Глава 4

Одинокий волк это Будда,
Буддой быть, друзья, тяжело,
Ты бросаешь якорь, как-будто,
Но не стоит он ничего!

А. Морозов, «Армяне»

Не бросая якоря, не так давно был у одного знакомого, гражданская жена ему говорит:

— «Роскошная недвижимость в Дубае от 200 000$ долларов»! — Он ей бросает:

— Ну так бери, меня не отвлекай, — смотрит «Реал Мадрид», сам ровесник, пенсионер, трехэтажный дом на Новой Риге, пенсия небольшая, минимальная, менее 10 000, жил не на широкую ногу, берег деньги, откладывал, что-то скопил, что-то подарили, во Франциско такой же.

— Где Бог, — все время спрашивает, — сколько я молился за «Барселону», просил, никто так и не закатил в ворота! Кто ещё раз скажет, что Бог есть, пристрелю! — Чтобы быть хорошим рассказчиком, надо знать себя, понимать, с какого момента  начать рассказывать свою уникальную историю, у каждого своя, где есть и добро, и зло, и свет, и, конечно, тьма, как часто бывает, меньше всего о нас знают наши «близкие». Не потому, что так плохи наши давние друзья, просто они «настолько», что не замечают произошедших в нас изменений, справедливо полагая, что мы «такие же», на самом деле это уже далеко не тот человек, с кем ты подружился в детстве, в юности, и порол баб в ДК на Горбушке  или спина к спине дрался с металлистами» на Арбате, тает прошлогодний снег.

Факты, в области, где по слухам проживает известный русский фантаст Олег Дивов, знавший в той самой юности нескольких основных прототипов персонажей этого романа, не отрицает, в период с 1993-го по 2007-ой год был совершен целый ряд заказных убийств, которые до сих пор не раскрыты. Фамилии: «Моток», Мотков Юра, Лёха «Дых», Земсков Игорь, «Гоха», «Зёма», Сергей Абысов, «Абыз», Сергей Варламов, «Варлам», «Баламут», Кравченко, Евгений, Андрей Лагутин, «Бульдозер», Роберт Саркисян, «Армян», Карелин, Владимир, «Карелин» по фамилии борца, мастер спорта, Сташевский Юрий, «Стас»,  Азизов Азиз, «Азиз», Бурин Юра, «Бурий», Соколов Андрей, «Этаж», Юхневский, Новосёлов, Гусейнов, Олимов, Заморин, Костенко, Губенко, Осипов, «Йося», ещё десяток человек, которых «лукали по кличкам». Все перечисленные выше были убиты, эти убийства не раскрыты, причастен ли Олег? Если бы не он, то они его, война?? Кого сам, кого указал, деньги были, ещё пять лет назад его имя на книжном рынке России много значило, нетленка продавалась в самом няшном магазине Москвы напротив Кремля «Библио-Глобус», директора которого тоже ликвидировали??? Люди, совершившие перечисленные выше убийства, до сих пор не установлены следствием, не привлечены к уголовной ответственности и, возможно, будут читать нашего «ВорА», заказчики или заказчик до сих пор среди нас и на свободе! Причастен ли Олег, почему? Кто вернёт Форда, Сока, Фуфая, Аббаса и Дуду? «Мэру» Коршунова (дочь Наташа), «Зюгу» Шмелина?? А что, мало ли писателей-злодеев??? Всех под «завал», кто были с ними знаком, знал, жил, до кого могли дотянуться, в обоих Америках, когда происходит убийство, в северной и южной, первым делом обращают внимание на людей творческих, искусство и криминал тесно, киностудии, редакции, издательства места, где все время ошиваются, мягко говоря, странные персонажи с мутной биографией и с той, и с другой стороны, истфак, исторический факультет, где учился Миша «Банкир», грозный Симонов, молдавский биржевой аферист Витя Мартя, был таким же, философский Фарид «Боксер». Исполняют убийства, реализуют, случается, технари, планируют исключительно гуманитарии, кто, как не писатель, инженер человеческих душ, найдет способ, который сможет в кратчайший срок добиться искомой цели одним меньше или одной! Или поэт, музыкант, художник, все они литераторы, некоторые не вербально, люди креативные и тонкие.
Шутка! Конечно, Олег не при делах, каждый день вставал, открывал компьютер и писал, как сумасшедший, трудился, писательство тяжкий труд, имея свои провалы, не крошил батон на других, кто же всё-таки их убил, а? А в соседней?? Тульской, Курской, Московской, наконец??? Ответа нет и, по всей видимости, не будет, пали смертью храбрых на безымянных полях «битвы за лавэ» в анонимных криминальных сражениях, кому-то повезло, отбывали бы на пожизненном, охотник и заяц! Кто — прав, кто — не прав? До следущей главы, надо «стоп» сказать, а я ещё одну.

Ребенок, бывало, абсолютно не понимала Петра: иногда —мудрый, добрый, полностью позитивный, превосходный организатор, большая умница, улыбается, счастлив, до слез любит своих товарищей, яростно защищает их интересы, иногда ужасен! Наполненный гневом, ненавистью, похотью, завистью и отвращением, совершенно несчастный стареющий мужчина с больным самолюбием без будущего с проблемным прошлым, и ленивый. Истинно рождённый для того, чтобы страдать самому и приносить огромные страдания всем другим.

