Белой розой памяти Александра Шмореля

Белой розой, крест в деснице, Александр преспокоен.
Невечерний свет же встретить. Он пресветел. Доблесть. Воин.
Оренбург — моя отчизна. Ухожу я в добрый час.
Душу не могу хранить я, дабы этим душу спас.
Имя мое — Александр: муж-защитник. Я готов
За Того, Кто искупил мя, проливать свою же кровь.
Рад всему я, лучшей жизни и не мог бы я избрать.
Бога вы не забываете.
                Шурик.
                Я целую вас.
Белой розой, крест в деснице, Мнихов града светлый воин,
Невечерний свет он встретит плахой, сердцем преспокоен.




***


Александр Гугович Шморель (нем. Alexander Schmorell; 16 сентября 1917, Оренбург, Россия — 13 июля 1943, Мюнхен) — один из двоих основателей немецкой студенческой группы Сопротивления «Белая роза», действовавшей в Третьем рейхе. Канонизирован как святой новомученик Александр Мюнхенский. «Белой розой» назвали её потому, что в руках у девочки, воскрешённой Христом в романе Достоевского «Братья Карамазовы», букет белых роз, с которым она лежала во гробу. Поэтому «Белая роза» означает воскресение: победу жизни над смертью.

«Белой розой» — румынский мюнхенский священник протоиерей Александру Нан назвал Александра Шмореля «белой розой среди мучеников».

«крест в деснице» — на иконе у Шмореля крест в правой руке, в «деснице».

Перед казнью своей Александр говорил, что он очень спокоен, т. е. «преспокоен».

«Невечерний свет же встретить.» — Невечерний свет — вечный свет вечного мира, который осввещает рай. Невечерним  светом именуется тот свет в вечности, который никогда не кончается, т. е., как день, который не кончается вечером. Этот свет ему перед казнью предстоит встретить.

«Он пресветел.» — Пресветлый — очень светлый. Те, которые с ним говорили перед его казнью, говорили о светлости его настроения.

Доблесть — высшее мужество и самоотверженность.

Воин — хотя Александр Шморель не воевал в войне, он воевал в той войне, в которой каждый человек воюет, в своей внутренней войне с самим собой.

«Оренбург — моя отчизна.» — Шморель был родом из Оренбурга, хотя и вырос в Германии.

«Ухожу я в добрый час.» —  «в добрый час», т. е. во время. Шморель считал, что он исполнил то, что ему было заповедано исполнить в своей жизни. Прощаясь со своим священником, Александр сказал: «Я выполнил свою миссию в этой жизни, и не представляю, чем мог бы ещё заняться в этом мире».

«Душу не могу хранить я, дабы этим душу спас.» — В Евангелии сказано: «Ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет её, а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет её.» — А Шморель исполнил эту заповедь, т. к. пожертвовал свою жизнь, т. е. душу, ради Того, в Которого верил, и этим сберег свою душу, т. е. обрел жизнь вечную.

«Имя мое — Александр. Муж-защитник.» Имя Шмореля «Александр» переводится с греческого как  муж-защитник. В своей жизни Шморель проявился мужем, защитившим самое дорогое, что есть, и заплатившим за это жизнью своей.

«Я готов За Того, Кто искупил мя, проливать свою же кровь.» — Александр Шморель отдал свою жизнь за веру свою в Господа и из-за своей любви к родной стране. Он был готов заплатить своей жизнью, проливать свою кровь за Того, Кто крестной смертью искупил людей и его.

«Рад всему я, лучшей жизни и не мог бы я избрать.» — Слова из последнего предсмертного письма Александра к родным перед казнью. Шморель писал, что он рад тому, что ему предстоит, что он бы не хотел другой жизни, чем своей и что он рад, он так завершает свой жизненный путь, что лучшей жизни и не мог бы выбрать.

«Бога вы не забываете.» — Последние слова из его письма родителям и родным. Эти слова изображены и на его иконе.

«Шурик.» — В семье и его друзья Александра звали Шуриком. Этим именем он подписался и в последнем прощальном письме.

«Мнихов града светлый воин»,— Мнихов град, т. е. город монахов, Мюнхен, который так именуется в честь монастыря, возле которого город был основан. В Мюнхене Шморель вырос, совершил свой жизненный подвиг и был казнен.

«Невечерний свет он встретит плахой, сердцем преспокоен.»  — Нескончаемый свет вечности Шморель встретил, взошедши на плаху. При этом он был очень спокоен, как он сам писал и как говорили те, которые его видели перед казнью (письмо к сестре 2 июля 1943 года: «Ты, вероятно, удивишься, если я напишу тебе, что внутренне я становлюсь с каждым днем все спокойнее, даже радостнее и веселее, что мое настроение в основном лучше, чем оно было раньше, на свободе!») Плаха — в переносном смысле: смертная казнь.