Мое детство

Как обделены городские дети. Что у них есть? Песочница, да качели во дворе. Другое дело – в деревне! Там у ребенка целый мир.
Утром, спросонок, выходишь на крыльцо. Солнышко греет нежно, словно ласкает, птицы заливаются на все голоса. Вдали у реки – туман. Воздух, еще влажный после ночи, насыщен сотнями чудодейственных ароматов. Сидишь и млеешь от удовольствия. Береза украсила себя великолепными сережками, цветут яблони, вишня. Повсюду радостно желтеют одуванчики. Такая гармония и совершенство кругом, что просто невозможно не ощутить их внутри себя! Блаженство сменяется радостным возбуждением. Это любовь. И она взаимна. Любовь между маленьким человечком и сказочным, божественным миром природы.
Казалось странным, почему взрослые не хотят радоваться и веселиться. Выдумывают какие-то проблемы, переживают и, по всему видно, чувствуют себя неважно в таком прекрасном мире.



      Мы же наслаждались им сполна. За домом росло три тополя. Вокруг заросли из тополей поменьше. На маленьких топольках листья огромные, продолговатые, на взрослых – круглые, помельче. В Тополях мы любили играть вместе с соседкой Галей Шангичевой, устраивали там домики. Три больших тополя были именными, у каждой - свой. Юля с Галей залезали на свои тополя как можно выше. Я почему-то боялась высоты, но за компанию тоже забиралась до более удобной развилки, где можно было посидеть. Они могли торчать наверху подолгу и чувствовали себя как птички на ветке. Влезать наверх не страшно, просто подбираешь подходящие веточки, чтобы ухватиться рукой или поставить ногу. Но стоит посмотреть вниз, как сердце бешено забьется, ноги и руки начинают дрожать и перестают слушаться, пальцы вот-вот разожмутся сами по себе. Хочется только одного – поскорее оказаться на земле.
Воздух в Тополях особенный. Надо подышать им один раз, чтобы влюбиться на всю жизнь.
За Тополями начинался Луг. С одной стороны он ограничен нашим и соседскими огородами, слева – больничная территория, чуть подальше небольшой лесок, который все называли Кусты. Трава на Лугу не очень высокая. Каких только цветов там не было! Ромашки, колокольчики разных видов, незабудки, лютики, кошачьи лапки, полевой мак и много других, на первый взгляд невзрачных цветочков, названия которых мы не знали. На Луг ходили той же компанией и Витю иногда с собой брали. В жаркие дни загорали, занимались акробатикой. Юля прекрасно делала «мостик», «шпагат», крутила «колесо». Я не была такой гибкой, но она меня терпеливо тренировала, в результате у меня по физкультуре была тоже пятерка. Собирали щавель и полевой лук на окрошку. Можно было даже найти с десяток ягод земляники. Рвали цветы и плели венки. Пытались даже считать, сколько видов растений на нашем Лугу, но не удавалось досчитать до конца. Луг был действительно наш все лето.
Однажды, порезвившись на Лугу, мы убежали на Речку. А, возвращаясь домой, вспомнили, что на Лугу с нами был Витя. И мы его потеряли. Бежим скорее на Луг. Уже почти сумерки. На Лугу тишина, никого не видно, только пасется больничная лошадь. В панике мы начинаем звать братца, искать, прочесывая луг вдоль и поперек. Наконец находим. Он сидит в травке такой крошечный, одинокий и тихонько постанывает. Что пережил он за эти часы, пока две безголовые дурочки не вспомнили о нем!? Разумеется, родителям ничего не сказали – зачем их расстраивать. Ох, и попало бы нам за такое разгильдяйство, можно даже сказать злодейство. М-д-а-а-а. Мы всегда считали себя хорошими девочками и взрослые нас хвалили. А тут вот такой прокол.
Была у нас даже своя Тундра. В школе, на уроках природоведения, мы узнали, как выглядит тундра. Там растет мох, карликовые березки. И это мы обнаружили на одной полянке, совсем недалеко от нашего дома. В Тундре мы любили бывать ранней весной, когда снег только что сошел, появлялась первая зелень. Огромные лужи талой воды напоминали озера. Вода в них чистая, приятная на ощупь. Мы снимали обувь и босиком бродили по этим лужам.