— Я в Движении, — отвечал он ей в такие моменты, — в работе! — Тех, кто был на особом режиме, надо всех убить, — говорил, — они ****утые, умеют жить лишь в тюрьме, на общем в основном фраера, лохи, проворовавшиеся бухгалтера, алкоголики, кухонные боксеры, основные авторитеты на строгом, положишь на неделю пачку чая на тумбочку, поехал на командировку, вернулся, лежит, все порядочные, не твоё, не возьмёт никто. — В этом состоянии он ездил по Маями, кошмарил Орхана, разговаривал с какими-то темными личностями, мексиканцами, кубинцами, на даче преображался, менялся, культурный, интеллигентный мужчина, ласковый и заботливый, ночевать уезжал к Мэри, опасаясь, что она станет фригидной, Ребенок уезжала домой, если с утра урок, «русские» оставались одни в доме.

— Проституток не водите, — просил их Петя, Шах с ними вечерами не был никогда, отъезжал, куда и с кем, не говорил, решили, папу Бэби и злополучного Орхана, чтоб ему,  «делать» в один день, затем улетать в Нью-Йорк-Йорк. Если к азербайджанцу в целом испытывали симпатию, невезучий, к отцу девочки сочувствия не было, обыкновенный коммерсант, каких тысячи, ещё с гонором, привык наказывать жену и дочку деньгами, всех, кто от него зависит материально, так  сказать, рублём вместо щедрости постоянного бескорыстного даяния, деньги инструмент свершения благих дел и ничто иное. Иногда беспределил, на праздник Дня независимости позвал гостей, подруга жены, дама экзальтированная, не бедная во всех отношениях, единственная пришла с собачкой, привычка, песику отвели почетное место за стеной с едой со стола, исчез, вскоре вьетнамский повар подал на стол новое мясное блюдо первой ей, хулиган… Гости хохотали. Подруга порвала с матерью навсегда и бесповоротно, Петру этот поступок папы пришёлся, за него пили, отменить ликвидацию не могли, будь на их месте он, поступил бы точно же. То, что он хорошо отнёсся к Петру, к ним, постоянно приглашал к себе, погоды не делало, разное, был ещё сигнал, итальянцы стали усиленно искать Роберто, не какая-то рядовая персона, дон, a made man, обладающий большими знакомствами, Шаху от связного пришла просьба, если получится, узнать, кто, в случае насильственной смерти старшего клана Гамбино во Флориде, сообщить, как и где, дают 500 000$, о существовании Дищука менеджер Киллера не подозревал.

— Но не трогать, разбираться будут сами! — Надо было ехать, звезды, Ящер в очередной раз спас Петра, сняв с дистанции.

— Перед тем, как бросать под поезд, выпей дома сок капусты, прочитай это, — Петр написал ученице латинской транскрипцией заклинание от Цыгана, заканчивающееся словами «бурубей, бурубей, с бубей!!!», главное не буквы, знать, как звучит, — и протри пупок большим листом подорожника (plaintain). Увидишь, стоит, разбегайся, толкай двумя руками в спину и сразу уходи! — Что было, то было. — Толкаешь и уходишь! — Шах с иронией улыбнулся больше сам себе, любят усложнять, дать пинка под зад ему, всматриваясь в поезд. Петр сидел и вслух пересказывал малолетней любовнице выдержку из газеты: «Уильям Бакли, которого «Нью-Йорк таймс» назвала яростным сторонником консервативных позиций, опубликовал панегирик под лихим заголовком «Нейтронная бомба уникальное антивоенное оружие», орфография соблюдена.»

— Зе Нью-Йорк Таймз, — поправила Ребёнок, —  определённый артикль, одна в городе, ван фром мэни. — В сумерках ее маленькие, внимательные глаза были чуть заметны, как точечки на желтой папиросной бумаге, фотографическая обусловленность сюрреализма ночи концептуальна, глаза у женщины могут сказать многое. — У нас есть мальчик в классе, второгодник, чёрный, 15 лет, приседает 200кг.

— Пауэр лифтёр, лифтером и будет, Ваня фром Маня, — Петя помечал грамматические уточнения Ребёнка карандашом, — ты права, мой косяк! Ты права. Почему нет в тексте?

— Потому что они там неграмотные, город процветания американского языка Бостон, все, что вне его, диалект! Мэри твоя лает, как хабалка, не училась в приличной школе. — В русском Бэби догнала ее, готовясь понемногу перегнать «шарабешками», молодость беспощадна. Молодая жена уступает старой, пока ее  муж не позовёт, старая живет в ресторане, молодая на автобусной остановке.

— Объяснение не оправдание, — резюмировал Петр, — приедем, с них спросишь, тоже мне, короли БУР-Горы! Много отбывали?

— Ура, я еду в Нью-Йорк, — девушка не могла прийти в себя, Флорида показывает, чего ты стоишь, а Нью-Йорк — сколько (Москва чего не-), Петр похлопал ее по совсем не детскому бедру, в штате Флорида возраст согласия на вступление в половую связь для женщин с 14-ти лет, для мужчин с 16-ти, южный матриархат, арабский, арабская мать так детей накрутит, шейх с работы придёт, повесится. Девушка должна спрашивать у парня перед «этим», предельно?

