня в достатке, я иной раз, изгибаясь, нахожу в себе такое, что сам изумляюсь, иногда от ужаса хочется отвернуться (но нет). Речь об очень глубоком понимании себя. Я над этим пониманием работаю много, долго, шлифую линзы наблюдений за ним постоянно.

При выборе между успешной, востребованной жизнью и жизнью самим собой я выбираю оставаться самим собой. Всегда. Даже когда думаю — а не пошло бы оно все к чертям. Но нет. Не могу послать. Да и не хочу, если говорить из глубины и честно. Поэтому и нет, казалось бы, счастья.

Оставаясь собой, я говорю с миром, но не вижу в нем отклика, не слышу его ответа. Моя природа, мои качества, моя личность, моя любовь не востребованы. Даже любовь, да, удивительная и божественная, в итоге превращается в очень горький фарс… Значит ли это, что мое появление в мире — это ошибка, сбой в системе, что арбузное семечко занесло в непролазную тайгу, или наоборот, снегопад обрушивается на экваторе, и, не достигая земли, тает и испаряется, и так бесконечно? Может, это ошибка? Может, я неправильный? Может, мой принцип остаться собой неверный? Надо подстроиться, измениться, стать другим? Иногда мне кажется, что да, так оно и есть, но…

Много размышляя об этом, я начал догадываться о важной вещи. Мир пластичен. Мир огромен, упруг, иногда кажется, что незыблем, но нет, он пластичен. И вот если я такой, какой я есть, появился здесь, присутствую здесь, и выбираю быть собой — то мир очень медленно, вязко, едва заметно (а часто и вовсе не заметно) начинает изменяться под мое присутствие. Это магия. Это не мания величия, не бред сумасшедшего. Это настоящее свойство мира, его естественная реакция, следствие устойчивого существования личности.

Важно заметить, что скорость изменений мира под личность зависит от требования к их масштабности. Возьмем парадигму — квартира, в ней комод, на комоде горшок с цветком. Если для комфортного взаимодействия требуется лишь передвинуть горшок — то всё происходит мгновенно. Если переставить комод — то несколько медленнее, но все равно относительно быстро. Сменить квартиру — дольше, сложнее, но пусть это займет год, все равно, это только год, год, который потребует определенных, относительно простых усилий. Но они понятны, цель ясна, алгоритмы ее достижения прозрачны. Такие изменения мира просты.

Но статуэтки и комоды не решают суть, если суть требует взрыва сверхновой. И бессмысленно пытаться ускорить события, меняя порядок внутри парадигмы, даже если она становится вроде бы неузнаваемой. Перестановки, переезды… Как сказала бы Маргарита Павловна из «Покровских ворот»: «Хоботов, это мелко»… Ты всё равно остаешься в мире, который тебе чужд.

Если для соответствия тебе, как личности, нужна не перестановка, а глобальное изменение, то на это может потребоваться очень много времени. Иногда целая жизнь. Может даже и не одна.

Но есть хорошая новость. Звезда готовится взорваться. Нужно лишь оставаться, как и прежде, собой. Как сказал Левитанский — следует жить, шить сарафаны и легкие платья из ситца. И доверять звезде. И естественному порядку вещей.

Когда она взорвется — статуэтки, комоды, квартиры сами выстроятся в новый порядок, подчиняясь многоинструментальной музыке, сопровождающей это. Но не раньше. 

Важно еще вот что. Всё это — не о мечте. Мечта — это про воображение. Мечта — это работа сознания, возбуждающая эмоции. Одним словом, мечта — она про «хочу».  А это — про «есть» внутреннюю, неизбывную суть, форму которой мир со временем принимает.

И когда мир примет такую форму, то, возможно, он будет странным, возможно, далеко не идеальным. Но это всё не имеет значения.

Для меня лично важно, что я наконец уместен. Что моё исстрадавшееся эго обретает покой. Это гармония.

И если довериться ощущениям, верить протуберанцам звезды, а их блики проглядываются уже сегодня… Мир, изменения в котором грядут, будет — да, причудлив, странен, — но красив, глубок и очень-очень интересен. И я счастлив быть причастным к этим изменениям.

И вот еще что важно. Я чувствую: я не один. Один бы я не сдвинул этот мир. Нас несколько здесь — вроде бы неуместных, но очень и очень важных. Выбравших быть собой.  И мы обязательно встретимся.