О творчестве Чехова

Говорят, что провидческим даром Чехов обладал,
Но писателю случалось и ошибаться:
Он предполагал, что его будут читать ещё семь лет –
После того, когда его уже не будет,
А потом он станет не нужен и его забудут.
Но вспоминала одна из современниц Чехова –
Писатель к этому ещё и добавлял –
Что потом пройдёт ещё некоторое время
И его снова начнут читать, и будут читать долго…
И если это так, то его прогноз оказался точен:
Чехова читали и чтили после смерти несколько лет,
А потом интерес к нему стал затухать –
Интеллигенция Серебряного века Чехова любила мало,
А в советские двадцатые пытались пойти дальше –
Сбросить с «корабля современности» его наследие,
Но его творчество всё же осталось на «корабле»
И тогда вокруг писателя споры начались:
Кто же он, Чехов - пессимист или, всё же, оптимист,
Певец сумерек или же предвозвестник рассвета,
Нытик он или сатирик – эти вопросы шли мимо сути,
Но они требовали перечитать полузабытые страницы.
И перед читателями вновь раскрылся чеховский мир –
В видимой простоте необыкновенно сложный,
Его произведения стали жить заново,
Всемирную славу приобрели – какой раньше не имели,
Чехова узнали далеко на Западе и на Востоке.
В нашей стране общепризнанным классиком стал Чехов,
Литература, написанная о нём, огромна,
Чеховские пьесы стали идти повсюду
И, наверное, неэкранизированных рассказов не осталось.
Его произведения создали могучее силовое поле
И, со временем, сила притяжения только возрастает.
Сам Чехов о себе говорил только одно:
Он – объективный свидетель времени,
Он – не судья и он не проповедник,
И этим от Достоевского с Толстым Чехов отличался.
Те были художниками великой страсти и пристрастности,
Они шли до крайних выводов в «разрешении своей мысли»,
А Чехов был сдержан и даже холоден,
Глобальными категориями не оперировал
И универсальных концепций не создавал.
Писатель к идеалу жизни не призывал –
Да он и сам не знал, каким он должен быть,
Лишь полумечты «невообразимо прекрасной жизни»…
Чехов не примыкал к политическим течениям,
Хоть многие хотели заполучить его в свой лагерь,
Своё независимое кредо он просто излагал –
Он хотел быть свободным художником – и только…