— Не возражаешь, дорогой, если я тебя того? — Давно над пригородами славного адского вертепа под названием Маями гуляла пугающе круглая луна, ее блеск отражался в окнах, а влажные, тропические сады, укрытые прозрачной пеленой, в кромешной темноте казались все пышнее и пышнее, тени все выше. Подойдя к воротам, Бэби с такой любовью посмотрела на тихую улицу и сады в белой дымке ночи, на свой дом, подаренный ей теперь Петру, с какой, очевидно, смотрит молодая, оперившаяся орлица, пролетая над тем местом, где когда-то было ее родное родовое гнездо родимое. Почему-то ей сразу стало грустно, скоро должен умереть папА, это жизнь, никогда еще не испытанное чувство охватило ее, зловредности и радости одновременно, вспомнила слезы матери. Она не могла понять, было ли тому причиной одиноко-печальное ее детство, сплошные негативные обстоятельства, слепо прислуживать родителям, месяц на крыше, навеявший воспоминания об этом, а может быть, настроение испортил разговор с Петром, оплакивавшим в Америке свою горькую судьбу завзятого каторжника ГУЛАГа, сколько настрадался, или же всему виной была его жена Мэри с ее озорно-ласковыми глазами, Бэби его к ней не ревновала, нет, видно, совсем не случайно увозит ее отсюда на своём скрипучем возу русский. «Дом закроем на замок, включим сигнализацию, после получения страховки за отца мать навсегда уедет в Мексику, Америку покинет».

— Ты похож на бандита.

— Мелешь языком! — Пётр обозначил ей в скулу боковой. — Ты не имеешь даже представления о том, что такое бандит, как они живут и как действуют, Шах — бандит, о нем никто ничего не знает! Бандиты Люди особые, с влиянием.

— На что влияют?

— На все, на масть, на экономику на братву влияют, на погоду в нашем мире тоже, спать пора тебе, моя дорогая, завтра договорим.

— «Спать со всеми…», — вздохнула девочка, — «кто бы ко мне не приходил»! — О чем бы ни думал Пётр, куда бы ни смотрел, перед глазами стояли то огненно-красные круги, то могилы в траве, где убиты люди, то какая-то девушка на берегу реки здесь в Америке, очень похожая на Стению… А может, сердце его печалится о друзьях, оставленных дома? За тридцать три года, которые он провёл в России в преступной жизни, сроднился с ними, полюбил той особенной любовью, которая рождается только в криминальных войнах. Ах, если бы знать… И хотя ему приятно было сознавать, что он в Америке, высшее, чего может пожелать себе бывший Вор, хоть и радостно было всем телом ощущать здешнюю прекрасную жизнь, а будет ещё лучше, видеть в лунном свете родную Бэби, их с Бэби дом, но одна мысль беспокоила его, как же ей сложиться, этой новой жизни  без старых «кентов», друзей, без привычных занятий? Практика показала, это не легко. «Мать Мэри давно хочет, чтобы я поставил её дочь в положение, ей мерещатся внучата. Эх, мамо, мамо, — иногда он говорил с собой, как кавказцы, — разве трудно жениться и обзавестись детьми, кому ума не доставало!»… В голову лезли мысли о сне про воровскую сходку. « — На тебя возлагаем большие надежды, смотри, не прогни. Теперь мы смело…», — вспомнил и улыбнулся. «А почему теперь? И почему смело?» Да и вообще весь этот разговор-сон ему не понравился. «Шаху мое Имя, авторитет... А зачем мне кабинет, портфель, корона? Узнают, что в Нью-Йорке, мирная жизнь кончится, станут возвращать полномочия, еле ушёл, чертовщина!» В спальне было темно, пахло увядшими латиноамериканскими орхидеями, должно быть, где-то в углу лежала бес-трава, принял в подарок, положил здесь, сам пока не употребил, некогда раскумариться, Дищук ощупью отыскал дверную щеколду и рассмеялся, уже забыл, как правильно заходить в хату, влияние Америки, захочет поразить все, скажет:

— Салам алейкум! — На пороге остановился, удивленный, в окна во всю светила луна,  разливала в кувшины душ отдыхающих людей лунное молоко. Увидев Петра, Бэби села на постели  и посмотрела на своего первого мужчину счастливыми глазами, любить это мука, любить это счастье, все слова, что она берегла для него эту неделю, лунный свет за час молча прочитал. Разбойник, который через две комнаты тоже не мог из-за полнолуния заснуть, в своём дневнике писал: «;;;;;;, ;;;;, ;; ;;;;;;;;? ;;;;;;; ;;;;;;; ;;;;;;; ;;;;; ;;;;;;; ;; ;;;;;; ;;;;;;;;; ;;;;;;;! ;;;;;; ;;;; ;;;;;;; ;; ;;;;;;;;;;;. ;; ;;;;;; ;; ;;;;;;;;;;, ;;;;; ;;;;;;;;;; ;; ;;;;;;;;;!» «Ты понимаешь, брательник, что они наделали? Залили туннель с двух стороно бетоном, оставили всех там! Даже не стреляя. Это страшно и зверски, это нелюди!» Прочитать мог не каждый, по-грузински и нет, на таком языке говорил сам великий Берия, Шах Арсену рассказал, старослужащие солдаты и офицеры называли столицу Афганистана не Кабул, а Кабул, ударение на первый.