Ощущение непередаваемое. Это надо попробовать. Никогда не болели после таких процедур, хотя вода была ледяной.
В Кусты ходили с нянечкой, когда еще маленькими были. Там, в небольшом болотце, можно было встретить голубику. Мы эти ягоды ели с куста, а нянечка собирала в бидончик. Нам объяснили, что не все ягоды можно есть. Мы, конечно, их пробовали тайком. Нормальные ягоды, даже сладкие. Крушина, например, напоминала черемуху, только крупнее и без косточек. Все несъедобные ягоды мы называли Волчьими. В Кустах можно было найти черную и красную смородину, немного брусники, костянику, землянику. А осенью, в осиннике, набрать с десяток молоденьких боровичков.
Еще любили бывать на Староверском кладбище. Что это кладбище, можно было определить по остаткам гранитных и мраморных плит с высеченными на них надписями. Высокий берег реки, заросли серебристых тополей. Место красивое и непохожее на окружающую природу.
Самой любимой в любое время года была страна под названием Река. Летом в жаркие дни купались, загорали. Мост был еще старый, деревянный. Перед каждой опорой возвышался ледорез. Можно было плавать через реку  от ледореза к ледорезу тем, у кого недостаточно было умения переплыть реку сразу. На ледорезы взбирались и ныряли. Самые смелые умудрялись нырнуть таким образом, чтобы вынырнуть внутри ледореза. Прыгали «солдатиком» с перил моста. Тут надо было знать место, чтобы не напороться на сваю. Младших учили плавать весьма суровым способом. Ученика буксировали до первого ледореза и там оставляли. Тому ничего не оставалось делать, как плыть к берегу самостоятельно. Очень эффективный метод, ведь на глубине плыть гораздо легче, чем на мелководье.
Осенью река покрывалась тонкой прозрачной коркой льда. Коньков не было. Все катались просто на валенках, лучше подшитых. Лед иногда прогибался, потрескивал, но держал. Главное, в одном месте не собираться большой компанией. Мальчишки развлекались тем, что, разбежавшись, сбивали с ног девчонок, пока не получалась куча-мала.
Зимой – лыжи. Отец своими руками изготовил нам лыжи. Юльке голубые, побольше, а мне красные, почему-то поменьше. Лыжи получились вполне добротные, выдерживали самые крутые, с трамплинами горки. Деревянные санки, их называли «чунки», тоже пользовались успехом. Делали их для перевозки дров и других грузов, а потому и вместимость у них была приличная. По двое, трое, а то и четверо на таких санях очень даже весело съезжали.
К Масленице готовились недели за две. Все, что могли дома найти ненужного: старые корзины, пестери, обувь, кадушки - везли на самый высокий берег реки и складывли там. Объезжали с санками все дворы, выпрашивая «старье». Собирали уже не нужные новогодние елки, автомобильные покрышки. Куча набиралась внушительных размеров: метра три в высоту. В Масленицу, когда хорошенько стемнеет, собирались все и тожественно поджигали. Сухие еловые ветки вспыхивали мгновенно, с треском летели искры «до небес». Непременно оказывались в этой куче куски шифера, которые


