Дворняга

Стою у окна, и грущу с непогоды,
На старых часах: без пятнадцати шесть.
Смотрю, как собака, неясной породы,
Отчаянно ищет в придворках поесть.

Вжимаются в землю уставшие лапы,
Небрежно торчит запылённая шерсть.
В глазах – истощение, горечь утраты,
На лапе лишай, что успел надоесть.

У уха виднеются мерзкие гроздья,
Собравшихся кучками наглых клещей,
А рядом, на лбу, или где-то там возле,
Отметина шрамом, как гнали взашей.

Идёт и не помнит, какими грехами,
Он злость и брезгливость к себе заслужил.
Не лаял с утра, не братался с волками,
А просто, всего лишь, родился и жил.

Приветлив к прохожим, красиво одетым,
Бегущим на службу, в театр, на парад.
Виляя хвостом, отсылал он «приветы»,
А каждый прохожий «приветам» не рад.

С улыбкой собачьей встречает он ласку,
И сладостно млеет от тёплой руки.
Он верит в такие моменты, как в сказку,
Но чаще встречает побои, плевки.

Посмотрит с печалью, почешет за ухом,
И медленным шагом утащится вдаль.
Навстречу укорам, неправедным слухам,
Неся свою ношу – немую печаль.

Ушёл не спеша, и вот все, что осталось,
На тропах песчаных собачьи следы.
А я, покурив ещё, самую малость,
С тяжёлыми мыслями встал у плиты.

Стою притуплённый, высокого роста,
«С чего мне понятен собачий удел? »
А все оказалось, до ужаса просто,
Я в этой дворняге себя разглядел.