— В КАбуле давно? — Объясняли: — В КабУле к бабуле, в КабулеЕ в кобуре! — Один раз отличившихся на боевых солдат плюс сержантский состав и «офицеров и прапорщиков» в качестве поощрения повели в комендантский клуб в кино, где было два зала, первый и второй, они с Бирей и Узбеком, Биря морской пехотинец, сосланный «за речку», зашли во второй, были во второй колонне, пылили строевым шагом до комендатуры, которая находилась почти в центре, сидели, ждали, свет погас, нет кино, вышли, смотрят, первый зал пустой, комендантский взвод под стволами отправил весь находящийся состав в военную тюрьму, наспех переделанную из пыточного центра диктатора Амина, на гарнизонную гауптвахту.

— Задержали???!!! — Самовольный захват помещения комендатуры, приказа на первый зал от командующего ограниченным контингентом не было, в колонне были и разные рода войск, ВДВ, ВВ, «мабуты» (общевойсковые, пехота), «чёрные погоны»(связисты), «летуны» (летчики), голубые погоны, «синие», ГБ, особисты, мероприятие для всех, все вооружённые, война, но без патронов. Командиров рот, дежурных по части и прочих также отвезли на «кичу», первый зал заехал по полной, старший лейтенант Сидоренко дал приказ:

— Возвращаемся в расположение части, боекомплект по машинам, едем штурмовать, отбивать боевых товарищей, снайперские расчеты первыми, занять свои места! Летчики, звоните  на аэродром к бою, поднимайте «вертушки», танковой колонне по внутреннему маршруту! — ВВ выделили «краповых беретов», Биря гордо шёл с винтовкой Драгунова в бушлате с якорями на пуговицах, нацепив на бок настоящий адмиральский кортик, —  откуда? — колонна двинулась к комендантской части, начальник гауптвахты отдал приказ пулеметчикам занять свои места до последнего патрона, о кино не могло быть  и речи, планировалось «Мой ласковый и нежный зверь», получился ласковый май.

— Дальше идти нельзя, — Сидор остановил броневики, сам легко спрыгнул, до драки он и лейтенант Летко были первыми, Летко потом дали «Героя Советского Союза», кавалер «Золотой звезды» за обеспечение вывода советских войск, снял с ножом две или три вражеские точки, установленные сорвать вывод. — Входим в сектор, дальше нас покосят!

— Немедленно сложить оружие, повторяю, — раздался в мегафон испитый голос начальника гауптвахты капитана Рожило, — повторяю, не медленно! Быстро!! Еще быстрее!!!  — Подтянулись и местные афганцы, служащие Революционной армии Бабрака Кармаля, те же басмачи, только за нас, чистые душманы, куда туркам или чеченцам, насколько густую кашу собираются заварить эти «шурави».

— Подрывники нужны? — Любой уважающий себя пуштун или горный таджик отличный подрывник, это их «коронка».

— Подрывники есть, — бодро пробасил недавно окончивший саперную учебку младший сержант Мельников.

— Подранок ты, а не подрывник, — командир инженерной роты поставил его на место, дурак в маминых кроссовках. — Спасибо, дорогой, алейкум салам. Если только с собой!

— У нас гранаты имеются! — поставил в известность начальника тюрьмы Сидор. — Летучий трибунал!

— Кидайте! — Капитан Рожило боялся своей жены, больше никого.

— ;;;;;;;;;; ;;; ;;;;;; ;; ;;;; ;;;? — спросил усатый толстяк с двумя красными звёздами в петлицах. — Болтаем или мочить начнём? — По виду серийный убийца, рецидивист, много раз уходивший от военной и гражданской уголовной ответственности.

— С пленными что будете делать, расстреливать? — взвился визгливый голос сослуживца Шаха рядового Беридзе из Грузии, который стал снимать с себя тельняшку, показывая наколки, набитые на горячеводской малолетке, «я гость у смерти». Бог знает, чем бы все кончилось, если бы в зону не ворвался запылённый «уазик» начальника штаба самой 40-й (армии).

— Аааатставить!!! — закричал не менее хриплый голос. Еле разогнувшись, из левой двери вылез самый высший в то лето командный менеджер советской группы войск, начальник оперативной части всего Денис Турлайс, лобок выбрит, у штабистов всегда выбрит лобок, до сих пор не известно, кто его позвал, наверное, особисты тайком, жестокие и никем не контролируемые. Сейчас про него пишут «фашист», стал первым командующим национальными силами Латвии после «независимости», тогда не был, уважали его и всесильный командующий всем Генералов и всемогущий Громов, записной гвардеец и бретёр. Через сорок минут офицеров освободили, выпустили, через час сержантов и солдат, Рожило  смущенно бормотал:

— Извините, мужики, служба, сами (понимаете)… — Выходили с шутками, встречали тоже, кроме Шаха, сидел на корточках на чердаке напротив самой «губы», курил бес-траву, считая про себя «вдох четыре, выдох восемь», сбиваясь на «десять», мог снять любого в радиусе точного, включая латышского стрелка, искушение. «Не те условия! Уволюсь, без куска хлеба не останусь и даже с маслом ещё с каким, с икорным». Не думал, не гадал, через три года следующие восемь проведёт далеко отсюда близко к любимой Японии, собеседниками будут крепкие, неразговорчивые парни, большинство местные, тайга и белки, ещё через пять попадёт туда, никто не поверит, увидит своими глазами Темную башню, через два в незнакомую Америку, родину Алого короля, после долгого перерыва со знакомыми Англией и Бельгией, походит, так сказать, «по волнам» не хуже Бири. В масштабе жизни одного гомо сапиенс всего ничего, быстро, в личном человеческом измерении времени почти вечность, смотря в прицел, секунды застывают, Арсен — успокоил.

