Ушарпанные снаружи футляра

темнота, – это  липкая  грязь,
неважно,  присосётся  пивка  ль,
ломает  ли  ноги  пыль  рисунком  вытянутой  кожи,
разве  для  всего  роется  пушистый  взгляд,
сосущая  пустота  не  на  шутку  добротно  задумалась
в  спрессованный  экран  памяти…

неразумно  отторжением  разбирать  крутящиеся  диски  глаз
скованных  смещение  выполоскать,
чёрные  тушки  ворон  усеяли  небо,
точно  измеренными  черепами
срывают  повязку  на  лицо,
впереди  обмелевшая  история  болезни,
позади  могучий  шёкер  зловеще  поскрипывает  одним  своим  видом…

они  поизносились,
они  место  искали  маятно  поисчезнуть,
невесомость  в  рубахе  смирительной  плоти,
как  яркая  вспышка  опылить
до  мозолей  в  глазах,
до  кругов  шёлка  на  ощупь,
выпуклость  использует  наводящее  пьезо
скорее  сложить  улыбку  по  диагонали…

осталось  одной  симметричной  стрелке  повернуть  меня,
соскоблить  рост  до  пола,
снюхать  двубортный  запАх,
пуговицы  расстёгнуты  наглухо,
прочно,
до  пупа  свисает  соблазн  понять  чёрные  тушки,
зыбкий  осадок
непреодолимо  вогнан  вместе  с  тенью.