Голос, который говорит от моего имени

Я проснулся от звука собственного голоса. Он был чужим.

Слово, которое я произнёс, дрожало в воздухе, как нитка из чужой рубашки - липкое, неуместное, не моё. Я сидел на краю кровати, не помня ни снов, ни времени, ни того, кому принадлежит голос в моей голове.

Он говорил обо мне. Он говорил за меня. Он знал, как я должен чувствовать и как дышать.

**

Всё началось не с философии и не с женщин. Всё началось с детства.

- Ну - ка молчи, пока взрослые говорят. - Это не было агрессией. Это было чем - то. Чем - то из детства. Молчание - добродетель. Слова - долг. Я рано понял: говорить можно только чужим.

Я повторял фразы отца, как молитвы. Повторял его походку, голос, даже паузы. Его «понятно», его «всё в порядке» звучали из моих уст чаще, чем из его. Я был хорошим мальчиком, пока был его отражением.

Позже я понял, что и мама говорила чужим. Иногда - голосом двоюродного брата Жени, иногда - её собственной мамы. Она умела интонацией сделать из «ужин готов» - обвинение, из «ты опять поздно» - исповедь.

**

Я вырос. Меня звали по имени, которое я не выбирал. Я думал словами, которые мне вложили. Я целовал губами, что научились повторять сцены из фильмов. Я говорил «люблю» потому, что другого языка для одиночества мне не дали.

Когда я занимался сексом, я однажды прошептал ей на ухо:

- У тебя запах осени. Такой, как в детстве, когда бабушка резала яблоки.

Она вздрогнула.

- Это я так сказала тебе в прошлую субботу. Ты забыл?

Нет. Я не забыл. Я взял это себе. И не заметил.

**

Слова начали лезть отовсюду. Я начал ловить себя на том, что мыслю чужими фразами. Аргументы профессора по философии, который говорил о Гегеле так, как будто у него болела душа. Цитаты Цветаевой, когда становилось одиноко. Фразы бывшей девушки, когда я злился. Даже голос кассирши из магазина, когда я хотел извиниться.

Я перестал быть. Я стал как библиотека, которую никто не заполнял, а только перелистывал.

**

Я открыл старый блокнот. Там была наклеена вырезка. Моей рукой. Я переписал это в восемнадцать лет:

"Мне нравится, что вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не вами..."

Нет, не Цветаева. Ахматова. Или Поженян? Уже не важно. Главное - я тогда думал, что это про меня. Теперь - знаю. Это не я. Это кто - то когда - то во мне жил.

**

Я решил очиститься. Я начал вычёркивать. Писал на бумаге всё, что вспоминал, - и выжигал. Выдёргивал фразы с корнями. Ставил кресты на мыслях, что не мои. Закрывал глаза, чтобы не видеть в зеркале чужие мимики.

Я замолчал. Молча шёл по улице. Молча пил воду. Молча делал покупки. Молча сидел в ванной.

Однажды я заметил: я думаю тишиной. Без слов. Без интонаций. Без образов. Сначала было страшно, потом - пусто. Не облегчение. Не свобода. А как в доме, из которого вытащили все стены.

**

Я пошёл к матери. Хотел спросить, кто я. Кто я был, до того как научился говорить. Но она меня не узнала. Она сказала:

- Ты стал говорить совсем как твой отец. Даже не глядя - узнала бы.

Я ушёл. Случился нервный срыв. Я кричал на улице. Кричал не словами - звуком. Сломанным, как крыло у птицы. Люди оборачивались. Кто - то вызвал скорую.

**

Теперь я здесь.

Белая палата. Окно с решёткой. Простынь, пахнущая лекарством. Санитар с усталым лицом, в котором нет ни жестокости, ни сочувствия - только повторение. Он ставит мне еду. Он спрашивает:

- Вы будете есть?

Я не отвечаю. Я не знаю, кому принадлежит "да". Или "нет".

Я пишу на стене пальцем. Пишу снова и снова:

Где - то точно было моё "Я". Где - то оно было. Оно не могло исчезнуть просто так. Оно... было.

**

Сегодня ночью я встал. Пальцы дрожали. Я подошёл к двери. Начал биться. Кричать. Голос рвался, как кожа. Я орал:

- КТО УКРАЛ МОЁ "Я"?! ОНО БЫЛО! Я ПОМНЮ ЕГО! Я БЫЛ! Я БЫЛ!

Санитары сбежались. Один держал за плечи. Другой - ввёл иглу. Я просил, умолял, орал. Пена на губах. Сердце стучало, как кулак в гробовую крышку.

- Верните! Верните, прошу! Я БЫЛ!

Последнее, что я увидел - лампа. Яркая. Как будто кто - то сверху смотрит. И светит в лицо, чтобы стереть тени.

**

Теперь - тишина. Даже внутри. Даже под кожей.

Я больше не говорю. Не шепчу. Не думаю.

Может быть, где - то кто - то ещё живёт под моим именем.

Но я - кончился.

И пусть никто не смеет называть это безумием.

Это - возвращение. К нулю. К точке, где был только крик. Где слово ещё не родилось.


Где я мог бы в теории быть.