— Ветка гнётся, пока молода, вырастет, не согнёшь, пидарастам счастье сзади, у нас с тобой все совсем впереди, биджо! — Добавил по-грузински: — Сихварули эртиа ар квдеба, цховреба шеудзлебелиа! Одна любовь, без которой жизнь невозможна, побеждает все. Ты не проиграл! Клянусь, — показал на ритуальный комплект, который носил с собой, барсетка, перстень-печатка с портретом Сталина в фуражке, цепочка витого плетения «господин Бисмарк», золотой крест на другой, более тонкой, грузинской народной церкви, браслет из белого золота с надписью «MAMA I LOVE YOU», сердечко с голубями, супергравер, — вот на это! Проиграю, забирай! В тратишь ещё свою девушку, поженитесь, родите сына! — Киллер молча пожал ему руку, Шаббатий, который присутствовал при разговоре, заметил:

— Грузины у русских святых украли! — Знаток. Вопрос, есть ли на Арбате частные дома? Да или нет?? Особняки??? Ответите, расскажу! Про стены высотой 6,5 м, первый этаж, гараж… Женщины в Америке более агрессивны в любви, чем мужчины, приходят первыми, разбогатейте, добейтесь денег, к вам придёт власть, придёт власть, красивые американки найдут вас сами. Попросят. Молодые девушки в США хотят развиваться, постоянно что-то надо, деловые американцы отвечают, вот кроватка, бэби, коечка, посмотрим, на что способна, реципрокный обмен, о любви речь не идёт, работает так примерно. Внутренним чутьем имманентно подросток угадала в Петре бывшего лидера, американкам не важно, из какой страны, нация эмигрантов, тешила себя надеждой к нему «приклеиться», там посмотрим, лучшего вокруг не было, когда появился Шах, угадала, этот мог бы убить и Кеннеди, глаз не промах. Выпятив нижнюю губу, надев круглые солнечные очки, она долго целилась в зеркало, искала кого, показывая указательным пальцем:

— Бах, бах! — Физически крепкая, баскетбол, художественная гимнастика, гребля, большой теннис, конный спорт, легкая атлетика, рано созрела, став женщиной, мечтала о ребёнке. Витиеватая индийская философия мага и мистика из древнего монастыря Наланда с основным ее постулатом об отсутствии сансары в нирване, мало интересовала ее, слишком сложно, слон из джунглей не вывезет, вместо размышлений вообще Бэби предпочитала «экшн». Героем Ребёнка  с детских лет был Чарли Мэнсон, к которому она относилась с большим пиететом, организовать такое, считая его пророком, борцом с системой, в Новом свете ценится, Америку когда-нибудь разрушат сами американцы. Для тех, кто не очень по курсам, два слова о тех событиях, которые произошли в шестидесятые годы прошлого столетия в Лос-Анджелесе, в основном 1967-1969, и потрясли практически мир, связаны с появлением секты под названием «Семья», члены которой жестоко расправлялись со своими жертвами, многие дети в США боготворят их по сей день, преимущественно из богатых и состоятельных семей, что не странно, противопоставление, главой секты был Чарли, его жалели, великий и поэтому не признанный духовный вундеркинд, гений, мессия, музыкант, страдал за своё добро, в пятилетнем возрасте водили в тюрьму на встречу с гулящей матерью, преступницей,  травма, боролся против негритянской террористической организации «Чёрные пантеры», молодец, мечтал создать новое, свободное и справедливое общество, демократическое, выступал за свободный секс, в кровати «общественник», всегда поделится, неплохой кулачный уличный боец, тянул срок, сидел, в преступном мире уважуха, профессия «домушник», «ставил хаты», обносил частные дома, значимые квартиры и магазины, на жизнь хватало, многие говорят, Чарли был не плохим, грабил автомобильные заправки с подельникам, дух есть. Мафия с ним дел не имела, употреблял наркотики, мог начать чудить, для мафиозо, которые всегда восходили в поведении, нисходя в воззрении до массовых убийств, такое неприемлемо, жил бы на восточном берегу, наверное, его бы убили, в Голливуде можно. Американская мечта осуществляется преимущественно в солнечной Калифорнии, где вы вряд ли могли встретить на улице кого-нибудь типа Человека со шрамом, как во Флориде, окружённого парнями с тремя пожизненными, которых Фидель посадил на «криминальный» пароход и выслал вон из своей островной джамахирии. В Голливуде говорят только о кино, на улице можно встретить лицемерных и лживых «звёзд», жизнь там не суровая, нежная, действительность тяжелого автомобильного Детройта или сигары «крутых ребят» в Атлантик-Сити и Бостоне не заходит, она сладкий сценарий мира грёз, полный текучего черничного желе: неожиданных встреч с кисельными берегами богатства сценаристов и кинопромышленников лицом к лицу, face to face, по которым протекают молочные реки, сахар, мёд, йогурты и патока лучших на земле кинофильмов, скорее! В Нью-Йорк Бэби хотела не очень, в Голливуд — конечно. Прямо Мэнсон себя Христом не называл никогда, прозрачно намекал, например:

— Вот уже две тысячи лет мучаюсь за вас… — Он также любил намекать на скрытый смысл своей фамилии, «мэн сан», сын Человеческий, под воздействием наркотиков любил стоять в позе распятого, считая членов своей группы новыми «первыми христианами», некоторые утверждали, видели исполняемые им некие чудеса, такие, как воскрешение мертвой птицы и прыжки на невозможную высоту, в отличие от христианства и идей хиппи Чарли не был противником насилия, утверждал, высшее проявление любви отдать жизнь или убить ради любимого, любимой, чего бы ни стоило, русские воровские понятия, которые вкратце рассказал Бэби Петр повторяли Чарли слово в слово, только сильнее,  очень понравились, исполнить отца немедленно согласилась, свои должны убивать своих. «Петя духовно выше Мэнсона, — восторгалась Петром Бэби, — невероятно… Россия страна великой культуры, Толстой, Чайковский, Достоевский, Чехов, Куприн, она Лолита», — не слушала и не читала русский рок, но категорически приветствовала, «Машину времени», «Воскресенье», «Я сам из тех, кто спрятался за дверь» песня про наемного убийцу. Когда Чарли с «пацанами», которые в основном были девушками, грохнули богему, первую жену режиссёра Романа Полански на последней неделе беременности, её друга и бывшего любовника местного Славу Зайцева, обладавшего «чёрным поясом» (застрелили),  друга Полански польского «письменника» Войцеха Фрайковски (антисоветчик), по предположению полиции активно вовлеченного в наркоторговлю и его подругу, наследницу  крупного кофейного магната (биржевик), прокуратура открыла уголовное дело, лица не последние плюс 102 ножевых, двигались бы с Петром, такого бы не произошло, ненужной крови, бывший Вор не боялся, но и не требовал, осуждая Аль Пачино, фильм его любимый.

— Что он с телкой фалует?!! Скорей,— говорил о Мэнни, эпизод с бензопилой, пока кент Скарфейса флиртовал с пляжной бигсой, Ангела расчленили, в финале прокомментировал. — Ну вот, убили в его собственном доме, если бы и выжил, тридцать мертвых тел как бы объяснил? Что бы сказал полиции… — Смотрели сообща, повернулся к Килеру, заметил. — Вот почему я никогда не мутил с наркотиками, рано или поздно обесценят! Съедят. — Шах, который молча улыбался при виде киношных перестрелок, улыбнулся ещё, так долго в Аль Пачино никто попасть не мог,  потому тридцать, Разбойник ответил:

— Нож надо было кидать, нож! — Любил ножи. Бэби пока почти не понимала на слух разговорный русский, в окружавших ей нравилось все, уважала темные импульсы их душ, вчера Шах, как мог, переложил Ребёнку на английский песню «Бесаме»:

— Бесаме, бесаме, мучай, снова проводим с тобой мы звездную ночь, бесаме, отдайся мне круче, и сразу, и сразу печаль твоя скроется прочь!

 — Опять «отдайся», — печально вздохнула девочка, — какие вы, мужчины? Вам нужно только наше тело, совершенно не интересует душа, а ведь мы — живые, женщины… — Посмотрела на него хитро, цыгане подменили.

— И иногда много едите, — добавил Петя, — не воздушные создания, особенно, когда беременны!

— Мы с тобой друзья, — сказал Шах, — за деньги нанимают убийц, дружбу не купишь! — Петя согласился.

 — Отдаваться вообще надо, — сказал Разбойник, —  Ты, это самое, когда вырастешь, отдавайся!

— Тебе? — спросила Бэби.

— Почему мне, — сказал Арсен, — Людям! Живи для Людей…

— Ты мне вот что объясни, — спросил Узбек, — почему женщина встречается с мужчиной? Почему мужчина встречается с женщиной! Для этого…

— Даже и не собираюсь отвечать на твой вопрос, — ответила Бэби совсем, как мама, — это физиология, мы все животные, друг друга на хвосту вертели. —Вспомнила, как они рассказывали, играли в карты «на человека», восторг вернулся, какой надо иметь сильный ум, чтобы проиграть, выйти и лишить жизни незнакомого, в русских  русская рулетка, дурак Гитлер, начал с ними, интеллигент, в Америке, где ставки,  как правило, очень высоки, о таком не слыхала. На раздевание с подружками играли, на убийство нет, надо ввести в школе, не успеет, предпоследнее лето, скоро в колледж.