«стреляли», когда к ним подбирался огонь. Резиновые покрышки добавляли ко всему этому фейерверку густой, черный дым. Неописуемый восторг дикарей перед стихией, которой можно любоваться, ничем не рискуя. Ну, разве что на одежде прогорит несколько дырок от упавших искр или угольков. Так ведь и одевались специально в то, что похуже. В завершение мальчишки набирали сажу с резиновых покрышек на рукавицы, подкрадывались сзади из темноты и безжалостно намазывли ее на лицо тому, кто зазевался. Зазевавшимися, конечно, в первую очередь оказывались девчонки. Через некоторое время все превращались в «трубочистов», только глаза блестят. Смыть снегом эту жирную сажу невозможно, даже мылом и теплой водой с первого раза не всегда получалось. Догорают последние головешки, но расходиться все еще не хочется. Тогда идем к обрыву с навесом. Завязывется «потасовка», каждый старается кого-то спихнуть вниз. В конце-концов все оказываются под горой. Крик, визг – весело! Однако домой в таком виде заявляться боязно. Надя Кротова ведет нас с Юлькой к себе домой, умываться.
Ледоход – великолепнейшее зрелище! Чтобы у моста не образовался затор и не снес деревянное сооружение – одних ледорезов недостаточно. Лед взрывали на подступах к мосту. Занимались этим дорожники. Взрывчатку привязывали к длинным шестам. Долбили во льду проруби. Спускали в проруби заряды, поджигали одновременно штук по пять – шесть и бежали по льдинам к берегу, в укрытие. Зрителей набиралось много. Мы с замиранием сердца следили за рекой. Вначале бесшумно поднимался столб льда и воды, уже потом воздух буквально сотрясал грохот взрыва. Обычно лед поднимался вертикально вверх, высотой, пожалуй, с девятиэтажный дом. Иногда взрыв шел несколько вбок, и тогда куски льда шлепались далеко на берегу, угрожая зевакам. После серии взрывов измельченный лед начинал двигаться, в образовавшейся свободной воде кверху брюшком белело большое количество оглушенной рыбы. С сачками и ведрами мальчишки и взрослые устремлялись к реке. Смельчаки бегали по плывущим льдинам. Не обходилось и без купаний в ледяной воде. Дорожники шли долбить очередную серию лунок и закладывать заряды. За ними следили внимательно, как только они начинали убегать к берегу, рыбаки и просто наблюдатели тоже спешили покинуть опасную зону.
В мае, когда озеро переполняется, вода в реке течет в обратную сторону, начинается разлив. Река выходит из берегов, заливает луга и прибрежные кусты, доходит до дороги, которая и спасает наш дом от подтопления. Мужики следили за своими лодками, периодически вытаскивая их дальше на берег, привязывали понадежнее. Бывало, что у нерадивого хозяина лодку уносило половодьем. По большой воде сплавляли лес. Часть бревен терялась. Некоторые из них тонули, но не до дна, а плавали у поверхности воды. Их называли топляками и они представляли немалую угрозу моторкам. Обычно кто-нибудь специально сидел в носу лодки, чтобы вовремя заметить топляк. Топляки собирали на дрова.
На заливных лугах, у полузатопленных кустов, пасется множество некрупной рыбешки. Раздолье для рыбаков. Мы тоже брали отцовские удочки,


копали в огороде червей и отправлялись на рыбалку. Плотвички, небольшие окуньки охотно клевали на такую наживку. Самым неприятным в рыбалке было для меня насаживание червяка на крючок. Пожалуй, мне и сейчас не взять его в руки. Приходилось кого-то просить, а если не было никого поблизости, то пользовалась палочками или камушками. Однажды за таким занятием застала меня Надежда, наша Креска. Она от души повеселилась, и интимные подробности моей рыбалки стали известны родственникам.
Рыбачить на озеро отец брал нас с Юлей по очереди. Там интереснее. Рыбка покрупнее, особенно если ловить на блесну. Рыбачка, как правило, освобождалась от чистки рыбы. Это неприятное занятие доставалось той, которая оставалась дома. Отец научил нас заводить мотор и управлять лодкой. Даже позволял нам самостоятельно прокатиться с подругами. Доверял нам также и свой мотоцикл.
Однажды летом я поехала на нем к бабушке в Севастьяново. Километров пятнадцать до ее деревни. В одном месте был крутой спуск, а внизу деревянный мост через речку. Я поздно заметила, что мост разобран для ремонта, а поворот для объезда уже проскочила. Резко сворачиваю в сторону и лечу с откоса. Мотоцикл в одну сторону, я – в другую. С трудом вытаскиваю его на дорогу, пытаюсь завести. Не получается. Пришлось оставшуюся часть пути тащить его на себе. А дорога, как назло, в гору. К вечеру добралась до бабушкиной деревни. Триумфа не получилось, а получился один позор, да еще бабушку заставила поволноваться. На следующий день обратились к соседу, который работал шофером, но ему починить мотоцикл не удалось. Пришлось домой возвращаться на машине. Отец не сильно ругался. Через некоторое время съездил за мотоциклом Витя.