Смерть автора

Угнетение живет в тишине. Оно - несотворимая легенда. Льется потоком идиотских умозаключений. Глумление над собой или ближним даётся легко в тишине, и чем глубже тишина, тем сильнее эффект.
Тяжко сознавать это чувство. Жить им. Делиться им с другими. Поэтому я натягиваю на голову наушники, включаю очередной плейлист с лоу-фаем и сажусь за свободный столик, ожидая, когда меня обслужат.
- Ваш фильтр. - произнесла бариста, разглядывая обложку книги, что лежала возле моей ладони. - Прошу прощения, позвольте поинтересоваться, что вы читаете?
- «Смерть автора». - сухо, но не без интереса к происходящему отвечаю я. - Это о том, что искусство сегодня не имеет необходимости обладать лицом, производящем тот или иной продукт. Я как раз сейчас слушаю лоу-фай на фоне. Вот, посмотрите на ник исполнителя. Это случайный набор символов. Авторство здесь не имеет значения.
- Потрясающе! Это очень хорошее сравнение. Но я в такие моменты думаю о новомодных корейских романах и новеллах, где у всех всё хорошо, всё сводится к внутреннему исцелению, у героев обязательно есть котик, они читают море книг, пьют кофе, чай, берут от жизни каждое мгновение. Такие книги одинаковые. И  их много. И здесь будто авторство так же не имеет значения.
- Верно подмечено. Мы с вами сейчас тоже будто бы находимся в литературной плоскости. Тоже кофейня, такая музыка... Непренужденность.
- Тогда почему я Вас вижу и слушу звуки из ваших наушников? Почему мы не ощущаем себя буквами на бумаге?
- Потому что для нас это реальность. Я вижу вас красивой, коротковолосой, зеленоглазой, на вас черный, слегка заляпанный молоком фартук, обтягивающий вашу грудь. Футболка с коротким рукавом не прячет татуировку на Вашем предплечье, скрывающую шрам от селфхарма. Да, это всё Вы. Девушка, бариста, которую я вижу так, как сейчас описал. Так вас хочет видеть автор и так он хочет, чтобы я видел Вас. Автор может захотеть, чтобы я потянулся губами к вашим губам и совершил непристойный при первой встрече акт французского поцелуя. Однако Вы по желанию автора уже скукожились внутри, не желая идти на столь быстрый контакт. И это полностью Ваше право.
- Кажется, автор говорит мне, что я желаю овладеть Вами в подсобном помещении на горе из коробок молока. Но есть одно «но». Автор желает, чтобы я была в мужской роли, так как он спрятал под моей юбкой орган далеко не женский.
- А наш автор точно в здравом уме?
- Не думаю, но какая нам разница? Мы же просто буквы на бумаге в рассказе, что не имеет полноценного авторства.
- Справедливо. Так давай же очень мило займёмся любовью на складе. Как в аниме!
И вот мы ушли ворошить коробки, заготовки, пока кофейня отрывалась от земли, улетая на ложке, тянущейся в рот образованной шимпанзе, доказывающей Дарвину теорию божественного сотворения Земли.
Такая вот жизнь на бумаге.
Такая жизнь.