— У нас такого нет, пилой надвое. Мы в России устраняем «Империя наносит ответный удар». Тщательно планируем, как избавиться от трупа, один хороший выстрел. Не убиваем в ресторане десять человек за столом, чтоб достать одного, я бы с таким, как Шрам (Аль Пачино), не стал бы даже находиться под одной крышей в одном месте одной минуты.

— Много я таких видел, — сказал Узбек, — поднимались хорошо. Чем выше, тем больнее падали! — Бэби казалось, эти трое, Петя, Шах и Узбек могут порешить многих, священник больше молчал, с появлением Шаха ему стало немного невесело. Больно «темный».

— Ты мне вот что объясни, — попросил его Киллер, — никто не может! Если Бог есть, почему я должен своими руками подчищаться все его говно? Стреляю-то я! Лежу зимой или в жару на всех этих сраных крышах! Не только за бабки валить этих всех подонков. — Про работу исполнителем внесудебных приговоров на Дальнем востоке от Шаха никто так и не узнал, тюремный палач в основном душил, имитировал, повесился гражданин заключённый в камере 007, вжик, кому-то долгожданная свобода или свиданка. Разумеется, не на крытых, там все  ровно, игра, телефоны, чай, Люди, ночью кайф, санаторий, отдых от проблем и жён, здоровый коллектив, на общем и особом, первый фраера, лохи, кого только нет, всякие потратившиеся бухгалтера, кухонные боксеры, на особом психически деформированные, слов не понимают. Строгий Джем не трогал, много авторитетов, равных ему, положишь утром на тумбочку пачку чая, лежать будет неделю, если смена не отшмонает, дежурная по режиму, аресианты порядочные, один раз Киллер подвёл девочку к окну, обычному на даче, показал наружу:

— Вот смотри! — Где они стояли.

… — У тебя наколка на плече «ГДР», где ты её набил, служил в ГСВГ? Случайно не в спортроте в Карл-Маркс-Штадте?

— Почти! В минском СИЗО, «Где Дом Рай», на фитилях из одежды заваривали чай, в камерах розеток не было, не предусмотрены, aber ich mag nur wei;.

— Там за окном смерть! Улетишь, шею сломаешь, если скинут!! Тонкая грань, поняла?!! — Бэби кивнула головой, от жизни до смерти в нашем пространстве один шаг, мы не понимаем. — Принимаем жизнь, как должное, кричим «ле хаим», боимся смерти, евреи научили русских бояться смерти вместо того, чтобы с улыбкой пасть под казацкой шашкой, мусульмане в Афганистане нас отучили, смотри! — Киллер с кошачьей прытью просунул голову и плечи в окно. — Толкай? — Бэби толкнула, мягко спланировав со второго этажа, по-звериному грациозно Шах приземлился на газон на ноги, сделал кувырок, отряхнулся, быстро поднялся к ней. — Папа твой так не сможет, толкай в спину. Потом научу! — Петя сказал то же. — Покажу тебе основные стойки, удары, за шесть месяцев освоишь,  сможешь противостоять обычному взрослому мужчине.

— Я все трачу впустую, мама говорит, злюсь на неё, лезет в мою жизнь! Дашь мне эту штуку, тоже профукаю.

— Боевые искусства невозможно потратить впустую, — улыбнулся Шах, — Все равно эффект будет, на  то и боевые! — Девка «уличная», он таких любил, не все американцы и в Афганистане были его враги.

— А как мне отработать? — Она точно поняла, кто этот новый мужчина в их компании, это Рэмбо! «Тогда готовьте гробы.» А кто шериф? Петя! Шериф всегда бывший самый опытный разбойник, а кто Разбойник? Следующий шериф, ее любимого, конечно, рано или поздно.

— За это ты мне будешь дрочить всю жизнь, — Шах задумался, с чего начать с ней, пожалуй, «вертушки», растяжка есть, «боковые» ей поставит. И руки у неё слабые, хотя сильные, раскидывать научит, мышцы расслаблять, характер боевой, похожа на одну двигательно одаренную рукопашницу из Подмосковья, вёл у них урок, запоминала хорошо, повторяла за ним, имя странное, греческое, кажется, Есения или Аксения… — Стения. — Необычное, удар держит. — Дружить со мной!

— Всю? — Бэби обалдела, женится на ней хочет? — Я… Уже не девочка. Я плохая.

— Всю, — Киллер ушёл из коридора. — Тренируйся, больше ничего не надо, воинская мораль. С ученицами не спят, дороже детей, буду учить тебя искусству ниндзя, Ребёнок молча ему поклонилась.

— Осс! — Вечером Киллер вызвал на дружеский спарринг Шаббатия, специально для этого приехал Боксёр, был рад, а то, «говорили, говорили…», беседовавший с Петром об известном нью-йоркском итальянском ресторане «Копакабана», куда привезли из аэропорта 6 000 000$ после ограбления воздушной почты Lufthansa, через подвал вход на кухню, где сложили, основные убийства в бригаде начались потом, стали тратить деньги абсолютно, нельзя, провинившихся находили и вычёркивали, долю умножали, свои законы, вели бы себя спокойно, одним глазом  боковым зрением наблюдая, огромный силач один раз упал на пол, потом ещё, на третий встал с посторонней помощью, на четвёртый не смог подняться, Шах даже не вспотел. Некрасивыми ловкими ударами рук и ног со странными траекторией и наполнением друг Пети, приехавший из Нью-Йорка буквально просаживал громиле внутренности, легкие, селезенку, сердце, печень, сам не защищался, отходил в стороны, ни разу назад, под конец в четвёртый, пробив солнечное, развернул и коленом ударил между почек, Шаба упал, два центнера сотрясли до основания фундамент, падение смягчил живот, который Шаббатий-таки отъел на мясных супах.

