Кризис жизнедеятельности

Я в Первопрестольной три тысячи дней.
Узрето так много изрядно плохого!
Душонки, как много разбитых камней,
отбитых от общего камня - от Бога.

Край малоприятный и где-то больной,
давно оподлённый рукой власть имущих.
Погоня за долларом наперебой
поганит приезжих и долго живущих.

Град болен и неоперабельный он.
Внутри бижутерии из метастазов.
Шум это его предпогибельный стон,
а злое дыханье - яд душащих газов.

Учёность беднеет, нищает, увы.
Кругом властолюбие и равнодушье.
Здесь нет ни одной псины и конуры.
Глазища прохожих, как ждущие пушки.

Здесь лица унылы и смотрят всерьёз,
бессчётные глыбища для ипотеки;
есть те, кто шалавится даже в мороз,
с рождения алчные, взрослые дети.

Я вижу уверенно и за версту
рабов ипотечных в уставшем запале.
Жаль, нет терпежа созерцать дурноту,
проникшую в каждого без ритуалов.

Скопление шума уродуют слух,
что я становлюсь ненадолго оглохшей.
Порою смотрю на порядки вокруг
сквозь чёрные слёзы от туши потёкшей...