Могилы у Боярки, или Где-то там моя мама...

 

Имперский кот Чуч, инспектор второго класса и майор космической Трынды, приник к монитору, разглядывая через спутниковую съемку земное кладбище близ Боярки. Его пушистые лапы бессильно повисли над клавиатурой. 

— Смотрите... — прошептал он, и голос его внезапно стал тонким, как первый ледок на луже. — Все там... пасочки, цветочки... Всех помнят... 

В кубрике повисла тишина, густая, как космическая тьма между галактиками. Даже вечно бурчащий двигатель на секунду притих. 

— А я... — Чуч вдруг сжался в комок, — не знаю, где моя мама... 

### Часть 1: Пропавшие мамы 

Ксас, обычно невозмутимый, резко оторвался от карты звездных маршрутов. Его пальцы непроизвольно сжали кружку с надписью *"Лучший эксперт по хаосу"*, но кофе в ней давно остыл. 

Эжения, которая только что смеялась над глупой шуткой Арчи, замерла. Ее глаза, всегда такие ясные, вдруг стали мутными, как стекла иллюминатора после стыковки. 

— У всех... пропавшие мамы... — тихо сказал кто-то. 

Даже Гав, вечно жующий что-то, перестал двигать челюстями. Его сосиска так и застыла в воздухе. 

### Часть 2: Космические сироты 

— Моя... — начала Эжения и вдруг резко оборвала себя. Она никогда не говорила о матери. Никто не знал, была ли та жива, погибла в битве при Альфе Центавре или просто... исчезла однажды, как исчезают корабли в черных дырах. 

Ксас молча потянулся к шкафчику, достал оттуда старую фотографию — женщину в форме имперского лейтенанта, с глазами, как у него самого. "Пропала без вести. Сектор 41-Б". 

Арчи, обычно болтающийся на потолке, вдруг спустился вниз и положил свою невесомую лапу на плечо Чучу. 

— Левый след — в прошлое, правый — в будущее. А мамы... мамы всегда где-то посередине. 

### Часть 3: Ритуал 

Чуч вдруг встал, расправил плечи и достал из-под койки маленькую баночку. 

— Это... земля. С Боярки. — сказал он. — Я взял ее в прошлую командировку. Думал... ну, вдруг... 

Он насыпал землю в импровизированную вазочку из-под креветок, воткнул туда перо с своего хвоста и поставил на общий стол. 

— Теперь тут... будет наша мама. Общая. 

Ксас кивнул и положил рядом фотографию. Эжения добавила свой значок — тот, что когда-то принадлежал ее матери. Даже Гав принес половину сосиски. 

Никто не пил. Не смеялся. Не пел. 

Но когда Чуч замурлыкал ту самую колыбельную, что пела ему мама-кошка, все вдруг вспомнили свои. 

И тогда кубрик "Непотопляемого Чудака" на секунду перестал быть космическим кораблем. Он стал тем самым местом, где все мамы — хоть на миг — снова были живы. 

P.S. На следующий день клингоны, не зная, что произошло, прислали запрос: *"Нужны носки с вышивкой 'Мама'."* 

Чуч, не сказав ни слова, отправил им самые теплые, какие были. 

Безвозмездно.