— У него спорт, а у меня нет, — по-английски сказал присутствующим Шах, поклонился, Боксёр показал ему руками «аплодисменты», поднялся и спокойно произнёс.

— I’ve always believed in you! — Я всегда в тебя верил.

— Ногу убери, — сказал Киллер Разбойнику, курил сигару, сидя на ковре, прислонившись к раме, вышел. Во дворе хлопнула дверь машины, уехал, он один имел право покидать «базу», возвращаться, когда хотел, договор.

— Ой, как больно! — простонал Шаббатий, переворачиваясь. — Спину не чувствую… По нему попал, нет? Как он… — Петя осмотрел, рёбра синие, фиолетовые, лиловые от подвздошных костей до ключиц, не бить в голову, Шах парировал атаки сильного противника, кулаки-молоты, телом, берёг ноги, на следущий день как ни в чем не бывало, сидел за столиком в казино с Петром, играл, Шаба пролежал в крохотной мансарде на третьем этаже две недели, читая комиксы о «Евангелие», принял окончательное решение уехать, авторитет для него только Бог, не доводя до конфликта, пожелал всем крепкого здоровья. Не глупый и, в общем, хороший боец по утрам десять дней мочился кровью, с такой техникой столкнулся впервые, наваждение, непривычные геометрические траектории с предельно близкой дистанции, блокируешь, прилетает болезненно, раз пройдёт, потроха трясутся, китайская грамота, Киллер приносил ему продукты, окинавская школа «вадо-рю», не владеешь, защититься не получится, на Окинаве забивали насмерть морских пехотинцев.

— Если по башке пропустишь, конец! Там свободных форм почти нет, «ката», японский «винчун» со стойками… — «Чего я его не бросил? — гадал священник. —  Через плечо? Готовится лучше нужно!» Не мог подсмотреть, как занимается Шах утром или вечером, для этого уезжал, скрывая своё искусство, кто знает, не говорит, кто умеет, не показывает, ещё этот по-хорошему худой мастер озвучил фразу, которая показалась Шабе загадочной.

— Ты хоть можешь умереть, а я не могу! — «Почему, мы все смертны, кроме души, тело бренно. В каком смысле? Он ангел… Или(!) наоборот(?)… Бей сильно, дыши ровно, отвечай за свои поступки и настаивай на своем до талого, не говори о себе громко, путь другие о тебе скажут тихо, Бог ему судья», — батюшка заскучал о родном монастыре, однажды вы поймете, как тяжело терять то, что или тех, кого любишь, родину и веру, берегите отношение к ним, чтобы потом не пришлось беречь одни воспоминания.

Шаба не говорил никому, что нашёл ответ самый большой вопрос в теологии, кто сотворил Творца, якобы его не имеющий, если Бог сотворил все, кто отец Бога, как говорят, самый лучший танцор не может забраться на свои плечи танцевать, если есть отец, значит, есть сын, мир произошёл, не могли люди, горы, травы и деревья появиться сами из себя в разнообразии творческом, обезьяны обезьяны, а люди люди, богиня звука и всего, которую в Индии называют Сарасвати, там ещё такая река есть, родила бога Отца не физически. Сарасвати… Название происходит от корня санскритского слова «сарас», которое означает «все, что течет», Сарасвати «та, кто течет» или «та, в ком есть поток», «вакдеви», «Богиня речи», речь является результатом потока звука, вибрации, вещи тоже вибрация, держит вместе атомы, из которых созданы, посмотрите в ядерный микроскоп, если ее не будет, распадутся, индусы называют силу, организующую мир, Шивой, богом, отвечающим за то, что мы можем налить кофе себе в стакан. Сарасвати его жена, является источником звука и пространством, пустотой, из которой все звучит, следовательно, самим источником и альфа-первоначалом космоса, квантовые физики называют это «первополем до Большого взрыва», таковостью, космическое знание бесконечно, вечно и течет, Сарасвати является олицетворением вечно текущего большого информационного потока, состоящего из миллиардов мелких Дао, путей, из которых появилось все, у бога Отца была своя Богородица, у Богородицк Бог отец, Сансара бесконечна, имена, у католиков мать Мария, у буддистов Тара, Шаббатий превзошёл и буддизм, и индуизм, обнародовать пока он не мог. Если бы Шаба поделился своими мыслями с Петей, колдуном мыслящим, тот бы его поправил, эта Текущая река Сарасвати ещё и Великая иллюзия Махамайя, «майя» значит иллюзия, буквально «то, что не есть реально», состоящая из многочисленных дуальных оппозиций Вселенная не что иное, как проявление одного неделимого Целого, природы Будды, Брахмана, Бога или Дао, энергия проявления этих многообразий, сохраняя Единое, майя, Махамайя или Великая майя мать всей мыслимой космологии, источник всех ее проявлений.

Конец четвёртой главы.