Ректи

В.Е.

В полдневный жар над Красноярском
не прыгай с лодки в Енисей,
надень дайкири полумаской,
как завещал Хемингуэй.
Здесь красно-солнце перешеек
у набережной разожгло:
там Ень и Сей кусают шею
утопленницы нагишом.
Два берега, две дамы будто
нырнули в воду от тоски
по непотребствам Петербурга
и свежести, дарящей сны.
Так городу в Сибири туго:
ни Юг, ни Центр не страшны.
Здесь по зиме – пустыня вьюги,
по лету – выжженность пустынь.

В полдневный жар над Красноярском
найди оазис свой и пей
дайкири всласть, но не стреляйся
(прости вас Бог, Папаша Хем).
Один глоток на ощупь – хвоя:
уколом чувства возвратит;
он поминальный, колокольный
по всем, иссохшим позади.
Другой играет перебором
ледышкой на зубах, и звук
откроет следующим дорогу,
если врасплох не взял испуг.
А там, в поруке карнавальной,
случится, освежив дождём,
тот праздник, что бывает с нами,
тот праздник, что всегда с тобой.

В полдневный жар над Красноярском
стань сам водой, дай судну течь,
пускай смешаются все краски,
и ты – мираж, и всюду – речь,
речушка, ректи по-простому.
И в мареве под дрожь зеркал
из пены дня родится омут,
затягивающий закат
и выпускающий на волю
любовь, ушла ведь Ангара
от озера, душою с море,
к реке с душой богатыря.
Дайкири осушив, пиши как
писать умел Хемингуэй,
не редактируй, от ошибок
отмоет речку Енисей.