Три сонета

"Дети"

Никогда сон мой не был столь чутким.
Как в последние дни перед адом,
Вновь на юг улетают утки,
Я лежу под страной Ленинграда.

Взаперти я лежу там на сутки,
Мои вены гремят от распада,
Я испытую жар - то есть муки,
От того мне лишь сниться прохлада.

Выйду я в чисто поле над утром,
Помолюсь за семью и за маму.
Расстреляют меня словно утку,

Что попалась в охотничью лапу.
Увезут меня парусным судном,
В ту страну где мне сниться прохлада.

***

Я робею пред белым листом,
Боги пред ним не робеют.
Я пишу вам - на шее с узлом,
Боги так делать не смеют.
Боги в работе - спустя рукова,
Я же вам душу грею.
Те - не боялись людей никогда,
Я перед вам робею.
Вы - чтите Бога, меня вы не чтите,
Это же не справедливо!
Я вам пишу - на латыни, санскрите
Вы же меня поймите!

Вы не поймёте - я знаю вас люди.
А ведь когда то писали от скуки!

"На улице пахнет стиркой"

На улице пахнет стиркой
И тучи грозят мне пальцем
Кроют руки багрянцем
На вкус - как яд крысиный

Болею я летней ангиной
И цвет её мне не приятный
По сути - то тоже Освенцим
С балкончика словно с картины

И в каждом я ритме узнаю
Походку моих грозотучей
- не мучай себя, не мучай

Так мне говорят собратья
И этот начерно случай
Историей станет устной